Возвращение в Полдень

Где-то там, по ту сторону этого синего неба, прямо сейчас кто-то ломал голову… и, между прочим, не всегда именно голову… просто напрягал мозг или иное мыслительное устройство над тем, как прочесть «длинное сообщение». Кратову уже доложили: это не точка по-тральфамадорски, что означала всего лишь «привет», [37] это действительно нечто важное, нечто невообразимое, и оно стоило всех потраченных усилий. Умницы-виавы чешут в затылках – затылки у них такие же, как у нас, и привычка чесать в оных также многократно отмечена! – и по обыкновению своему прячут за шуточками собственную растерянность. Старики-тахамауки, смахнув пыль с просторных ушей и слегка отодвинувшись от теплых каминов, тоже сквозь дремоту лениво толкуют между собой, что, мол, нет ли какой веской причины, чтобы немного пособить в свалившейся на плечи этих сопляков… как бишь их… Галактического Братства… трудной, но очень занятной и потому аппетитной проблеме. Эхайны тоже в деле; за всех не поручиться, но Справедливый и Беспорочный в своих чертогах в Эхайнанне наверняка следит за похождениями этого раздолбая и парвеню, четвертого т'гарда Лихлэбра, о «длинном сообщении» ему уже доложили, от него цепочка посланий протянулась до Красной Руки Эхайнора, до самого стольного града Эхайнагга, а уж там не поленятся, поднимут брошенную перчатку, потому что утереть нос человечеству и всему Галактическому Братству для них дело чести, хотя шансы, как все прекрасно понимают, иллюзорны. Очень хочется верить, что и какие-нибудь там бесконечно древние Мейал-Мун-Сиар тоже решат тряхнуть стариной и родить – быть может, напоследок! – блестящую технологию вскрытия «длинного сообщения», что поступило в наш мир из иных, соразмерных им времен и пространств.

37

Аллюзия к роману Курта Воннегута «Сирены Титана».

Здесь, на Земле… Мадригаль со своими головастиками в Мадриде. Магда Шейбалова и ее «Uzasne zeny» (что означает совсем не то, чем кажется, а всего лишь «Чудо-женщины») в Остраве. Команда из Лхасы и еще одна команда из Лхасы – отчего бы им не объединиться, чтобы не путать занятых людей?! Немного наглые, но очень неглупые негры из Йоханнесбурга. И вовсе не наглые, но тоже очень сообразительные ребята из Сибирского центра тяжелых информационных систем.

«Давайте, братцы, – думал Кратов, слушая нескончаемые речи доктора Мадригаля, дорвавшегося до уживчивой и безгласной аудитории. – Поторопитесь, пока я еще не состарился. На вас вся моя надежда. Что бы я себе яростно и убедительно ни внушал, мне отчаянно интересно, ЧТО ТАМ СКАЗАНО».

18

Едва только начал накрапывать дождик, как доктор Мадригаль заторопился, рассыпался в наилучших уверениях и ушел. Наконец-то установилась желанная гармония. Только шорох травы под дождем, только ветер и небо. Кратов подобрал конечности и сел, стянув ворот куртки на шее. Он точно знал: никакая непогода не загонит его под крышу до вечера. Он слишком долго ждал этого часа.

Да и дождик, как обещали синоптики, должен был прекратиться к двум часам пополудни.

Со стороны моря, по тропинке, огибающей рощицу, по направлению к нему двигалась необыкновенная процессия.

Впереди балетным шагом выступала фантастической красоты женщина, упакованная в объемный прозрачный дождевик с откинутым капюшоном. Ее пышная прическа в духе Медузы-Горгоны намокла и примялась, но упрямо продолжала клубиться вокруг головы черным облаком.

В некотором отдалении за ней следовал худой и не слишком здоровый на вид светловолосый мужчина в темных очках не по погоде, в тропических шортах и легкомысленной майке, влажно льнувшей к жилистому торсу. Мужчина втолковывал спутнице нечто по его мнению чрезвычайно важное, между тем как у женщины на сей счет было иное мнение, позволявшее на ходу отмахиваться от собеседника, словно от докучного насекомого. Замыкал шествие громадный, согбенный под собственным весом и возрастом, неуклюжий и совершенно неуместный в этих краях тахамаук. Грубая серая кожа его в тех местах, что не были скрыты сложным бесформенным одеянием клоунских расцветок, казалась мокрым камнем.

– Кратов! – вскричала Рашида, простирая к нему руки. – Спаси меня от этого чокнутого.

– Я не чокнутый, – возразил Стас. – Я лишь хочу оценить ущерб, нанесенный моей драгоценной памяти за все эти годы.

– И как? – спросил Кратов. – Оценил?

– Есть события, которых я точно не помню. Да и были ли они. Вот, к примеру… – Стас повернулся к Рашиде и требовательно нацелил на нее указательный палец.

– Убью! – обещала та.

Патриций Нфебетнехп попробовал скамейку на прочность и, сочтя ее конструкцию не слишком надежной, грузно опустился на траву. Даже сидя он был выше всех, кроме, пожалуй, Кратова.

– Это бесполезное дело, – убежденно заявила Рашида. – Копаться в воспоминаниях, будить призраков, поднимать документальные свидетельства, сверять источники…

Кратов невольно улыбнулся. «Что будет, когда Рашуля узнает, что еще полчаса тому назад именно этим я и занимался?»

– Человеческая память – тонкая материя, – авторитетно заявил Стас. – Дай ей волю, и она наводнится такими монстрами, что не во всяком мультике встретишь! Взять, к примеру, тебя. – Он переместил указующий перст от Рашиды на Кратова. – Ты точно не носил бороду при первой нашей встрече?

– У меня вообще никогда не было бороды! – возмутился Кратов.

И мысленно прибавил: «Ну, почти никогда. Не на Земле и не в человеческом окружении».

– А крылья были? – не унимался Стас. – Такие фасетчатые, прозрачные, вот как чехольчик у Рашули?

– Чехольчик! – возмутилась Рашида. – Это модельный дождевик винтажного стиля из коллекции Пако Паксаса!

Стас счастливо засмеялся. Обычным своим смехом, который никто из них не слыхал все эти двадцать лет.

– Стаська, – немедленно сказала Рашида. – Я тебя люблю. А ну, иди ко мне, чертенок.

Пока они обнимались, Кратов смахнул с лица дождевые капли, которых почему-то оказалось несколько больше, чем положено, и обратил свое внимание на тахамаука, бестревожно медитировавшего в сторонке.

– Что привело вас в наш мир, патриций? – спросил он деликатно. – Если вы сочли, что земная медицина пойдет вам на пользу, то это громадная честь для всего человечества.

– Я здесь, дабы проститься, – лаконично ответствовал Нфебетнехп.

– Вы ждете, чтобы обещанный мною на Чагранне дар был облечен в некую материальную форму?

– Нет. Я получил, что хотел. Вы сдержали обещание и ничего мне не должны. Честная сделка. – Тахамаук с трудом изобразил на морщинистом лице подобие улыбки. – Свобода воли, свобода выбора. Свобода жить или умереть.

– Подозреваю, советник Правящего дома Галактической Империи тахамауков Кьейтр Кьейрхида будет озадачен.

– Он уже озадачен. Но ведь не думал же он, что после всего я вернусь в этот склеп, на Чагранну?

– Куда же вы намерены вернуться, патриций?

– Как обнаружилось, я не настолько стар, чтобы безнадежно устать от жизни. В Галактической Империи, равно как и за ее рубежами, очень много мест, куда я могу вернуться. Смысл моего прощального визита в том, чтобы выразить признательность. И довести до вашего сведения, что более мы никогда не увидимся. Галактика достаточно велика. – Нфебетнехп снова вымучил улыбку. – Но нельзя пренебрегать игрой случая.

«Я сделал это, – подумал Кратов. – Мы все сделали это. Мы с этим покончили».

О да, я верю, Что новое завтра придет! Нет в этих моих словах Ни капли неправды, И все же… [38]

– Что ты чувствуешь? – спросил Стас у Рашиды.

– Да ни фига! – ответила та. – А ты?

– Что твой винтажный дождевик мокрый и адски шуршит. Костя, а ты?

– Что я немного оглох и все еще болен.

– Вот что, – уверенно сказала Рашида. – Нужно взяться за руки.

38

Исикава Такубоку (1885-1912). Перевод с японского В. Марковой.

– Зачем? – удивился Стас.

– Не спорь. Помнишь «Ангел-Эхо», ресторан наипервейшего класса на Старой Базе, где мы сдружились?

– Вход во фраках, смокингах и скафандрах высшей защиты категорически воспрещен! – радостно подхватил Стас.

– Там еще был белый слон посреди танцпола! – вспомнил Кратов.

– Н-ну… – Рашида покосилась озороватым оком на тахамаука. – У нас практически комплект. И раз уж мы снова вместе, нам нужно делиться силой и любовью, чтобы пережить все испытания. Кратов, давай руку. И ты, Стас, давай.