Вперед в прошлое 11

— По чем белый порошок? — спроси Каналья, у него было игривое настроение, и он сыпал шутками.

— Подорожала, уже сто сорок. — Замдир виновато развел руками и добавил: — Вы курс доллара видели?

— Сто сорок долларов за порошок? — Каналья мне подмигнул. — Хорошая цена, берем! Берем же? — Он посмотрел на меня.

— Десять тонн, — сказал я, ударил по жабьим лапкам, что тянутся к горлу.

Каналья присвистнул, мысленно все пересчитал.

— Двести восемьдесят мешков! А успеем продать?

— Успеем, — сказал я по возможности уверенно.

— А кто расписываться будет? — спросил замдир растерянно.

Мы с Канальей переглянулись, и он предложил:

— Могу я, если вы покажете, как и где.

— Хорошо, — кивнул замдир. — И печать вашу возьмите.

— В бардачке, — сказал я.

Замдир подошел бочком и прошептал, закрывая рот шарфом:

— Тут тип подозрительный приезжал, вами интересовался. Все вынюхивал, расспрашивал. Вы поосторожнее, хорошо?

— Что его интересовало? — насторожился я.

— Кто такие, откуда, как часто приезжаете. Я сказал, залетные какие-то, неделю уже нет их. Сам он не представился, зараза. Я сказал, что новые русские какие-то. Фирма «Валекс», как на печати. На «девятке» серой приезжал. Номер не записал.

— Очень интересно, — проворчал я.

— На бандита вроде не похож, худой такой, длинный, лет сорока на вид.

— Спасибо, — кивнул я. — Постараемся быть осторожными.

Кто это, интересно? И чего ему от нас надо? Уж вряд ли муки.

— Этого только не хватало, — сказал Каналья. — Где-то вы здорово засветились, и наше предприятие может быть опасным.

— Узнаете, что это за человек? — попросил я Антона Петровича.

— Очень постараюсь.

Я был уверен, замдир не обманывает, потому что платящих клиентов у них единицы, мы на вес золота, и он сделает все, чтобы нас не потерять.

К нам вышла бухгалтерша, жестом поманила за собой, и Каналья, взяв печать из бардачка, последовал за женщиной, я топал рядом с ним, потому что деньги-то были у меня, и думал, успеем ли мы за сегодня продать десять тонн, это миллион четыреста! Тысяча баксов!

Помимо муки, я купил десять мешков отрубей — бабушку порадовать. Ну а один мешок я рассчитывал распотрошить и разделить: часть маме, часть — Лидии, бабушке, а что останется — голодающим гопникам. Похоже, трое из них, включая Зяму, и правда голодали. Хотя толку с той муки, когда родители алкаши?

Еще и мужик этот любопытный. Кто он и насколько опасен? Только все получаться стало, только мы расслабились — и здравствуйте, дергайся теперь, думай, что тебя в любой момент бомбанут. Нужно будет тайник сделать в кабине, а при себе держать тысяч триста. Если будет меньше, не поверят, что это все, будут еще деньги искать.

Рассчитавшись, я обратился к бухгалтерше, как только она пересчитала деньги.

— Извините, а можно где-нибудь от вас позвонить, пока идет погрузка? Чтобы беседа была по максимуму приватной?

— Идем к Антону Петровичу, — предложила она и повела меня в кабинет, где замдир сеял вирус.

Впрочем, у меня дома свой гриппозник, если я заражусь, то от Бори.

Замдир уступил мне место за столом, я открыл ежедневник и набрал Завирюхина. Сначала он меня не узнал. А когда понял, кто это, наверное, он счастья по кабинету запрыгал.

Я зачитал ему список необходимого для строительства дома, он пообещал в ближайшее время все посчитать и, если мы сможем, принять нас сегодня, до шести вечера. А когда услышал, что часть стройматериалов я могу оплатить наличными, время сдвинулось до девяти и сразу же нашлись свободные манипуляторы для погрузки и транспортировки.

Теперь дело за малым: не дать себя ограбить, когда нами уже начали интересоваться неизвестные. А денег-то будет почти три миллиона — и заработанное, и то, что мы вложили в товар.

В такие моменты я почти физически начинаю ощущать газовый пистолет в кармане. В армянскую деревню мы точно не поедем. Мы поедем в другую сторону.

Глава 13 Тайный враг

— И вообще, с чего ты взял, что нами интересуются бандюки? — спросил Каналья, сидя в кабине и в боковое зеркало контролируя, как идет погрузка.

— Ну а кто еще? — Я тоже не удержался, посмотрел туда же.

— Те, кто еще хуже. — Каналья толкнул чертика из трубочек капельницы, висящего возле зеркала заднего вида и сам же ответил на мой незаданный вопрос: — Менты, например.

Дальше он сказал очевидное:

— Они сейчас хуже бандюков беспределят. Те просто грабят, а эти не только товар отнимут, но и срок дадут, если будешь сопротивляться. Последние штаны снимут вместе с кожей.

На ум пришел приятель меня-взрослого Воха Костенков. Он ушел с третьего курса, стал таможенником, поработал немного, связями оброс и заделался в таможенные брокеры. И понеслось: яхты, виллы, любовницы, свадьба на Бали, а потом Воха куда-то пропал. Объявился через год — потрепанный, ощипанный, как ворона после голодной зимовки. И оказалось, что вся его деятельность была под пристальным наблюдением, а поскольку работал он по-белому, менты наблюдали, наблюдали, наблюдали… И наблюли, хлопнули Воху.

Забрали все: квартиру в Москве, дачу, машину, даже малолитражку жены отжали, а часы сняли прямо в кабинете. И никуда не денешься, отдашь все, потому что, если будешь брыкаться, не только все отнимут, но пересчитают ребра, а раз взяли тебя, значит, нашли за что. Если не нашли, значит, сфабриковали.

И если Воху, возможно, было за что хлопать (девиз мента: «Накосячил — плати»), то Виталю, того самого, который меня научил, как зарабатывать в девяностые, чуть не покалечили просто за то, что он высунулся чуть больше, чем следовало.

Тогда торговлей он уже не занимался, у него было две бригады установщиков дверей, а сам он работал с фирмой, которая те двери возила из Китая. Соответственно, имел доступ на склад. И вот однажды поехал он за продуктами в магазин, вышел из машины — а на него напали неизвестные. Он — в свой «фольц» — и по газам, неизвестные — за ним. И только когда ему дорогу перекрыл «бобик» с мигалками, все стало ясно, но не до конца.

Взяли Виталю, привезли в отделение и начали ломать. В итоге сломанные ребра, раздробленные запястья и костяшки пальцев. Выбивали признание в том, что он обокрал склад, рабочих его тоже прессовали. И это при том, что Виталя был не последним человеком в городе, а город этот — Запорожье, куда мой приятель переехал к жене из Крыма.