Возгарка III

В смертной жизни у Вальдемара был брат по имени Герберт, но трагически погиб, оставив по себе вдову с ребёнком. Уж не знаю, по личным ли соображениям или соблюдая древние традиции, но Вальдемар женился на вдове брата, а его ворона-фамильяра превратил в пернатую нежить, которую теперь всюду таскает за собой Ирма. Эдакая напоминалочка. Про саму птицу ходят довольно жуткие слухи, но собрать реальные подтверждения мне не удалось.

К Брентано присоединился Дитмар — его потомок и заместитель, оба латника встали позади Вальдемара и его женщин. За ними встали ещё восемь гвардейцев, составляющих личную охрану герцога.

Многочисленная свита гостя приняла выжидательно-приветственное положение.

Следовавшее за кортежем вороньё стало кружить над дворцом.

Мы направились вниз по ступеням, чтобы поприветствовать дорогих гостей.

Варнахарский лидер умер в расцвете лет, немногим не дожив до сорока. И, по слухам, сам положил конец своей земной жизни.

Мерзавец усмехнулся и шагнул навстречу. Вежливо кивнул, но кланяться в пояс не стал, ибо не чувствовал себя должным. Амбициозный выскочка, убивший собственного создателя и ввергший империю в войну за осиротевшие земли. Сигизмунд не был мне другом, совсем наоборот. Но, к прискорбию должен признать, что за тысячелетие политических игр мы привыкли друг к другу, притёрлись, и уже знали, чего ожидать от соседа. Этот подлый колдун смешал все карты, и теперь наслаждается лаврами.

На безымянном пальце его правой руки красуется перстень с массивным чёрным камнем и серебряным гербом поверх, предназначенный для целования. Но здесь ему такой чести никто не окажет, лишь гостеприимство одного хозяина в отношении другого.

— Не мог своих ручных птичек дома оставить? — посетовал я, когда мы направились вверх по ступеням. — Весь дворец обгадят.

— Коли ваше величество желает, — ответил он с усмешкой, — я отряжу ребят, дабы проследили за чистотой каждого кровельного ската и карниза вашей резиденции.

— Вот уж благодарю покорно, — скривился я. — Сам отряжу, не стоит беспокойства.

Так и начались наши переговоры за самый лакомый горный кряж на континенте.

И да помогут нам предки удержаться от решительных действий.

Глава 5 Рихард фон Шнайт

— Так, смотри, нажимаешь рычажок — створка открывается, — я продемонстрировал девчонке принцип работы семафора.

Мы стояли у правого борта «Вильды», оставшейся без имени на обшивке, но сохранившей его в наших сердцах — и в документах. Эх, ещё и штраф придётся платить, что безымянными ходим. Но сейчас не об этом. Ярочка проявила интерес к системе морской сигнализации, так что я решил воспользоваться отсутствием поблизости населённых пунктов и научить её азам этого важного дела.

Девчонка с интересом прикусила ноготь, а свободной рукой попробовала понажимать на рычажок — заслонка ящичка из листовой меди открывалась и закрывалась.

— Тут такая же лампа внутри, как у этого Венченте? — спросила она, заметив у горелки знакомый колесцовый механизм.

— Да, — я разжёг огонь за стеклом семафора и похлопал заслонкой. — Это тоже его изобретение. Собственно, он сперва изобрёл световую азбуку для морского сообщения. Позже появились его лампы, затем их встроили в такой вот корпус. На самом деле нужно просто выучить сигнальную систему, и в экстренной ситуации можно передавать послания хоть с помощью факела и тарелки. Вот, смотри.

Я загасил огонь и повернул корпус к ней верхом, где была выгравирована таблица с буквами, цифрами и соответствующими значками.

— Точка — короткая вспышка, полоска — долгая. Попробуй просигналить своё имя, — я снова запалил фитиль и вручил ящичек ей.

Ярочка закусила губу и, неуверенно поглядывая на меня, начала нажимать рычажок. Долгая вспышка, коротка, две длинных…

— Молодец, продолжай.

— Знаете, а я ведь могу по-другому, — рыжая малявка улыбнулась и отставила семафор на бочку. Над её ладонью вспыхнуло пламя, погорело немного, потухло, потом быстро вспыхнуло и тут же погасло, снова загорелось.

— Ты определённо делаешь успехи, — сдержанно похвалил я.

Со времени её баснословного купания прошло двое суток, ничего страшного не произошло, но меня всё равно смущало, что команда знает о талантах девчонки. Прямо сейчас на нас косился Радек с салинга, и лицо его не выражало восторгов от соседства с такими чудесами.

— Слушайте, я вот всё забываю спросить, — начала девчонка, — а почему я не обжигаюсь? И почему не горит моя одежда? Это из-за пота?

Я невольно улыбнулся.

— Да, милая, что может быть лучше, чем пот пироманта? Его даже когда-то в бутылочках продавали и в крема добавляли — отлично от загара помогало.

— Вы опять шутите? — насупилась Ярочка

— Чуть-чуть, — я усмехнулся и потрепал её по рыжим волосам, от чего котёнок вздыбил шёрстку пуще прежнего. — На самом деле ты права, но только наполовину, — я направился к трапу трюма.

Шумно выдохнув, она последовала за мной. И разожгла над рукой немного огня, освещая путь в темноту. Придётся к этому привыкнуть, хотя нервирует сильнее, чем чесночная гренада с выдернутой чекой.

— А чего мы сюда идём? — спросила она тихо и с придыханием, будто опасаясь потревожить притаившихся в корабельном нутре призраков. Кажется, она сюда самостоятельно спускаться вообще перестала после истории с бандитами.

— Мне нужно отыскать пару клеток. Скоро будет очень удобная бухта, мы сделаем остановку и я отправлюсь на охоту. Зайчиков наловлю, глухарей.

— У вас уже кровь кончилась? — извиняющимся тоном спросила она.

— Потеряла кондицию, так скажем. И поверь, голодный вампир — хреновый товарищ, так что затягивать с решением этого вопроса не стоит.

— Так чего с моим потом-то?

— Если регулярно мыться, то ничего, — усмехнулся я, пытаясь вспомнить, куда засунул эти чёртовы клетки. — Ладно, не дуйся. Твой организм полностью пропитывается огненной магией. Твои кости, мышцы, волосы, кровь, пот, даже слёзы — из всего можно извлечь её. Так что да, твоя одежда плохо поддаётся воспламенению — с одной стороны. И она запросто может самовозгореться — с другой. Тут больше от твоего желания зависит. Я попытаюсь научить тебе накладывать неопалимость осознанно. Без пота, — добавил я с улыбкой. — Тем более что потеть ты теперь будешь очень мало — фиг нацедишь.

— Это ещё почему? — девчонка забралась на ящик, а над её рукой продолжало биться мерным оранжево-золотым светом пламя.

— Потому что у твоего организма больше нет надобности сбрасывать избыток тепла. С потом продолжат выходить вредные вещества, но остужаться тебе им больше не нужно, так что твои поры будут работать слабо. Я уже чую, как ослабевает твой запах. Ну, конкретно этот из твоих запахов.

Какая злость в янтарных глазках! Даже обидно, что я больше не могу ощутить её эмоции. Сама девчонка так увлеклась открывшимися возможностями, что и думать забыла про нашу ментальную связь, а потому не заметила её отсутствия. И даже здоровенная шишка на лобешнике, которая успела существенно уменьшиться, но не прошла, не вызвала у Ярочки должных подозрений.