Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

Это был пер-

вый этап. Потом чуть-чуть время проходило, и начиналась подготовка к

закрытию лагеря. То же самое: концерты, линейка и костер. И опять целые дни

все это разучивалось, репетировалось, спевки и все такое. А в промежутке —

библиотека, литературные вечера, спортивные соревнования, так что дети без

дела не скучали.

Теплые воспоминания о своем послевоенном детстве сохранила Маргарита

Серафимовна Золотарева:

— Зимой самой большой радостью было получить пригласительный билет на

елку в Дом пионеров. Этой чести удостаивались только отличники. Дом пионеров

находился в том здании, где сейчас 10-я вечерняя школа, на улице Чайковского.

Там работали очень любившие свое дело люди, преданные ему. Все, что тогда

проводилось для нас в Доме пионеров, нам казалось удивительно интересным и

радостным. Здесь работали кружки — я один год посещала кружок бальных

танцев.

Игрушек после войны не было и в помине — стране не до игрушек, и

невольно задаешься вопросом: а во что же детвора играла?

— Куклы шили сами из тряпок и опилок, — вспоминает Екатерина

Александровна К л е в и т о в а из поселка Саранское. — Часто играли в школу:

сооружали парты из кирпича, собирали девочек. Я была за учительницу.

Наверное, поэтому и стала ею на всю жизнь.

А настоящей школе не хватало помещений, учителей, учебников. В сельской

местности преобладали два типа школ: начальные и семилетние. Начальные

школы открывались почти во всех населенных пунктах, а семилетки —

преимущественно на центральных усадьбах, куда с окрестных сел привозили

школьников. «После четвертого класса ходили в школу в Мозырь. Это за четыре с

половиной километра. Пешком ходили. В первом классе ходила в школу босиком,

а как мороз ударит —- на печке сидела» (Софья Дмитриевна Гущина, которая в то

время жила в поселке Желудево Правдинского района).

Самую первую школу открыли в областном центре 17 сентября 1945 года

(сейчас гимназия Ха 1). «Школа была хорошо оборудована. От немцев остались

лаборатории — химическая и физическая. Здесь было какое-то немецкое

училище. При школе имелся интернат, ведь это пока была единственная школа

на всю область, и детей свозили сюда отовсюду. В школе было очень чисто:

старались технички-немки. Среди детей проблемы дисциплины практически не

возникало. Все это сыновья полков, переростки. Потом школа стала элитарной.

Сложился сильный педколлектив», — вспоминает Антонина Васильевна Мотора.

Интересны воспоминания Владимира Георгиевича Морозова, который в 1946

году стал работать учителем географии в школе № 3 Балтийского района:

128

— Первого сентября в эту школу пришло примерно пятьсот детей. Это были

изнуренные детишки, которые много испытали за годы войны. Многие из них

были на оккупированной территории, некоторые — в партизанских отрядах.

Поэтому лица у всех были суровые. Одеты в рубашонки и штанишки, перешитые

из отцовских военных гимнастерок, в пиджачишках, переделанных из армейских

шинелей. Зимой сорок седьмого года морозы доходили до тридцати — тридцати

пяти градусов. В школе не было топлива. Вышло из строя паровое отопление,

полопались батареи во всех классах. Выручил морской торговый порт. Оттуда

привезли железные бочки, прорубали в них дверки, делали выход в окно для

дымоходов и топили их. На переменах ребятишки бегали по улицам, огородам,

собирали поленья, бурьян, ветки, затапливали печки. Вокруг печки дети на

коленях выполняли письменные работы по русскому языку, по алгебре. Я ставил

парту на парту, развешивал географическую карту, и по этой карте дети учились

географии... Несмотря на такие условия учебы, прогулов без уважительных

причин не было. Дети на уроках дрожали от холода, но продолжали заниматься.

Школ в городе не хватало. И не только в Калининграде, но в целом по

области. Вот что рассказывает Манефа Степановна Шевченко: НН В гороно мне

предложили принять школу № 17, которая находилась в Южном поселке. Я

пришла, а от школы одни развалины. Что делать? Пошла опять в гороно, так и

так, говорю, что же вы мне предлагаете брать школу, а здания нет. Тогда мне

предложили выбрать любое здание, которое больше подходит под школу. Я

пошла, выбрала. Там жили немцы. Я им сказала, что здесь будет школа и что им

нужно переселиться в другое место. Они категорически отказались. Я сказала,

что им предоставят хорошее общежитие, что там будет лучше. В общем, пришли

к немцам из домоуправления и сказали выселиться в течение двадцати четырех

часов.

В новой области никакой учебной базы не существовало, да и быть ее не

могло. Так что же было? «Картинки были. Парты. Классные доски сами делали:

сколачивали из обычных досок, сбивали рамку и красили черной краской. На год

хватало. Потом перекрашивали, конечно. Тетради распределяло районо по

школам. Учителя выкупали, а потом продавали ученикам. И книги тоже», —

рассказывает Зинаида Иосифовна О п е н ь к о. «Учебники привозили по

разнарядке в Приморск. Так мы сапоги резиновые оденем, вот так и идем. Тянем

сумки. И тетради носили, и учебники для учеников на своем горбе. Никто нас не

встретит никогда, ни лошадь колхоз не даст, никакой помощи. Потом учебники у

нас ученики выкупали», — добавляет бывшая учительница Татьяна Николаевна

Козина.

12 Заказ № 36

Лариса Петровна Амелина рассказывает про шкоду 46-го года в поселке

Майском Гусевского района:

— Тетрадок не хватало. Писали перьями за две копейки, железными.