Возвышение падших

Серо-голубые глаза коснулись лежащего на кровати мальчика, и в первую секунду Эсен Султан ощутила привычный прилив любви и нежности в сердце.

Во вторую секунду она нахмурилась, так как заметила, что её сын излишне бледен, а также осознала, что, несмотря на её истерику, крики и всеобщую суматоху, царившую в покоях, он продолжал спать.

В третью секунду она содрогнулась, заметив, что из правого уголка его губ сочится струйка крови.

Что-то дрогнуло в ней, словно оборвалась нить, связывавшая её с миром, и, окончательно и бесповоротно провалившись в бездну безумия, она медленно осела на пол и, закрыв глаза, отдалась темноте и тишине, накатившими на неё подобно морской волне.

========== Глава 46. Вершина ==========

Утро следующего дня.

Лагерь шехзаде Баязида в предместьях Стамбула.

Просторное поле устлано ярко-зелёной сочной травой, колышущейся от порывов тёплого ветра.

Вокруг главного шатра, в котором расположился шехзаде Баязид, рассыпалось множество маленьких палаток для его небольшого войска.

Несмотря на то, что рассвет едва коснулся неба розовыми и оранжевыми бликами, лагерь уже проснулся, бурлил и кипел. Вокруг костра собрались воины, разговаривающие друг с другом с дымящимися плошками в руках.

Выйдя из главного шатра, шехзаде Баязид сложил руки за спиной в замок, как делал отец, и окинул задумчивым взглядом тёмно-карих глаз лагерь. После обратил взгляд вдаль — в ту сторону, где располагался Стамбул, и нахмурился, заметив одинокого всадника.

— Шехзаде, — насторожился Азиз-ага, один из приближённых, подойдя сзади. — Похоже, Мустафа-паша прислал ответ.

Сухо кивнув, шехзаде Баязид развернулся и вошёл в главный шатёр, в котором разместился за своим письменным столом из тёмного дерева.

Вскоре гонец в сопровождении Азиза-аги вошёл в шатёр, и, держа в руках футляр для письма из золота, поклонился.

— Шехзаде. Для вас письмо от великого визиря Мустафы-паши.

Тот требовательно протянул руку, и, подойдя, гонец вложил в неё золотой футляр. Открыв крышку, шехзаде Баязид вытащил письмо, и, развернув его, принялся читать.

Секунды утекали, и с каждой секундой его лицо всё больше ожесточалось и мрачнело. Закончив, шехзаде Баязид медленно отложил письмо на письменный стол и, нахмурившись, поднялся на ноги.

— Что такое, шехзаде? — насторожился Азиз-ага.

— Повелитель ночью отошёл в мир иной, — мрачно ответил тот. — Не могу поверить… Если валиде узнает об этом, то вновь окажется в объятиях болезни.

Азиз-ага, натужно сглотнув, жестом выгнал из главного шатра гонца, и, дождавшись, когда тот уйдет, подошёл к шехзаде Баязиду, погрузившемуся в мрачные раздумья.

— Выходит, шехзаде Мехмет взошёл на османский трон?

— Отнюдь, — отрицательно покачал головой шехзаде, и горькая усмешка исказила его лицо. — В эту же ночь шехзаде Мехмет был отравлен, а на утро Карахан Султан объявила своего сына повелителем, а себя — Валиде Султан и регентом престола. Совпадение?

— Вряд ли, — нервно передёрнул плечами Азиз-ага. — Полагаете, эта женщина — зачинщица смуты? Шехзаде, если ей всё это удалось так ловко провернуть, она далеко не глупа и, к тому же, опасна. Теперь, когда она объявила своего сына повелителем, вы — помеха для неё.

— Я искал врагов в Совете Дивана, а, оказалось, мой враг затаился в султанском гареме…

— Что вы намерены предпринять?

Шехзаде Баязид не торопился с ответом. Хмуро и мрачно посмотрев на Азиза-агу, он твёрдо произнёс:

— Эта женщина стала причиной смерти моего брата и, уверен, моего отца. Следующей жертвой я не стану. А если не хочешь быть жертвой, придётся стать охотником. Поэтому мы немедленно идём на Стамбул. Против женской хитрости и обмана я вооружусь мечом. Отправь весть всем пашам и визирям. Я должен знать, кто на моей стороне и кто поддержит мои притязания на османский трон.

Топкапы. Покои Карахан Султан.

Чёрный шёлк мягко струился по её тонкому стану, а тяжёлые драгоценности из золота и чёрных агатов неистово сверкали в солнечных лучах, льющихся в покои сквозь окна.

В день своего триумфа Карахан Султан была вынуждена облачиться в траурные одежды, но, поскольку в этот день ей хотелось выглядеть роскошно, она не поскупилась на драгоценности и остановила свой выбор на очень высокой короне.

Стоя возле зеркала в золоченой оправе, она довольно лицезрела своё отражение, пока Элмаз-хатун одевала Махмуда в похожий кафтан из чёрного шёлка, расшитый золотой нитью.

— Почему до сих пор нет Зафера-аги? — непонимающе воскликнула Карахан Султан, обернувшись на младшую сестру и сына.

— Я не видела его сегодня, — ответила Элмаз-хатун, пожав плечами.

— Найди его.

Поджав губы, Элмаз-хатун поцеловала Махмуда в лоб и послушно отправилась на поиски Зафера-аги.

— Ты красивая, — произнёс мальчик, когда мать подошла к нему и нежно провела ладонью по его лицу. — А что это у тебя на голове?

— Корона, — снисходительно улыбнулась Карахан Султан. — Символ власти. Благодаря тебе, мой маленький повелитель, отныне я — Валиде Султан.

— Я тоже буду носить корону?

Султанша мягко рассмеялась, и, потрепав сына по чёрными волосам, неожиданно помрачнела. Воспоминание о том, как ночью она касалась таких же чёрных волос, смотрела в такие же тёмно-карие глаза на таком же смуглом лице с теми же чертами, заставило её ощутить горькое сожаление.

Сожаление не о том, что сделала, а о том, что сын нисколько не похож на неё. И, сколько бы она не уверяла себя в том, что убийства не гложут её, Карахан Султан, смотря на сына, всегда будет вспоминать султана Орхана и ту ночь, в которую она отобрала у него, беспомощного и слабого, жизнь.

— Ариадна! — ворвавшись в покои, испуганно воскликнула Элмаз-хатун.

— В чём дело? — насторожилась Карахан Султан, обернувшись на неё через плечо.

— Зафер-ага… Зейнар-калфа выслала его в Старый дворец.

— Что?..

— Большего я узнать не смогла.

Справившись с ошеломлением, Карахан Султан жёстко ухмыльнулась.

— Как регент престола, я обладаю властью, сопоставимой со властью повелителя. Как Валиде Султан, я управляю султанским гаремом. Не так ли?

Элмаз-хатун неуверенно кивнула.