Войсковая разведка

Ладар смотрел под ноги, изучая землю: но плато было ровным, без малейшей трещинки, без единого отверстия. Единственное, что могло остановить владык неба — земля, отказалась помогать человеку. Стало жутко, захотелось вскочить — и ринуться вперед, на улыбающиеся, оскаленные морды, выхватив клинки… Но жизнь стоила того, чтобы за нее побороться, и сипал усилием воли заставил себя стоять неподвижно, усмиряя дыхание и вглядываясь в ничего не выражающие, неподвижные глаза с вертикальными зрачками.

Молчание длилось и длилось, солнце неспешно клонилось к отрогам гор, когда наконец один из драконов раскрыл пасть и лениво, словно нехотя выдохнул небольшой сгусток пламени. Тело непроизвольно дернулось само, но огненный снаряд и так миновал человека. Зато рядом с ним, гудя и потрескивая, стала ровная и высокая стена пламени… И гаснуть она не собиралась. Удивленный, шагнул назад — в спину ударило жаром. Обернувшись, увидел еще одну стену, затем еще и еще одну, окончательно скрывшую от него крылатое племя.

Стены горели, потрескивали, не нагревая находящиеся под ними камни, намереваясь гореть долго, возможно, вечность. Вокруг человека огонь создал огромный лабиринт — тихий, но полный ловушек. Первый же шаг наугад едва не стоил Ладару жизни, окончательно испорченная куртка и опаленные волосы не в счет. Огненная сеть спикировала откуда-то сверху, едва не задев испуганно отшатнувшегося человека, и теперь жадно плавила скалы, уже пошедшие пузырями.

Ладар торопливо прикрыл глаза, выискивая нити смерти… А смерть была повсюду. Вокруг идущего тропой тени нависали глыбы мрака, черного, как сама тьма, готового уничтожить неосторожного, посмевшего хотя бы приблизиться. Они не стояли ровно — причудливо изгибаясь, практически перекрывали дорогу, оставляя узкую, еле заметную тропинку, по которой вилась единственная светлая нить… И сипал начал очередной танец — между мгновенной и окончательной смертью, огнем и болью, мраком и отчаянием — вдоль мало знакомой, но уже выручавшей его тропы жизни. Еще более хрупкой и тонкой, чем привычная нить смерти. И тело отказывалось служить, не в силах повторять причудливые изгибы и повороты, но сипал, сжав зубы, заставлял себя сделать еще шаг и еще… странные па непонятного танца, пока не влетел в небольшой храм, как будто созданный из сгустившего мрака, в небольшой пятачок белоснежного света внутри, словно вобравшего в себя весь свет жизни из окружающего мира.

Длинный долгий гонг. Протяжный, вибрирующий. Странно знакомый. И смешок, приятный, очаровательный смешок, полный жизни и задора. Ладар постоял, наконец распахнул глаза — и встретился взглядом с обитателем храма. Женщина, полная жизни — литые грудь и бедра, тонкий стан, нежная кожа, густые волосы. Она словно только-только вошла в период зрелости, вобрав в себя всю силу окружающего мира. И лишь глаза не позволяли поверить в юность стоящей перед ним — глубоко проникающий, мудрый взгляд Матери, давшей жизнь не просто нескольким отпрыскам — целым народам. Сипал поневоле опустил голову, признавая старшинство и мудрость стоящей перед ним.

— Очень интересно! Подобные тебе практически никогда не осмеливались появляться в моих храмах. Просто потому, что шансов уцелеть у них не было. Зачем ты здесь?

Ладар замялся. Кто перед ним? Богиня? Но он не верил в богов. Если прав их местный священник и есть какой-то Единый, то кто это?

— Меня вела судьба. А ты — ангел?

Беззаботный, легкий смех.

— Уж тому, кто смог сделать несколько собственных шагов по путям жизни и смерти, не пристало верить в бородатые сказки.

— Ты богиня?

— Тебе обязательно нужно подгонять все под затасканные штампы? — Женщина спокойно улыбнулась, став сразу намного мудрее и величественней. — Я жизнь, я мир вокруг тебя, я — то, что позволяет тебе появиться на свет. От меня уходят, чтобы попытаться изменить мир и измениться самим. Ко мне же и возвращаются.

— Ты природа?

Насмешливый, лукавый взгляд.

— И природа тоже.

— Прости, Великая, но я не понимаю. Если от тебя уходят и к тебе возвращаются, то ты — и жизнь, и смерть?

— Нет. Пути смерти — не мои пути. Сказки о том, что все души живут вечно — это лишь повод не бояться оценивающих тебя темных привратников. Я принимаю тех, кто достоин, чтобы дать им возможность стать кем-то еще. Все же остальные…

На руке женщины возникла светящаяся фигурка Ладара — полупрозрачная, поблескивающая искрами — и рассыпалась, тая во мраке стен.

— Сказки о вечной жизни после смерти придумали те, кто ее боится. Жизнь, даже полная мук, кажется им более предпочтительной, чем небытие. Но тут все просто: недостойный жить просто умирает.

— То есть не возвращается к тебе? — Сипал поклонился стоящей перед ним. — Я понимаю, что и близко не приблизился к сути мироздания, и не собираюсь кричать, что постиг все тайны вселенной… Но я начал понимать, что же такое жизнь. Ты — второй инструмент Творца.

— Первый, если говорить о Творчестве. — Женщина недовольно прикусила губку.

— Прости, Великая, конечно, первый. — Ладар вновь поклонился, скрывая улыбку. Но, выпрямившись, уловил печальный — и одновременно понимающий взгляд. Смутившись, он покраснел и вновь услышал задорный смешок.

— Пожалуй, столь забавному созданию я найду применение. Ты пользовался силой Творца?

Ладар вспомнил странный остров и усыпальницу со светящимися костями.

— Разве что слабой и искаженной. Я никогда не видел Его.

Женщина понимающе усмехнулась.

— Представь, но и я тоже. Акт Творения этого мира закончен, и он ушел дальше, оставив нам часть своей силы, чтобы мы могли совершенствовать его и совершенствоваться сами. Впрочем, об этом мало кто догадывается, и почти никто не задумывается.

Ладар, потрясенный, поклонился. Только что все его представления о мире рухнули, осыпав его сверкающими осколками красивых сказок.

— Ты назначишь мне испытания?

Стоящая перед ним задумалась, затем тихонько вздохнула.

— Зачем? Ты и так открыт и беззащитен передо мной, мальчик. К тому же идущие тропой тени никогда не были в числе моих жрецов. Я не буду тебя испытывать. Я сделаю проще: я попрошу тебя выполнить поручение.

Тропа кончилась, мелькнула светлой дорожкой — и свернулась, скрывшись в толще камня. Ладар прислонился к ставшей монолитной стене, оглядываясь по сторонам и мысленно застонал. Огромные, вертикальные стены вздымались верх, образуя отвесный колодец. Гигантский, с узким выходом вместо вершины, старый кратер, в котором наверняка прохладно летом и тепло зимой. И в центре его сидел самый большой дракон из тех, что видел Ладар. Полностью черный, покрытый тускло поблескивающей чешуей, где каждая чешуйка была размером с башенный щит. С темными зрачками, в глубине которых теплился еле заметный огонек. Огромная, с большую телегу, голова неподвижно нависала над человеком.

Бежать? Куда? Полностью закрытое пространство. Линии судеб и жизни спокойны и никуда не ведут. Конец? Дракон молчал, лишь смотрел на сипала равнодушным взглядом, одинаково готовый и к молниеносному действию и к многодневной, отрешенной неподвижности. Он ждал. Чего?

Ладар смотрел на неподвижную, словно каменную громаду, на узкий, змеиный зрачок и вспоминал тролля. А что, если? Нить судеб дракона… такая же тонкая и почти эфемерная, как у его собратьев. Незнакомый, изящный узелок, но скользнуть по нему намного сложней, чем по корявому узлу тролля. Почувствовать мир, себя, воздействия этого мира в себе — и уловить нити, соединяющие с темной громадой. Уловить, пройти по ним, и ощутить, как мир влияет уже на него… скользнуть вглубь, выискивая сознание, готовясь, к сопротивлению, к боли, к смерти, но не к сварливому: