Возвращение в Яблочное королевство. Стив Джобс, сотворение Apple и как оно изменило мир

Дэниел Коттке оставался на должности техника и не получил ни одной акции до того, как компания стала публичной. Холт предложил поделиться с ним акциями. "Может, сбросимся? — спросил он Джобса. — Сколько дашь ты, столько и я". — "Отлично, — ответил Джобс. — Я не дам ему ничего". Джобс, больше привязанный к Apple, чем к Коттке, терзался сомнениями. Ему было жаль терять друга, но в то же время он был обижен на отсутствие благодарности со стороны Коттке. "Дэниел склонен преувеличивать свой вклад. Он просто делал работу, для которой мы могли нанять любого другого, и ужасно много времени тратил на учебу".

Билл Фернандес, первый наемный работник Apple, тоже был разочарован и в 1978 году уволился, хотя впоследствии снова вернулся в компанию. "Я понял, что так и буду тянуть на себе всю рутинную работу и навсегда останусь не более чем специалистом, хорошо владеющим своей профессией. И акций мне, похоже, не полагалось. Думаю, компания плохо ко мне относилась". Элмеру Бауму, который дал кредит Джобсу и Возняку, когда они разрабатывали Apple I, тоже сообщили, что компания не может продать ему акции. Крис Эспиноза, в то время учившийся в Калифорнийском университете в Беркли, также остался ни с чем. "Для нас американская мечта так и осталась мечтой, потому что мы были слишком воспитанны, чтобы ухватить ее кусок. Коттке был слишком тактичен. Фернандес был слишком буддист, а я был слишком неопытен. Дон Брюнер пахал как проклятый. Он работал на производстве и учился в колледже. Все мы в той или иной мере сознавали, что находимся в другой весовой категории. У нас не хватило наглости, чтобы стать миллионерами".

Количество распределяемых акций искажалось всевозможными слухами и домыслами. Одни хвастались размером своего капитала, другие предпочитали скрывать эту информацию. Когда недавно пришедшие в компанию менеджеры среднего звена обнаруживали, что подчиненные богаче их, скрыть недовольство было нелегко. Шерри Ливингстон поняла, что остальные секретари, сидевшие на почасовой оплате, начали вставлять ей палки в колеса, когда выяснилось, что у нее тоже есть акции. Одна из служащих, готовившая документы для опционов, так расстроилась при виде распределяемых сумм, что уволилась из компании.

Несмотря на то что Марккула отказывал людям, зарабатывавшим на перепродаже акций частным компаниям, знакомым руководства, не имевшим отношения к Apple, было легче получить акции, чем прилежным работникам. Знакомство с нужными людьми, обеды с ними, телефонные звонки — были хороши любые средства. Продажа акций частным лицам отражала силу личных контактов и чувство общности, граничащее с клаустрофобией. Венчурные фирмы, которым удалось приобрести акции, обычно работали вместе, информировали друг друга о выгодных сделках и изо всех сил старались отплатить услугой за услугу.

Несколько человек, которые купили акции до того, как компания стала публичной, тоже имели влиятельных друзей. Например, в начале 1979 года Возняк продал пакет акций финансисту египетского происхождения Файезу Сэрофиму, который дружил с Артуром Роком еще с пятидесятых годов, когда они вместе учились в Гарвардекой школе бизнеса. Сэрофим управлял портфелем акций стоимостью более 1 миллиарда долларов из неприметного офиса в Хьюстоне, украшенного произведениями современного искусства. Возняк также продал акции Ричарду Крамлиху, партнеру Рока по венчурной фирме, и Энн Бауэрс, жене вице-президента Intel, которая затем стала начальником отдела кадров Apple.

Летом 1979 года, когда Apple собрала 7 273 801 доллар при помощи того, что в мире венчурного капитала называется мезонинным финансированием, свою роль опять-таки сыграли личные связи. Среди шестнадцати покупателей, приобретших акции по 10,5 доллара за штуку, были известные фирмы, в том числе ньюйоркская L. F. Rothschild, Unterberg, Towbin, а также Brentwood Associates из Южной Калифорнии. Одно имя в списке инвесторов стояло особняком: Xerox Corporation купила 100 000 акций, согласившись не приобретать больше 5 процентов Apple. Эта сделка помогла Apple получить доступ в исследовательские лаборатории Xerox, хотя, по признанию Смита, в Apple следили, чтобы "они не увидели наших новейших продуктов", а впоследствии представителей Xerox не приглашали на совещания, где обсуждались важные вопросы. Но самым крупным покупателем стал друг Артура Рока Файез Сэрофим, приобретший 128 600 акций. Марккула и Джобс продали акций на сумму чуть больше миллиона.

Следующие двенадцать месяцев Артур Рок внимательно следил за колебаниями рынка недавно выпущенных акций, и именно его мнение и советы сыграли определяющую роль, когда Apple решилась выйти со своими акциями на биржу.

Хотя практически все отдавали себе отчет в том, что Apple рано или поздно станет публичной, решение расстаться с относительно спокойной жизнью частной фирмы все-таки стало неожиданностью. Некоторые из высших руководителей Apple не проявляли желания управлять публичной компанией. Джобс какое-то время вынашивал планы создать нечто подобное компании Bechtel, огромной частной строительной фирме из Сан-Франциско. Ему нравилась идея, что можно не раскрывать информацию, которая поможет конкурентам, а управлять многонациональной корпорацией, не испытывая давления со стороны акционеров, и избежать насмешек критиканов, которые любят приходить на ежегодные собрания. Джобс и его коллеги знали, сколько придется потратить сил на процедуры должной проверки, подготовку проспекта эмиссии акций и долгие командировки, цель которых — рассказать о сильных сторонах компании банкирам и инвесторам в главных городах Америки и Европы.

Майкл Скотт хотел превратить Apple в крупный бизнес без сторонней помощи и проклинал ненавистных ему людей: юристов, лишавших его свободы маневра, бюрократов из федерального правительства, заваливавших его документами, и журналистов, которые только и делают, что искажают его мысли.

Помимо личных убеждений, существовали и другие веские причины превращения Apple в публичную компанию. Рынок новых эмиссий, который находился в оцепенении после рецессии 1973–1974 годов, к 1980 году несколько оживился. Отчасти этому способствовало снижение максимальной ставки налога на капитал с 49 до 28 процентов в 1979 году, что привело к огромному притоку денег в венчурные фонды. Apple сформировалась еще до снижения налога, но другие компании своим существованием отчасти были обязаны вложениям венчурных фондов. В самой Apple количество акционеров — благодаря опционам — приближалось к пятистам, а по закону о ценных бумагах и биржевых операциях от 1934 года компании, перешагнувшие этот рубеж, должны представлять публичный отчет о своей деятельности. Но главная особенность состояла в том, что Apple не нуждалась в крупных финансовых вливаниях.

Все основатели и руководители Apple понимали, что публичное размещение акций — важный шаг в развитии компании. Выпуск акций сравнивали с совершеннолетием, с рождением наследника, помолвкой дочери или обрядом бар-мицва. Поэтому на собрании совета директоров в августе 1980 года, когда Артур Рок убеждал присутствующих, что публичный выпуск новых акций — это препятствие, которое рано или поздно придется преодолеть, руководство Apple решило последовать его совету. Удивление вызвал скорее выбор времени, а не сама новость. Недавно принятому на работу вице-президенту по коммуникациям Фреду Хору пришлось делать заявление для прессы раньше, чем он получил свой кабинет. Тем временем Реджиса Маккену попросили изъять рекламу из The Wall Street Journal, чтобы Комиссия по ценным бумагам и биржам не могла обвинить компанию в навязывании своих акций.

Сила позиции Apple на переговорах отразилась на количестве инвестиционных банкиров, посещавших офис компании и расхваливавших достоинства своих фирм. Эмиссия акций Apple обещала стать самой крупной за несколько лет, и от перспективы заработать комиссионные у солидных банкиров буквально слюнки текли. Посетители оставляли наскоро подготовленные проспекты, описывающие преимущества, которые получит Apple, если обратится за оценкой именно к ним. Там были пространные рассуждения о "текущих взаимоотношениях", "поддержке вторичного спроса" и "розничных сетях".

Среди визитеров были сотрудники Hambrecht & Quist, фирмы из Сан-Франциско, которая уже десять лет занималась инвестициями и андеррайтингом^{47} молодых компаний. Для победы людям из Hambrecht & Quist потребовалось десять визитов и несколько презентаций, подготовленных для руководства Apple. Чтобы сбалансировать не слишком солидную репутацию Hambrecht & Quist, выпуск акций Apple также спонсировал Morgan Stanley, более консервативный банкирский дом из Нью-Йорка. Обратив внимание на Apple и, что еще важнее, согласившись на равную долю с молодой инвестиционной фирмой, Morgan Stanley дал понять: давние пристрастия сменились новыми. Почти сразу же Morgan Stanley разорвал отношения с IBM и стал проводить более агрессивную политику по отношению к бизнесу молодых компаний.