Война меча и сковородки

Остановившись под дубом, Сесилия опустилась на колени и раздвинула траву. Фиалки все так же росли здесь - простые пятилепестковые цветы, незаметные в чужой тени, как и она сама.

– Много чудесного на земле, - сказала она, срывая хрупкие цветы, на которые уже выпала роса.
– Взять хотя бы фиалки. Они такие маленькие и невзрачные, но какой упоительный у них аромат!.. Правда, его нелегко почувствовать. Только если поднести к лицу. Вот так...

Она уткнулась лицом в букетик и закрыла глаза, наслаждаясь запахом цветов, и на мгновение улетая в далекий Вудшир, где ей было не очень сладко, но зато спокойно. Когда Сесилия открыла глаза, Ранулф стоял в трех шагах от нее, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить ее спокойствия.

– Вы сейчас похожи на небожительницу, леди Леоффа, - сказал он.
– Я смотрел бы на вас вечно, и молился.

«А я - на вас», - подумала Сесилия, но ничего не сказала, а поднялась, отряхивая платье.

– Можно мне... один цветок?
– спросил Ранулф.

– Конечно, милорд, - Сесилия протянула ему фиалку, и на мгновение пальцы молодых людей соприкоснулись.

Ранулф понюхал цветок и воткнул его за брош-фибулу.

– Этот цветок похож на вас, - сказал он.
– Не слишком яркий, но его аромат не спутаешь ни с чем.

Летучая мышь, вылетевшая из чащи, напугала их. Сесилия вскрикнула, а Ранйлф неловко дернул рукой и уронил факел. Смоляная пакля упала в лужу, огонь зашипел и погас.

– Всего лишь нетопырь, - сказал Ранулф с неуверенным смешком.

«Это знак для меня, чтобы не завидовала и не желала чужого», - подумала Сесилия и тут же взяла Ранулфа за руку.

– Я ужасно испугалась, - сказала она, пряча глаза.
– Колени дрожат, я боюсь, что упаду.

– Вы можете опереться на меня, а если хотите - понесу вас?

От этого предложения девушка горячо отказалась, а вот опереться на руку лорда Ранулфа себе позволила. Пальцы его были горячие, и он тут же ободряюще пожал ей ладошку. Сесилия привстала на цыпочки, обхватила лорда Ранулфа за шею и притянув к себе, поцеловала в губы. Поцелуй длился всего несколько мгновений, но обжёг её до самого сердца. Что касается лорда Ранулфа, он едва устоял на ногах.

– Зачем вы это сделали?
– спросил он, прерывисто дыша, когда она отпустила его.

– Вы заслуживаете награды, хотя бы такой. Хотя бы и от меня, - сказала Сесилия.

– Я самый счастливый и самый несчастный одновременно, - пробормотал он, взъерошив волосы.

– Не говорите больше ничего, милорд. Проводите меня к каретному двору. Уже поздно, леди Демелза должна вот-вот уехать. Я не хотела бы злоупотреблять вашей добротой.

– О, вы просто неспособны совершить ничего злого!
– воскликнул лорд Ранулф, не спеша выполнять просьбу дамы и провожать ее.

«Уже совершила, - мысленно возразила Сесилия, тоже не делая ни шага. Она словно вросла в землю, пустив тут корни, и на это были свои причины.
– Милосердные небеса! Я соблазняю чужого жениха? Но всего лишь поцелуй... Всего лишь поцелуй! Сесилия, ты бесстыдна, как падшая женщина из трущоб!»

Ранулф почувствовал её смятение и принял всё на свой счет.

– Я вел себя, как мужлан, - сказал он, волнуясь.
– И оскорбил вас.

«Скорее, это я тебя оскорбила», - продолжила Сесилия мысленный диалог с чужим женихом.

– Я прекрасно понимаю, что вы поцеловали меня из жалости, и я должен был преисполниться благоговейного трепета видя ваше милосердия... И я преисполнился, леди Леоффа! Правда, преисполнился! Но ещё мне это... страшно понравилось.

– Тогда повторите, если говорите правду, - сказала Сесилия медленно, поднимая лицо и не закрывая глаз.

А вот лорд Ранулф глаза закрыл. И поцеловал её так старательно и нежно, как ребенок целует на ночь любимую игрушку.

«Он и сам, как ребенок, - подумала Сесилия, пряча улыбку.
– При всем его уме и начитанности, он всего лишь несмышленое дитя. В некоторых вопросах».

Эта целомудренная неосведомленность обрадовала её. Уж она-то на собственном опыте знала, как умеют целоваться и щипать за мягкие места благородные рыцари, буде приведется встретиться с ними в полутемном коридоре и рядом не окажется строгой надзирательницы за нравственностью дев. Лорд Ранулф не такой. Он вообще ни на кого не похож. Он особенный.

И после такого целомудренного поцелуя в Сесилию словно демон вселился. Она снова схватила молодого человека за шею, притянула к себе и поцеловала, уже не скромничая. Когда она оторвалась от него, чувствуя себя упырихой, напившейся невинной крови, лорд Ранулф уже держал ее в объятиях, поглаживая по затылку и спине, и вовсе не хотел отпускать.

– А теперь отпустите меня и уходите, - сказала Сесилия низким голосом.

Лорд Ранулф, ошалевший от неожиданных страстных поцелуев не понял её с первого раза, и ей пришлось повторить.

– Уходите, милорд. И не оглядывайтесь.

Он наклонился, пытаясь разглядеть выражение лица девушки, и выглядел озадаченным:

– Правильно ли я вас понял? Вы просите меня удалиться?..

– Не прошу, а приказываю, - сказала Сесилия так твёрдо, как только смогла.

– Вы и правда хотите, чтобы я ушёл?..

– Сколько нужно повторять, чтобы вы поняли? Вот дорога, вон двери.

– Но довести вас до каретного...

– Я доберусь сама. Благодарю. Ну же?
– она выразительно кивнула в сторону каменных горгулий, насмешливо щеривших клыки.

Лорд Ранулф сделал два шага и остановился.

«Если сейчас он оглянется, и я брошусь ему на шею...» - решила про себя Сесилия, так крепко сжимая кулаки, что ногти впились в ладони.

Но он не оглянулся, а побрел дальше, ступая медленно и тяжело, как столетний старик. И с каждым шагом, с которым он послушно уходил от неё всё дальше и дальше, Сесилия ощущала всё большее жжение в сердце. Каким хорошим мужем он мог бы быть! А она была бы такой хорошей женой! Но всё это достанется Эмер. Долговязой, легкомысленной Эмер, у которой вечно обломаны ногти, а кудри не укладываются ни в одну прическу.

Сесилия смотрела вслед Ранулфу, пока он не поднялся по ступеням и не исчез в темноте портика. Только тогда она так же медленно побрела в другую сторону - к каретному двору, где её ждала леди Демелза. Если ещё ждала.

«Что я делаю, яркое пламя?
– вопрошала Сесилия мысленно, но с таким ужасом, что вопросы её, наверняка, пронзили ночное небо и достигли блаженного края, согретого праведным огнём.
– Что я делаю? Помоги мне небо».

Она оказалась в зарослях козьей жимолости, которая как раз цвела, буйно осыпанная ароматными цветами.