Возрождённое завтра
Шрифт:
Потом и эти мечты рассыпались. Ведёт себя, как необузданный подросток, весь мир видит у своих ног.
«Но мы можем это сделать, - заметил Арджит’, - разве нет?»
– Можем. Теперь мы можем всё.
«И уговорить твоего брата, чтобы он тебя перестал ненавидеть».
– Боюсь, придётся расстаться с этой надеждой, - горькая усмешка в пустоту перед собой, в подпространство, где резвятся злобные демоны.
«Но ты не знаешь этого наверняка».
– Нетрудно догадаться. Расчёт всегда был моей сильной стороной. Жалею, что ею не оказалась способность убеждать без применения силы.
Дальнейшие разговоры сменились
Он не встречался лично со змеиным саннином, но слышал предостаточно. И о его основном пороке тоже. Преодолевая смерть, он периодически менял тела и… душа похолодела от ужасной догадки. Неужели он надеется заполучить для этой цели тело младшего брата! Никогда и ни за что Итачи не допустит сего изуверства, если даже придётся задержаться в этом мире надолго. Или навсегда… Вернуться после встречи в Айгене и следить за развитием событий, поймать тот момент, предотвратить коварную задумку нукенина.
Арджит’ молчал. Ещё не разобрался. Сумбурные мысли о смене тел выглядели для непосвящённого слушателя бредом. От серьёзных переживаний всадника по этому поводу дракон терялся ещё больше. Он просто стремился выполнять распоряжения партнёра, как делал это всегда, если не понимал, как поступить.
– Остановись там, - жестом указал Итачи. Мог бы просто представить точку остановки. Но от переизбытка чувств выдавал своё состояние необдуманными поступками. Всё равно таиться от дракона бесполезно.
Арджит’ приземлился, осмотрелся в поисках зацепки. Так ничего и не разглядел, только однообразие со всех сторон. Правда, местность отличалась от других. Подозрительное молчание, не нарушаемое даже птичьим щебетом или стрекотанием цикад. В преддверье тьмы висела яркая табличка полыхающими огненными буквами. Она гласила об опасности. У обоих живых существ создалось одинаковое впечатление. Итачи изучал южную и восточную часть. Арджит’ – севр и запад. И оба посылали картинки друг другу. Чётко отработанная тактика, которой пользовались несколько лет кряду. Она здорово помогала в бою против Нитей. Не хватало Чима с его любопытством и способностью везде пролезть. С другой стороны, посылать файра прямиком к Саске чревато. Малыш не знаком с техниками клана Учиха, мог легко подставиться и не успеть спрятаться в Промежутке.
«Я никого не вижу. Но мне тревожно», - наконец подал голос Арджит’.
– Они здесь. Возможно, уже обнаружили гостей. А если так, то Саске не станет долго отсиживаться в укрытии.
«Тогда чего же они ждут?»
– Сигнала?
– вопросом на вопрос ответил Итачи.
«Какого сигнала?»
Напряжение нарастало мрачной тучей, почти охватившей горизонт со всех сторон. В воздухе уже витал запах сырости и прибитой пыли. Ветер выдувал остатки тепла сквозь липнувшую к телу неподсохшую одежду.
– Как у тебя с пламенем?
– на всякий случай снова поинтересовался Итачи.
«Готов действовать».
– Арджит’… Ты не бойся, хорошо? Если понадобится,
примени огонь против любого, кто появится из укрытия.«Я не могу направить его на человека», - усердно замотал головой крылатый.
– Знаю и преклоняюсь перед благородством племени крылатых. Но на этот раз будь готов. Насколько я знаю своего брата и его наставника, даже если ты нацелишь удар с близкого расстояния, не попадёшь. Ты всегда мне верил, поверь и сейчас. Мы с тобой вступаем в новую фазу, встречаемся с людьми, способности которых заставят попотеть даже меня.
«Ты говоришь о своём брате, - напомнил бронзовый, - но ты же не считаешь его врагом».
– Фактически, нет. Я не нанесу последнего удара, если представится возможность. В эту минуту разумнее относиться к нему, как к врагу.
«К твоему брату?»
– Да, к моему брату.
Они некоторое время молчали. Итачи давал себе последний шанс насладиться мысленной свободой. Он отчётливо знал, что ещё долго будет переживать последствия этой встречи. И вернувшись в Вейр, не сможет нормально заснуть, постоянно прерываясь навязчивыми видениями, продиктованными мрачными мыслями. Сумеет ли когда-нибудь забыть? Наверное, нет. Просто память притупится. Он смирится и с этой болью, как мирился с той, которая жила в глубине его души до сих пор. Сейчас, остро ощущая близость прежней жизни, она рвалась наружу. И наравне с мальчишеским лицом младшего брата всплывали лица всех тех, кого он безжалостно приговорил.
– Давай… - шепнул Итачи в последней надежде оказаться не услышанным. Но дракон не мог не услышать всадника. Он набрал в могучие лёгкие побольше воздуха. Итачи почувствовал, как под ним что-то заклокотало. Ассоциации с тем же вулканом, из жерла которого рвётся пламя и лава.
Арджит’ затрубил. Его громовой голос потревожил всю округу. Притихшие птицы стайками вырвались из крон редких деревьев, пронзительно крича в животном ужасе. По открытой местности рванулась какая-то зверюшка, быстро скрываясь под прикрытием камней и кустов.
Дракон ревел до тех пор, пока хватало воздуха. Лишь тогда он прервался, изящно склонил голову, дугой изогнув шею.
Оставалось ждать. А сердце колотилось в бешеном ритме. Что может быть хуже неизвестности? Только ожидание неминуемого, когда минуты тянутся бесконечными световыми годами. Когда нарастает напряжение, впереди разворачивается переполненный антуражем момент, которого ждёшь или всеми силами мечтаешь предотвратить. Он выглядит весомым, способным перевернуть верх дном всю жизнь. Он буквально источал яд, заражал нетерпением. Но как бы далёк ни был сей момент, он неминуемо наступал. И тогда разом рушилась вся его исключительность. Постигало разочарование. Какой глубины ожидало разочарование Итачи, трудно сказать сразу. Но вряд ли он останется в прежнем расположении духа.
«Мы справимся», - напомнил о поддержке дракон. Говорил за двоих, считал проблемы всадника совместными. Он прав: ни одно значительное событие не могло не затронуть лишь одного из сформировавшейся пары.
Итачи не ответил, достаточно посылаемых эмоций. Надо успокоить дракона, внушить ему ту стальную уверенность, коей не испытывал он сам. Затея, обречённая на провал. Арджит’ не поверил в ложное представление, он соединился со всадником, как во время боя с Нитями. Они чувствовали друг друга, как продолжение самого себя, любую перемену настроения, любую мысль.