Время перемен. Том 2

Капитан отвязал верёвку, шатаясь, подошёл к борту и обернулся:

— Гребите туда, — указал он в сторону деревьев, — Ваши боги однажды спасли вас. Может, это случится снова.

Он дождался мига, когда корабль перестало болтать, быстро встал обеими ногами на борт и прыгнул в воду.

Открылся люк в трюм. Судно тут же осело ниже. Из люка вылез Олаф и пара матросов.

— Где Свен? — крикнул им Тром.

Но никто не услышал, все трое бросились в воду.

Горцы отвязали верёвки, но медлили. Марк разбежался, пару раз споткнувшись от качки, и перемахнул через борт.

Тром побежал к люку, надеясь вытащить Свена, но из люка хлынула вода, корабль опустился ещё ниже, огромная волна с пугающей медлительностью перевалила через борт и подхватила Трома. Он едва успел задержать дыхание. Стало совсем холодно, страшно от ощущения полного бессилия и очень темно.

Его треснуло спиной, наверное, о борт. Удар сотряс лёгкие, поединщик выпустил немного воздуха и глотнул воды, но вовремя собрался и сжал губы. От солёного хотелось кашлять, Тром понимал, что захлебнётся и быстро поплыл вверх. Куда несла волна, он не видел. Получилось вынырнуть и удержаться пару мгновений наверху. Он кашлял и снова задержал дыхание в самый последний миг. Волны слишком резко бросали вниз, и каждая следующая, подхватывая, накрывала с головой и несла вперёд внутри себя. Воздуха не хватало, приходилось грести наверх и всё повторялось заново. Шкуры и одежда стали тяжёлыми, они тянули вниз. За каждый вдох Тром платил громадными усилиями. Ноги и руки онемели от натуги, приходилось всё время грести. Теперь он не отдыхал, даже когда выныривал. Холод сковывал. Горец шевелил ногами по чуть-чуть, как беспомощный ребёнок в колыбели, и даже это было труднее, чем ворочать камни.

Его опять накрыло. Он уже различал, где поверхность, но никак не успевал доплыть. Лёгкие сами собой пытались вдохнуть воду судорожными спазмами, Тром сопротивлялся этому, как только мог, но воздух был слишком далеко.

Внезапно его выбросило из воды, он вдохнул, и тут же его снова накрыло, перевернув, и, не видя ничего и не чувствуя ничего, кроме пены, он врезался всем телом в дно. Сначала растерялся, попытался оттолкнуться, но море хлестнуло сзади и понеслось дальше. Поединщика протащило по песку и камням, он ободрал ладони, сорвал ногти, но встал на четвереньки, по локти в воде, сплюнул пену и приготовился к новому удару. Шваркнуло так, что чуть не перевернуло через голову, но он заметил берег. Бросился к нему на четвереньках, чувствуя волну сзади. Упал от удара, снова встал, уже на ноги, пытаясь побежать к берегу, но онемевшие мышцы не слушались вовсе. Так, падая и вставая, он постепенно выбирался на сушу.

Дальше, там, где от волн остаётся только пена, лежал Марк и тяжело дышал. Тром добрался до него, продираясь сквозь откатывающиеся волны, чуть не падая, и склонился рядом:

— Я здесь, вождь. Ты цел? Или тебя надо нести?

— Помоги встать.

Тром помог. Марк сначала держался за него, потом отпустил. Кровь вперемешку с водой капала с его правого локтя. Одежду разодрало, но кости, видно, были целы — Марк указал рукой на берег. Там лежали трое — капитан и два матроса, а Олаф присел возле капитана и давил ему на грудь. Кажется, капитан пришёл в себя.

Горцы двинулись к ним на заплетающихся ногах. Всё тело студил ветер, Тром не чувствовал боли от холода, шёл сильный дождь.

— Нужно развести огонь, — это было первое, что сказал капитан.

Горцы подхватили его и поставили на ноги. Они, как могли, заспешили к лесу.

— Олаф, проверь остальных. Может, кто живой?

Матрос догнал их уже около деревьев:

— Капитан, оба мертвы.

— Ты пытался выкачать из них воду?

— Пробовал, бесполезно.

— Что нам делать сейчас? — вмешался Марк.

— Нужно добыть огонь, иначе умрём.

— Как это сделать в такой дождь?

— Деревья с толстой корой. Под верхним слоем будет сухой. Нужно тонко его срезать. Олаф, твой нож с тобой?

— Ага, — сгорбленный матрос дрожащими руками достал из-за пазухи простой ножик с деревянной ручкой и прямым лезвием.

— Нам повезло. Иди, ищи кору, а остальные — ветки посуше. Может, еловые или ещё какие. Смотрите, что растут не высоко, не низко, они не так сильно промокли. Да не забредайте далеко, а то потеряемся в этом лесу.

Трома сильно трясло, пока он слушал капитана. Поняв, надо делать, он первым двинулся в лес. Марк пошёл за ним, Олаф убежал к берёзам, а капитан разглядывал поваленное на опушке дерево.

Долго бродить не пришлось — громила показал на невысокую, но разлапистую сосну, нижние ветки которой прятались от дождя под верхними. Тром и сам заприметил её к тому моменту:

— Да, давай попробуем эту.

Ветки были слегка влажные на ощупь, но ломались с сухим треском, что давало надежду. Трясясь от холода, они спешно набрали по охапке и двинули обратно. Капитан уже махал им из-под большого дуба, под которым он уже расчистил место для огня и, трясясь, стоял над толстой веткой.

Прибежал Олаф, прикрывая собой от притихшего уже дождя кору, которую ему удалось срезать.

— Нож дай, — попросил капитан.

— Возьми сам, промокнет береста, — ответил матрос, оттопыривая левый локоть в сторону, — Там, подмышкой, ножны.

Капитан разобрался быстро и стал состругивать верхний слой с полена, что лежало на земле. Он сделал ложбину и сказал Марку:

— Прикрой, чтоб не мокло.

Верзила встал с подветренной стороны, а капитан принялся строгать ветку толщиной в палец.

Тром продолжал мёрзнуть. Невыносимо. Ему хотелось кричать, или разрыть яму и забиться туда, лишь бы этот проклятый ветер не терзал его больше. Но он понимал, что и так замёрзнет, а единственный их шанс — это костёр.

Капитан закончил с веткой и указал Олафу на ложбину в полене:

— Клади сюда куски, что поменьше, я сделаю трут.

Моряк положил, а капитан измельчил их ножом, как мог, воткнул туда заострённую палку и принялся быстро крутить её ладонями туда-сюда.

— Нужно лучше накрыть, а то промокнет всё… Горцы, кто-то из вас должен снять шкуру, мы соорудим крышу для костра. Тром с Марком переглянулись.

— Не медлите, а то все сдохнем.

Марк развязал пояс, быстро скинул с себя шкуру и двумя сильными скрутками выжал от лишней воды. Олаф и Тром натянули её над сидящим капитаном. Сначала Марк согнулся ещё сильнее: холод одолевал его, как и всех, потом он стал быстро растирать себя руками, потом приседал, потом отжимался, но всё так же стучал зубами на промозглом ветру.

Шло время, они слышали шуршание ветки о трут, но ничего не происходило.

— Проклятье. Огнива, конечно, ни у кого нет? — капитан в отчаянии остановился.

Воспоминание прорезало сознание Трома, как первый утренний луч сквозь окно прорезает темноту комнаты:

— Огниво… Кажись, один из тех, кого вынесло на берег, попыхивал трубкой иногда. Огниво, вроде бы, на шее висело у него.

— Я сбегаю, не то окочурюсь от холода, — Марк тут же поспешил к песку.

— Ты чего раньше молчал? — угрюмо упрекнул его Олаф.

— Поди, вспомни тут…

— Хватит вам, — перебил капитан, — Он, по крайней мере, вспомнил, хоть и плавал с ним меньше нашего. Молодец, горец. Может статься, ты опять спас наши шкуры. Жаль, что не всех…