Вписаться в поворот

— Объясни мне, — попросила я.

— Если бы новорожденный вампир был сильнее других вампиров только лишь потому, что в нем еще сохранилась его собственная человеческая кровь, то, во-первых, в чем тогда разница между новорожденным и любым другим вампиром, который питается человеческой кровью? — спросил он. — Да никакой, получается! И тот, и другой имеют человеческую кровь в своем теле… Так что это — абсурд, уж извини, любимая.

— А во-вторых? — я улыбнулась.

— Во-вторых, если бы в новорожденном вампире сохранялась человеческая кровь, да еще в течение года… Белла, подумай сама, то этот вампир просто не испытывал бы жажды! Зачем ему пить, если он и так, прости, полон своей едой до отказа. Полная чушь и нелепица! — воскликнул он возмущенно, словно недоумевая, как кто-то мог придумать такую откровенную и нелогичную ложь.

Я еще думала о вампирах в подобном ключе. Раньше все, сказанное с высоты Калленов, определялось мной как непреложная истина. А тут, я и впрямь задумалась…

— Так почему же тогда новорожденные сильнее? — удивилась я.

— Я бы назвал это неким подобием состояния аффекта. И о людях известны случаи, когда они, находясь в шоке, отпрыгивали на три метра, или останавливали машины… И с вампирами происходит нечто похожее, — начал пояснять Марк. — Новообращенный оказывается в незнакомом мире, получает невероятные способности, резко меняется, обостряются все его чувства. Совокупность этих вещей и дает такой эффект. Сила увеличивается. Новообращенный словно всегда начеку. Но это временно. Примерно через полгода он привыкает к этим способностям, к новым возможностям тела, к ярким ощущениям. Он понимает, что мир остался прежним, и опасности нет. Вампир успокаивается, а напряжение постепенно спадает. Через какое-то время он находит «свой ритм» и живет дальше, отбросив все остальное.

— Подожди, но ведь Аро сказал, что Карлайл не принял себя. Значит, он и сейчас должен быть как новорожденный? — спросила я.

— Нет, любимая, это совсем другое, — ответил мужчина. — Карлайл, конечно, уже привык к скорости своего тела, к его силе и выносливости, поэтому он и утратил способности новорожденных. Все утрачивают, — почти разочарованно произнес он, видимо, сожалея об этой потере. — А вот то, как Карлайл относится к тому, что он стал вампиром — это, Белла, уже совсем другая история.

— Ладно, я поняла, — я отмахнулась. — А цвет глаз? Эдвард говорил, что он красный из-за человеческой крови. Но если питаться животными, то со временем глаза станут оранжевыми или даже желтыми.

— Отчасти это так. Но глаза очень быстро меняют свой цвет. Все зависит от многих факторов. Ведь у людей все процессы в теле протекают по-разному, так же и у вампиров. Ничего удивительного. К тому же, нельзя отбрасывать и то, что почти все вампиры все-таки пьют поначалу именно кровь людей. Из всех, кого я знаю, только твоя подруга Розали не пробовала людской крови и еще пару вампиров — один из России и один из Египта. На этом — все. Если сдержишься, то пополнишь их коллекцию, — произнес Марк.

— А остальные Каллены? — удивленно начала я, а потом оборвалась на полуслове.

Конечно, Розали сама говорила об этом… Она сдержалась, а Эмметт — нет. Элис не скрывала, что поначалу питалась людьми, Джаспер — тоже. Сам Карлайл, несмотря на свой дар, не мог сдерживать себя в первый месяц после обращения. Не смог он проследить и за Эсми. Она тоже убила двоих или троих людей.

Я осознала вдруг, что и я могу не сдержаться. Я тоже могу убить. Это не могло не печалить.

Марк не мог не заметить моего расстройства.

— Белла, что случилось?

Правитель подошел ко мне, легко поднял меня со стула и обнял за плечи, — тихо, не расстраивайся, расскажи мне все.

Я тихо вздохнула и поделилась тем, что меня обеспокоило:

— Марк, я боюсь, что тоже не сдержусь. Боюсь, что убью кого-нибудь. А я так не хочу, не хочу! Я просто не смогу простить себя, если это произойдет.

— Но это вполне естественно для вампира, — печально произнес он.

— Я знаю, но не могу ничего поделать с собой, — я была готова разрыдаться от переполнившего сердце отчаяния.

— Белла, не грусти, я понимаю, что ты чувствуешь. Убивать людей для продления своей жизни, даже если ты и вампир — это отвратительно, я согласен. Это подло. Но если ты уже являешься вампиром, то ничего изменить уже нельзя, — тихо произнес он. — А вампиру действительно очень трудно не поддаться искушению. По крайней мере, первые пару лет следует быть очень осторожным. Вообще, я бы посоветовал держаться подальше от людей лет десять. Есть шанс, что, не попробовав ни разу крови человека, ты уже перестанешь смотреть на людей как на еду.

— Ты думаешь? — скептически спросила я, искренне считая, что Марк меня просто успокаивает.

— Конечно. Мне так много лет. И я с уверенностью говорю тебе это. Посмотри, ведь никто из Вольтури не бросается на людей на улице. И это притом, что мы пьем кровь людей. Мы уже привыкли, что вокруг нас люди, но пока их не привели к нам в зал — нельзя. Мозг за долгое время точно усвоил установку, и мы уверенны в том, что не набросимся на человека в неподходящем месте. Это как с едой в магазине. Пока не заплатил, кусать нельзя. Прости за сравнение, — он поморщился, видимо, вспомнив, что я-то все еще человек, и такие сравнения мне могут быть попросту неприятны.

— Все равно. Десять лет — это так долго… — разочарованно прошептала я и не думая успокаиваться.

— Ты выдержишь, Белла. Десять лет для вампира — сущий пустяк. Кроме того, не все они будут ужасны. Если выдержишь первые полгода после обращения и ни разу не попробуешь крови человека, то потом уже станет легче. Посмотри на Розали, она ухаживала за тобой столько времени, проводила с тобой дни и ночи, неотрывно. Не думаю, что она ухаживала за источником крови. Она спасала человека, — пояснил он.

— Тогда почему Джаспер набросился на меня, хотя прошло так много времени? — с сомнением спросила я.

— О, тут совсем другая история, — протянул Марк. — Он очень долго питался кровью людей, он знает разницу и принимает тот факт, что кровь людей, несомненно, гораздо вкуснее. Поэтому ему так трудно сдержаться. Но ты сразу привыкнешь к животной, а о людской перестанешь думать, ведь ты не будешь знать ее вкуса. Всегда легче отказаться от того, что тебе неизвестно. И так трудно добровольно отвергнуть то, что дарило тебе наслаждение. Понимаешь?

— Кажется, да… — нехотя согласилась я.

Да, Марк скорее всего прав. Вот только жажда от этого не уменьшится. От его слов мне не станет легче. Этот путь мне придется пройти самой.

— Я буду рядом и постараюсь удержать тебя от убийства. Если это так важно для тебя, обещаю, что не дам тебе шанса попробовать кровь человека, — пообещал он, глядя мне в глаза.

— Спасибо, — ответила я и поцеловала Марка.

Я была уверенна в нем и в его словах. Марку нет нужды обманывать или манипулировать мной. Если он сказал, что поможет, значит, он сделает все возможное. Но в первую очередь, это — моя битва. И я должна подготовиться к ней, чтобы не проиграть.