Вперед в прошлое 9

В спальне раскладной диван-книжка, впитавший запах старческого тела, с проемом посередине, зато с еще бодрыми пружинами — это я оценил, когда прилег испытать его. Вспомнились матрасы с изолированными пружинными блоками из будущего. А ведь, если не знать, как должно быть, и такой диван за радость.

Шкаф тут был один, старинный желтый, который еще немцев помнил. И тумбочка в прихожей — вот и вся мебель.

Вода в ванной стихла, вышла румяная Верочка с покрасневшими глазами, остановилась в проеме двери, прислонившись к косяку и рассматривая квартиру.

— Паша, я не знаю, что сказать. Это так неожиданно. Я правильно понимаю, что вы скинулись и сняли для меня квартиру?

— Именно так.

— Это же сумасшедшие деньги! — воскликнула она.

— Вполне подъемные, — возразил я.

— И все равно, — не унималась она, — в этом месяце скинулись, через месяц, через два скинетесь, а потом может надоесть выбрасывать деньги на ветер. И все равно мне придется уезжать, резать хвост по кускам.

— Я гарантирую, что деньги будут, — сказал я и добавил на тон ниже: — Оставайтесь. Пожалуйста.

Вера прошлась по квартире, потянула на себя скрипнувшую дверцу шкафа, заглянула внутрь, запрокинула голову, уставившись на пожелтевшую пластиковую люстру, имитирующую хрустальную.

— Я не готова ответить вот так сразу. Все равно же оплачено…

Как же хотелось удержать ее любой ценой. Внушить ей остаться… Но я никогда с ней так не поступлю. Да и не поддастся она внушению. Верочка сильная, просто хрупкая.

— Мне нужно что-то сказать друзьям, — настаивал я. — Они ждут.

Вера Ивановна прошла в кухню и застыла возле окна, наблюдая, как рыжий кот на пузе крадется к невидимой отсюда добыче.

— Я отлично вас понимаю, — произнес я. — Вы уже все решили, настроились, и тут появились новые возможности, на первый взгляд сомнительные. Все это может оказаться иллюзией, а терять мечту второй раз еще больнее. Но вы ошибаетесь, это не иллюзия, это возможности… Понимаю, сложно поверить, у подростков ведь ветер в голове… Ну как вас убедить? Если я скажу, что клянусь: деньги будут, это жилье ваше столько, сколько нужно, только не бросайте нашу школу — вы прислушаетесь?

Она все не поворачивалась, стояла спиной. Наконец встала вполоборота, дернула плечами.

— Я не знаю. Мне нужно время.

— Ну хотите, я напишу, что беру на себя ответственность? Чтобы было кому предъявить претензию. Понимаю, юридической силы у такой расписки никакой, зато будет э-э-э… такое… человеческое напоминание. Обязательства… чисто человеческие.

Вера невесело улыбнулась, приблизилась, положила руки мне на плечи.

— Спасибо, Пашка! Ты настоящий друг. Дай мне три часа, чтобы все взвесить и принять решение. Сейчас в голове какой-то звон и пустота. Я позвоню тебе ровно в семь. У тебя же есть телефон?

Я кивнул и, поставив рюкзак на одинокий табурет, вырвал листок из тетради, написал номер и отдал Верочке, отмечая, что она успокоилась и развеселилась, а значит, вероятность, что ее ответ будет положительным, возросла.

— Хотите… кофе? — дрогнувшим голосом спросил я, думая, что таки решился ее пригласить на чашечку кофе. — У меня натуральный молотый.

А еще у меня с собой турка и конфеты — прихватил из дома, уверенный, что мы будем праздновать новоселье.

— Кто же откажется? — потерла руки Верочка, о недавних слезах напоминал лишь розоватый румянец на ее снежно-белых щеках и покрасневший кончик носа.

Улыбнувшись, я достал чайник из рюкзака, собрался набрать воды и обнаружил, что ее отключили. Гадство, весь кайф обломали! Аж зло взяло.

— Зато не надо воду из колодца таскать, — ободрила меня Верочка. — А на холме над нами — кладбище, такую воду пить страшно, приходилось питьевую отдельно запасать.

— Побудьте здесь, — засуетился я, — наберу у…

— Не суетись, я пойду домой. В семь позвоню.

— Каким бы ни было ваше решение, все равно позвоните, — попросил я, направляясь к выходу.

— Обязательно, — пообещала она.

Заперев квартиру, я проводил Верочку до дороги, а потом направился на базу, где заседал наш бойцовский клуб, ожидающий вестей.

Спустившись в подвал, я специально клацнул дверью и зашагал нарочито громко. Из нашего клуба не было только Рамиля. Зато присутствовали двое новеньких: недавно принятый Мановар и Игорь-боксер, который еще стеснялся и лежал в одиночестве на матах, уткнувшись в учебник. Судьба незнакомой учительницы мало его волновала.

Все, кроме Игоря, повернули ко мне головы.

— Ничего не ответила, — сказал я, высыпая на стол конфеты, их тотчас расхватали. — Думает, решает.

— Ломается просто, — предположил Ден.

Посыпались наводящие вопросы: как отреагировала, что пообещала; когда уходила, была довольной или расстроенной.

— Позвонит в семь, я наберу Илью, Ян, соответственно, тоже узнает.

— Но у большинства-то телефонов нет, — пожаловалась Гаечка и сложила руки на груди. — Можно к вам? Так узнать хочется!

— У нас дома, скорее всего, таракан — проворчал Боря и, как Наташка, пошевелил пальцами под носом, изображая усы. — Ну, э-э-э…

— Будущий отчим, — объяснил я.

— Ого! — воскликнули Кабанов с Памфиловым синхронно.

— Сочувствую, — буркнула Алиса.

— Ну, можно, я на улице подожду? — не сдавалась Гаечка. — Так не хочется, чтобы Верочка уезжала, она о-фи-ги-тельная!

— Пойдем вместе с нами, — предложил я. — Но неудобно на улице тебя оставлять…

— Да я знаю, что такое теснота, перетопчусь!

— И я тогда с вами, — вызвался Кабанчик, Памфилов закивал.

— И я! — подняла руку Лихолетова.

— И мы, — прогудел Чабанов, подразумевая Минаева, и повернулся к Мановару. — Ты идешь?

— Конечно! — вскинул голову он. — Хоть у меня телефон есть, так прикольнее.

— За уроки! — скомандовал я и улегся рядом с Игорем, спросил:

— Как дела?

— Болю после тренировки, — пожаловался он. — Давно не ходил на спорт. Спасибо, что позвал.

— Я о другом. Черти интернатовские как?

— А… так же. Троих по одному выловил и нахлобучил, так они темную мне устроили, хорошо нож под подушкой лежал. — Рассказывал он это буднично, словно урок пересказывал. — Потом не до того было — ветер, окна разбило, бэтээр по улицам хлеб развозил. Нас на второй день в воинскую часть перевезли, там стало поспокойнее. Или валить надо из этого интерната, или получу я перо под ребра. Реально страшно спать.