Война меча и сковородки

– Ты еще спрашиваешь?!
– настоятельница и леди Фледа переглянулись, и стало особенно заметно, насколько они похожи - тяжелыми подбородками, маленькими, глубоко посаженными глазами и выражением попранной добродетели на лицах.

Тилвин за их спинами закусил губу, скрывая усмешку, а Эмер робко вышла вперед, покаянно склонив голову.

– Простите, матушка, - сказала она и даже сложила на груди руки, как во время молитвы, - это целиком и полностью моя вина.

– Да, верно - её, - подхватил Годрик, похлопав Эмер по плечу.

– Ваша, дорогая невестка?
– строго спросила леди Фледа.

Эмер понурилась и затеребила концы пояска:

– После внушения, которое вы мне устроили недавно... насчет того, что я веду себя чересчур развязно в собственной спальне... я решила исправиться. Но мой муж проявил... э-э... излишнюю пылкость сегодня, когда я прислуживала ему во время купания. Я отказала, напомнив ваши слова, милая матушка. Женщина должна быть скромна, сказала я, даже наедине с мужем. Но мой господин Годрик проявил... э-э... излишнюю настойчивость. Я пыталась уговорить его, напоминала о целомудрии и воздержанности, которые должны быть спутниками семейной жизни, но он...

– Ты что болтаешь?
– спросил Годрик углом рта.

– Говорю чистую правду, - затараторила Эмер, - не буду же я лгать матушке? Так вот, супруг выказал настойчивость, я тоже проявила непреклонность и пожелала выйти из мыльни. Но он бросился за мной вдогонку, даже не одевшись! Я закрыла глаза, матушка! Вот так!
– она тут же шлёпнула ладони себе на глаза.
– Вот так закрыла! Чтобы ничего не видеть! И побежала!.. Побежала изо всех сил, матушка!

– Как же ты бежала с закрытыми глазами, врушка?
– не выдержал Годрик, но его слов уже никто не услышал.

– Возмутительно!
– настоятельница принялась ахать и причитать на разные лады.
– Многое можно списать на молодость лет, но не подобную распущенность!

– Думала, ты проявишь больше благоразумия, Годрик, - сказала леди Фледа ледяным голосом.
– Я сразу поняла, что тебе пришлась по сердцу супруга, но не надо... выказывать свою любовь столь сильно и открыто. Помни, ум - молчит, кричит - глупость. И только глупец милуется с женой при всех.

– Пришлась по сердцу?
– переспросил Годрик.
– Это так вы меня понимаете, леди Фледа?

– Брось, муженек, - сказала Эмер застенчиво, - не пристало тебе говорить с матушкой неуважительно. Просто извинись и попроси великодушно забыть то, что мы сегодня видели в саду. Да по правде, не такое уж и зрелище - твои бубенчики... Ой!
– она вытаращила глаза, зажав рот двумя руками.

Тилвин отвернулся, чтобы скрыть усмешку, а леди Фледа схватилась за сердце.

– Покаяние! Покаяние! Неслыханная распущенность!
– снова заахала настоятельница, видимо, картина, которую она наблюдала, снова возникла в ее памяти во всех красочных подробностях.

– Яркое пламя!
– простонал Годрик, отходя к окну, чтобы избавить себя от женского общества.

– Мы больше не будем, леди Фледа, - сказала Эмер детским голоском.
– Не беспокойтесь, я поняла ваши наставления и прослежу, чтобы их понял и уяснил и мой муж.

– Очень на это надеюсь, дорогая невестка.

– Тысячу поклонов, чтобы замолить грех!
– встряла настоятельница.

– Прослежу и за этим, преподобная тетушка, - сладко пропела Эмер.

Наконец, дамы удалились, и Эмер выскочила на лестницу, заверяя их, что немедленно займется воспитанием супруга и посылая воздушные поцелуи вслед.

Тилвин задержался.

– Не лучше ли тебе уйти с нами?
– спросил он тихо, указывая взглядом в сторону Годрика, который глядел в окно, уперевшись лбом в верхнюю перекладину рамы.

– Останусь, - сказала Эмер так же тихо.

– Он зол на тебя...

– Это я зла на него. Не беспокойся, я ничуть не боюсь, да и он присмирел. Не находишь?

– Да уж, смирен, как ягненок, - Тилвин хмыкнул и тут же покосился в комнату - не услышал ли Годрик.
– Твоя месть превзошла все ожидания. Такое в Дареме забудут нескоро.

– На то и расчет, - сказала Эмер, приняв отчаянно хитрый вид.

– Сэр Тюдда, вы сопровождаете нас?
– послышался снизу недовольный голос леди Фледы, и Тилвин поспешил спуститься.

– Удачи и радости!
– помахала ему Эмер на прощанье рукой, потом глубоко вздохнула и вошла в комнату.

– Славно позабавилась?
– спросил Годрик, не поворачивая головы.

– Что заслужил - за все ответ

Получишь ты сполна, -

прочитала Эмер наизусть стихи из священной книги.

Она все еще не знала, как вести себя с мужем дальше. Но гнев его поутих, это было несомненно.

– Ты еще и Писание знаешь, маленькая деревенщина?

– И еще много чего, чтобы сбить с тебя спесь.

Годрик покосился в её сторону, и Эмер показалось, что он пытался сдержать улыбку.

– Отличный вид, - сказал он, указывая на реку, и продолжил: - Значит, решила объявить войну?

– Это ты воюешь со мной, а у меня не было такого желания.

– Ну да. Еще скажи, что история с вином была случайной. Что это, если не война? А? Эмер из Роренброка?

– Я никогда не начинаю войну, но никогда от неё не отказываюсь, - сказала она, дерзко выставив подбородок.

– Ого! Слова короля Гарольда Прекрасноволосого?
– теперь Годрик рассмеялся по-настоящему.

Эмер не смогла противиться его обаянию и тоже широко улыбнулась. Яркое пламя! Чего бы она ни отдала, только бы он смеялся рядом с ней, а не над ней.

– Когда леди Фледа решила подарить тебе эти покои, я был против. А теперь думаю, что это - провидение небес. Полвека назад здесь жила моя бабка, леди...

– Только не надо опять про своих предков и их глупые обычаи!
– быстро сказала Эмер.
– Всё равно не поверю ни одному твоему слову!

– А сейчас я как раз и не шучу, - он улыбнулся, и гнев Эмер утих сам собой.

– Ладно, ври дальше, - сказала она, потеснив его от окошка, и тоже облокотилась о подоконник, любуясь окрестностями.

Как же славно жилось бы здесь, не будь Годрик такой высокомерной заразой. Эмер поймала себя, что думает о муже без обиды, и тут же попеняла мысленно собственному мягкосердечию. Она и вправду глупая деревенщина, если растаяла от пары добрых слов и нескольких улыбок.