Возвращение в Полдень
Шрифт:
Губчатый материал, выстилавший стенки ниш, слабо светился. Свет был красноватый, с лиловым оттенком, и это придавало белым скрюченным фигурам внутри несколько игрушечный вид. Кратов шел вдоль стен Инкубатора, прислушиваясь к бледному человеческому эмо-фону, настолько слабому, что мог бы запросто миновать источник и не заметить. Иногда ему приходилось подтягиваться на руках, чтобы заглянуть в ниши верхних ярусов; на его везенье они по большей части пустовали. Комариный писк то усиливался до раздражающего, то пропадал вовсе, словно у него тоже был свой невидимый источник, который находился в постоянном хаотическом движении – какой-нибудь убогий сканер системы наблюдения, сляпанный наспех, без соблюдения эргономических канонов, просто чтобы был. Скоро он обнаружил, что в подсветке ниш существовала простая система: красноватым отмечены были инкубационные камеры, из которых вызревали новые маскеры, и таких было большинство; часть камер была темна, не то по причине дефектов, не то восстанавливалась после акта воспроизводства; камеры с прототипами мерцали бирюзой, их было всего ничего.
И в трех находились люди.
«Ну вы себе и подыскали образчики!» – мысленно подивился Кратов.
Тайна встреченного в проходе маскера парадоксальных гуманоидных статей раскрылась во всей своей неприглядности.
Что ж, одной загадкой меньше.
7
Так оно обычно и случается.
Ввязываешься в предприятие, которое одному не по силам.
Но – в предприятие, где есть место лишь одному. Потому что справиться с ним не сможет никто, кроме тебя. (Неплохо было бы, конечно, обзавестись идентичным двойником, но кто даст гарантию, что в критические минуты они не начнут пихаться локтями?!)
Из всего экипажа «Тавискарона» только он, в одиночку, оснащенный дополненным сознанием, мог преодолеть весь путь от поверхности, сквозь головоломки Пакгауза, до Инкубатора. Без пальбы во все стороны из фогратора, без взломанных стен и взорванных дверей.
Хотя, возможно, для фогратора не пришло еще время.
Три человека в тяжелых скафандрах. С большой долей вероятности обездвиженные, погруженные в гибернацию. Что сэкономило бы похитителям усилия и позволило беспрепятственно тиражировать грубые копии для своих зловещих целей. И всемерно осложнило бы Кратову задачу. Что еще хуже, подключенные к местной варварской системе жизнеобеспечения, чтобы поддерживать минимум необходимых функций. В каковой минимум вряд ли входила мозговая активность.
Влачить на себе три бесчувственных тела сквозь лабиринты Пакгауза, смутно представляя себе обратный путь. Преодолевая котлованы, ущелья и урочища, словно бы нарочно устроенные для того, чтобы отбить всякую охоту к побегам. Не имея возможности вызвать подмогу… С таким в одиночку не справиться.
Здесь не помешала бы добрая спасательная операция. Высадить пару-тройку тяжелых блимпов с энергонасыщенными сервомехами и крутыми парнями в легкой броне. Накрыть базу куполом изолирующего поля. Снести с поверхности все лишние строения, просканировать зону спасения до границы мантии. Пробить ствол до камеры с заложниками. Нырнуть в гравитационном модуле на самое дно с оружием, глушилками и генераторами защитных полей. Обязательно с медиками-экстремалами! И, не обращая внимания на нервические эволюции Всадников, суету Охотников, брожение в толпах маскеров и прочие особенности внутреннего убранства, спасти всех.
Организовывать такую операцию – сплошное удовольствие. А уж руководить ею!.. Хотя в определенный момент
тебя, скорее всего, вежливо попросят заткнуться и не путаться под ногами, поскольку в подобных миссиях каждый солдат знает свой маневр лучше всякого генерала.Так надлежало бы поступить в обычной ситуации, в открытом космосе, при поддержке и в окружении дружественной инфраструктуры Галактического Братства.
А не внутри тесного, искусственно замороченного шарового скопления с его повадками идеального черного ящика. Нет, скорее черной дыры: внутрь проникнуть еще есть шанс, а сообщить о себе наружу нет ни малейшей возможности.
Выбор вариантов поведения был невелик.
Бросить все как есть и уносить ноги, в слабом расчете выбраться на поверхность и все же как-нибудь да позвать подмогу. Вариант во многих отношениях рискованный, неприличный и потому неприемлемый.
Либо делать то, зачем явился. Выполнять спасательные мероприятия, стиснув зубы, заткнув рот здравому смыслу и гоня прочь рефлексии о возможном фиаско.
Вначале Кратов освободил командора Элмера Э. Татора.
Это было рациональное решение: Татор, с его гипертрофированной ответственностью за благополучие экипажа и миссии, вначале станет действовать, а уж после задавать вопросы. При условии, что он будет способен на то и на другое.
К скафандру командора тянулись мириады разноцветных нитей, особенно много их собралось возле шлема. Да, в теории нити могли проникнуть в нервную систему, в важные органы, установив некое сосуществование паразитического свойства. Либо высасывать жизненную энергию, либо подпитывать ею. Да, в их скоплении был некий резон. Да, было опасно.
Кратову ничего не оставалось сделать иного, как в очередной раз мысленно укорить себя за то, что втянул парней в авантюру, и единым взмахом, подчистую смести паутину со скафандра.
Он вытащил Татора из камеры и придал ему сидячее положение. Индикаторы скафандра едва тлели, указывая на дефицит энергоресурсов, но биометрические показатели выглядели пристойно. Что вполне соотносилось с интенсивностью эмо-фона… Кратов постучал пальцем по прозрачному забралу шлема. Легонько встряхнул за плечо.
Татор разлепил тяжелые веки.
– Плохой сон, – сказал он ясным голосом.
– Неужели? – попытался возразить Кратов.
И поразился безобразному ультразвуковому писку, вырвавшемуся из глотки.
Татор таращился на него мутными непонимающими глазами.
«Была без радостей любовь, – с неожиданным хладнодушием подумал Кратов. – Разлука будет без печали». [15] Это была его собственная, ни с кем сторонним не разделенная мысль. Как-то уж слишком легко и быстро он вернул цельность своей личности.
15
Михаил Юрьевич Лермонтов, «Договор».