Время камней

– Ты опять задаешь лишние вопросы, - ответил Всезнайка, плотно заворачиваясь в новую одежду.

– Я должен знать все, что происходит в этом городе, - ответил Энни, сгребая деньги со стола. – От этого напрямую зависит полнота моих карманов, – и он постукал себя по бокам, звеня монетами.

– Ладно, мне пора, - произнес Локстон, и направился к выходу.

– Если что заходи! – крикнул ему вслед Энни, довольно улыбаясь.

– Сомневаюсь, - тихо произнес Типр и закрыл за собой дверь.

 На улице, как и прежде, было пасмурно и дождливо, но у Типра Локстона в душе светило солнце. Он был в прекрасном расположении духа, и ему хотелось с кем-нибудь поделиться хорошим настроением.

В этом городе у него не было друзей. Точнее у него вообще не было друзей. Человек, который занимался таким делом как Локстон, притворялся другом многим людям, но только с одной целью: чтобы залезть к ним в кошелек. После этого все, кто считал его другом, становились для Локстона заклятыми врагами.

 Но сейчас с Типром Всезнайкой что-то произошло. Ему искренне захотелось найти настоящего друга. Человека, к которому можно обратиться в трудную минуту, попросить о помощи, да и просто поговорить. И тут, впервые в жизни, Типр Локстон понял, как он одинок, и в его душу снова стала пробираться тоска.

 Локстон встрепенулся. Ему жутко не хотелось возвращаться в прежнее состояние, и он решил, во что бы то ни стало найти выход из этой ситуации.

– По-моему я знаю, кто мне поможет! – радостно воскликнул он, вспомнив, что все же есть человек, который будет ему рад.

С этими мыслями Всезнайка направился на городской рынок. Теперь это место было совсем не таким как раньше. Количество торговцев и покупателей уменьшилось во много раз, а разнообразие товаров сократилось до минимума. Несмотря на это Локстону удалось купить бутылку отборного рома, несколько фруктов и копченую перепелку. Уложив все это в купленный здесь же мешок, он остановил карету, и приказал ехать к госпиталю святой Лоанды.

 Добравшись до места, Локстон оказался возле храма, на территории которого и находился госпиталь.

 Раньше, Всезнайка никогда не замечал великолепия и грации этого строения. Даже сейчас, в дождливой мгле, его башни тянулись к небу, словно пытаясь прорвать серую пелену, и освободить город от мрака.

 Типр не был верующим. Но сейчас, что-то потянуло его в эту обитель.

 Ворота главного зала были приоткрыты. Локстон неуверенно приблизился к ним, и, секунду подумав, вошел внутрь.

 Своды здания поднимались вверх на несколько десятков метров. Стены были покрыты растрескавшимися фресками, а в конце зала одиноко ютилось распятие.

 Люстры не горели, и помещение освещалось лишь несколькими свечами, стоявшими возле него.

 Внутри никого не было.

 «Странно»,- подумал Типр.
– «Мне казалось, здесь должны быть люди».

 -Что привело тебя в дом Божий, сын мой? – послышалось в стороне, и Локстон увидел, как из тени выходит человек в облачении священника.

 Он был немолод и худощав, а его осунувшееся серое лицо выражало безразличие.

 -Я никогда не был верующим, - тихо признался Всезнайка. – Но сейчас, я будто чувствую в себе свет. Может это Бог?

 -Господь в каждом из нас, - ответил священник. – Помолись ему, сын мой.

 Локстон никогда не молился, так как не умел этого делать. Он подошел к распятию и встал на колени.

 -Спасибо тебе, что изменил меня, - произнес он, опустив взгляд. – Я раскаиваюсь в своих грехах, и обещаю, что теперь буду жить по совести.

 С этими словами он неуклюже перекрестился, и встал на ноги.

 -До свидания, святой отец, - сказал он священнику, и направился к выходу.

 -Прощай, сын мой, - ответил тот, и снова скрылся в тени. Многие люди, приходившие сюда последнее время, больше не возвращались.

 Локстон покинул храм, и через несколько минут уже шагал по территории госпиталя, предвкушая встречу с Зольнером. Он представлял себе, как обрадуется бедняга, увидев Палфека с гостинцами.

 Повернув в коридор, Локстон вошел в палату и направился к знакомой койке. Какого же было его удивление, когда он не обнаружил там Зольнера. Вместо жандарма на койке лежал какой-то старик, с перевязанной ногой.

– А где Зольнер? – спросил он у старика.

– Тебе чего? – старик был видимо глуховат.

– Однорукий!
– громко произнес Локстон. – Он лежал здесь. Где он?

– У меня болит нога! – так же громко ответил старик.

– Причем тут нога! – Всезнайка начинал терять терпение.

 В это время, услышав громкий разговор, к ним подошла одна из сестер.

– Что здесь происходит? – негромко спросила она.

– На этой койке лежал мой друг. Где он?

– Куган Зольнер?

– Да именно Зольнер.

– А вы кто ему приходитесь?

– Я, - и тут Локстон запнулся. – Я… Я его друг, - наконец сказал он.- Я его лучший друг.

– Пойдемте со мной, - позвала его сестра, и направилась к большой двери на противоположной стене.

– Куда мы?

– Проходите, - и сестра открыла дверь.

 В комнате за столом, сидела пожилая монашка и что-то читала.

– Матушка, это к Зольнеру.

– Садитесь, - матушка указала на стул возле стола. – Кто вы?

– Меня зовут Рип Палфек, я друг Кугана Зольнера. А что происходит?

– Дело в том, что вчера ночью Куган Зольнер умер.

– Постойте…, - Локстон от неожиданности начал заикаться. – Как…умер?

– У него было заражение крови. Нам не удалось его спасти.

– Но он… говорил, что чувствует… себя лучше.

– Мы будем молиться за его душу, господин Палфек.

– Молиться… - с этими словами Локстон встал со стула, и, смотря в никуда, направился к выходу.

– С вами все в порядке? - спросила матушка.

– Молиться… - повторил Локстон, не слыша ее, и вышел из помещения.

 Проходя мимо храма, он ненавистно взглянул в его сторону. В этой обители больше не чувствовалось грации, и великолепия. Это было просто серое мрачное здание.