Возлюби врага своего

Охота за снайпером

«Мертвый город» встретил нас довольно неуютно. Заснеженные руины да слегка прибранные улицы после лета 42 года создавали удручающее настроение, как напоминание лютой зимы разгара восточной кампании. Наш гарнизон, освободившись от блокады, постепенно приходил в себя. Вокруг города и его окрестностей оборону заняли абсолютно другие, свежие части, прибывшие из Франции и Бельгии. Тех же, кто пережил блокаду, вывели в тыл, а потом дальше в Германию, чтобы после короткого отдыха вновь призвать в вермахт и опять бросить в мясорубку восточного фронта.

Как и предписывал приказ Канариса, Крамер принял разведроту 303 группы батальона Брандербург. Все солдаты этой роты прошли специальную подготовку в диверсионных школах и придавались боевым частям как отдельные специальные диверсионные подразделения. Несмотря на затянувшееся противостояние по всей линии фронта, бойцы этой роты довольно активно действовали в полосе обороны 21 стрелковой бригады и даже далеко в тылу большевиков.

В то время вокруг велижского плацдарма действовало до двадцати групп русских снайперов из 360 стрелковой дивизии, которые ежедневно уносили десятки жизней наших солдат. После покушения большевистского снайпера на полковника Зинцингера, командование армии «Центр» приняло директиву и поставило глобальную задачу по уничтожению русских снайперских групп.

Еще с мая 42 года в нашей отдельной роте было создано специальное снайперское подразделение, которое и занималось очисткой прифронтовой полосы от досаждающих нам «вольных стрелков».

Крамер в один из дней декабря 1942 года вызвал меня в свой офицерский бункер, который находился в деревне Беляево и сказал:

— Малыш, вчера в районе деревни Верховье русский снайпер смертельно ранил генерала Бюлова, командующего десятой стрелковой бригадой. Твоей группе предстоит выдвинуться на её рубеж и прикончить этого «Ивана», который мешает нашим офицерам убывать в Витебск на отдых. По всей вероятности, нас опять беспокоят их диверсанты.

В ту минуту, зная о дислокации наших войск, я никак не мог понять, как этот большевик так далеко мог забраться в наши тылы. К зиме 43 года наши войска уже контролировали большую часть левого берега Двины. Лишь некоторые участки на правом берегу давали возможность «Иванам» без всяких проблем проникать к нам в тыл.

К началу сорок второго года русские по принципу специальных подразделений «Абвера» тоже сформировали свои разведывательно-диверсионные подразделения, которые довольно смело орудовали в наших тылах. Так, еще с зимы сорок первого в районе «Витебского коридора» действовала большевистская диверсионная группа НКВД под командованием старшего лейтенанта Шевченко. Наше затянувшееся противостояние превратилось в настоящее соревнование. За удачными операциями «Иванов» автоматически наша группа «109 Вольф» проводила свои не менее удачные вылазки, которые даже можно было внести в военные учебники по стратегии и тактике.

— Я понял вас, господин капитан. Я постараюсь избавить наших офицеров от этого неудобства. Я сам лично займусь этим стрелком, — сказал ему я, и встал во фрунт.

— Давай, малыш, уж постарайся! Я не хочу, чтобы ты попал в руки майору Шпульке за саботаж наступления. Не хватало, чтобы тебя бросили в пятисотую дисциплинарную роту под Саксоны, где уже второй год русские из наших ребят делают отборный фарш для «баварских колбасок», — сказал Крамер с иронией имеющей глубокий смысл.

Я усмехнулся на шутку капитана и, вскинув руку вверх, ответил:

— Хайль Гитлер!!!

Крамер ничего не ответил, лишь только махнул рукой, уткнувшись в карту, лежащую на столе.

— Давай, малыш, сейчас Германии как никогда нужна твоя маленькая победа. Не зря в твою группу прислали снайпера-лейтенанта Ганса Йоргана. Возможно, что ему удастся вычислить этого большевистского снайпера и прикончить его карьеру? Судя по почерку, это довольно матерый стрелок из числа сибирских охотников.

Щелкнув каблуками, я вышел из блиндажа. Белый снег больно бил по глазам, а мороз, словно злая собака цеплялся за нос и щеки, отчего приходилось растирать их шерстяной перчаткой. Вздохнув глубоко морозный воздух, я, хрустя русским снегом, направился в расположение своей группы.

Отдельная разведывательно-диверсионная рота «109 Вольф» в то время квартировала в деревне Беляево, прикрывая санитарный батальон и дом отдыха офицерского состава. В отличие от «Айнзацгрупп» СС под командованием однофамильца нашего капитана оберста Крамера. Мы не выполняли никаких карательных операций против партизан и евреев, но иногда, в силу специальной подготовки проводили диверсионные операции.

Совсем еще казалось недавно, мы с капитаном вернулись из Берлина. Его слова, сказанные когда-то в берлинском гаштете, как ни странно оказались пророческими.

Паулюс под Сталинградом сдал советам двадцать две дивизии, что по своим размерам равнялось примерно половине армии «Центр». Гитлер по этому поводу объявил траур, а фельдмаршала Паулюса — врагом третьего Рейха.

Крах южного фронта слегка деморализовал нас, но желание выжить даже в условиях этой проигранной войны заставлял бросаться на большевиков с удвоенной силой. Чем успешней были операции советов, тем больше ярости они вызывали в наших солдатских душах и предчувствие начала конца.

Спустившись в блиндаж, я открыл тяжелую дверь и вошел внутрь. Пар клубами вырвался из теплого помещения наружу, слегка обволакивая маскировочную сеть, натянутую над входом.

Из темноты блиндажа послышалось:

— Хайль!

— Хай! — ответил я, снимая перчатки. — Солдаты, довожу до вас приказ капитана Крамера. Я только что беседовал с ним. Вчера на подъезде к деревне Верховье русский снайпер тяжело ранил генерала Бюлова, который ехал в Витебск. Это уже второй случай потери офицера такого ранга. Нам поставлена задача — уничтожить стрелка любой ценой. Для усиления группы к нам направлен чемпион Германии по стрельбе Ганс Йорган. Выдвигаемся с наступлением темноты.

Предчувствуя настоящую охоту, бойцы загомонили, словно гуси на пастбище, обсуждая нюансы предстоящей операции. Небольшое помещение блиндажа в одно мгновение наполнилось суетой. Необходимо было не только подготовиться к вылазке, но и немного поспать, так как такого удовольствия, возможно, что не будет несколько дней.

Вечером, как только стемнело, группа в составе десяти человек была в полной готовности. До деревни Верховье было всего несколько километров и мы, используя попутный транспорт, уже через час были на месте.

Я тогда не предполагал, что именно здесь в Верховье я получу особое боевое крещение. После Берлина это была моя первая операция в качестве командира диверсионной группы. В тот момент казалось, что эта операция всего лишь прогулка по заснеженному лесу среди наших тыловиков. Я не знал, что нам в своем глубоком тылу придется столкнуться с засадой большевиков. Вероятно, они просчитали, что вслед за покушением генерала в этот район будет направлено специальное элитное подразделение, на которое можно было поохотиться.