Все оттенки боли

«Порше» влетел в крутой поворот, не теряя сцепления с асфальтом. Уилл крепче сжал руль и переключился на скорость ниже. Машина должна идти «внатяг», припадая брюхом к дороге, как хищник перед прыжком. Водитель испытывает перегрузку, наслаждается ею, опасностью, единением с автомобилем. В этом и заключались проблески жизни, доступные Уиллу.

Еще несколько поворотов он прошел на скорости, невольно улыбаясь. И вздрогнул, когда пальцы Клариссы легли на его колено и поползли выше, приближаясь к паху.

– Прекрати, – бросил он, не отводя взгляда от дороги.

– Разве ты не хочешь?

Он оторвался от дороги на миг, чтобы посмотреть на нее – она улыбалась, глаза безумно блестели. Клер качнулась к нему, скользя рукой еще выше, и из его легких выбило воздух. Но почему-то притормозить он даже не подумал. Снова набрал скорость, наслаждаясь самыми острыми, опасными, жесткими ощущениями, которые вылили ему на голову без разрешения.

– Скорость, – каждое слово она сопровождала нетерпеливыми движениями, – оргазм.

– Клер…

Он хотел спросить, что на нее нашло, почему вдруг обычно спокойная в подобные моменты девушка превратилась в фурию. Она ослабила ремень и наклонилась вперед. Уильям застонал.

– Не останавливайся, – прошептала она.

И Уилл подумал, что не рассчитывал сегодня очутиться в шкуре героя фильма. Только вот все дальнейшее на фильм было не похоже.

Используя силу, скрытую в натренированном теле, привыкшем к физическим нагрузкам, Клер скользнула на него, одной ногой зафиксировав его ступню на педали с газом. Уилл выпал из реальности, сходя с ума от переизбытка ощущений. Острых. Запретных. Он выглядывал из-за ее плеча, с трудом удерживая машину на дороге. Нужно было притормозить, но Клер не позволила, заставив его шире расставить ноги и сливая их тела в совершенно неуместной сейчас близости.

А потом притянула его голову к себе, полностью закрывая обзор, давя носком на его ногу на педали газа и зашептала прямо в ухо хриплым от возбуждения голосом:

– Мы попробовали все. Лучше умереть молодым, богатым и счастливым и так, чтобы тебе завидовал Голливуд, чем…

Договорить она не успела.

Машина на всей скорости слетела с дороги. Последнее, что почувствовал Уилл прежде, чем его поглотила тьма, – мощный, всепоглощающий, поистине смертельный оргазм.

III

Аксель задумчиво рассматривал афишу, растянутую перед клубом, где должен состояться концерт певицы Авироны и некого Корсара, о котором Грин ранее ничего не слышал. Корсар был изображен темной тенью на фоне, оттеняя алые оттенки наряда Авироны. Лицо певицы было скрыто, как всегда, но название программы – «Откровение» – намекало, что это не просто концерт.

Внезапно анонсированный концерт взбудоражил общественность – своей очереди войти в клуб ждали несколько сотен человек, сейчас собравшихся в небольшом садике перед входом. Летом здесь проводились мероприятия, но сейчас еще слишком прохладно. Либо у режиссера другое видение и вынужденное ожидание на улице – часть представления.

Интересно, вместит ли зал всех желающих?

Грин мог давно пройти через черный ход, но решил остаться понаблюдать за людьми. Он все еще прихрамывал и не горел желанием ходить слишком много, а трость оставил в машине, чтобы не привлекать к себе слишком пристального внимания и не демонстрировать слабость. Пока что Аксель стоял, привалившись плечом к стене, и рассматривал афишу, делая вид, что не замечает одного из агентов, вызванных для обеспечения безопасности. Грин с определенной вероятностью не сможет в случае покушения задержать преступника. Нет, он, конечно, постарается. Но нужно оставаться реалистом – он хромает, выносливость уменьшилась вдвое, и до полного восстановления еще много месяцев кропотливого труда под присмотром врачей. Хватит разыгрывать из себя оперативника, это работа для людей другого склада. Вот и Арабелла говорила, что ранение Грину пошло на пользу – оно замедлило его тело и помогло вернуться к истинному предназначению, к тому, на чем он остановился, оставив армию: аналитика и стратегия.

Опираясь на тщательно собранные сведения, с помощью команды Грин установил связь Кукловода со Спутником-7, хотя еще год назад казалось, что доказать сам факт существования некого человека или группы лиц, которые управляют разрозненными преступлениями по всему свету, будет невозможно. Даже Стич до последнего не верила, что получится. И что вообще это правда.

Первым странную закономерность уловил Клиффорд. Своего бывшего шефа Грин знал лучше кого бы то ни было: если тот решил озвучить мысли, значит, перепроверил их десять тысяч раз. А принадлежность Анны Перо к общему списку жертв позволила быстрее вытащить Грина из управления, где он начал медленно плесневеть, несмотря на несколько громких расследований.

Текущее дело Грину нравилось и одновременно пугало его до безумия. Особенно с момента, когда он увидел знакомые фамилии. И когда убедился сам: он прав, его группа права. Кто-то методично уничтожает всех, связанных с лабораториями Спутника-7. Ограничить круг подозреваемых не получалось, потому что не было достоверной информации о том, когда именно начались убийства. Предположение о том, что современный Кукловод – ребенок тех, кто начал свой марш истребления, – лишь гипотеза, одна из тех, за доказательство которых в научном мире дают Нобелевскую премию. Но наконец-то после полутора лет терзаний, сомнений от «да это все совпадения, никто не может творить такое» до «у нас точно серия, аналогов которой не знало человечество» они точно понимали, что напали на след.

Для Акселя это случилось ценой его переломанного тела и искореженной психики. Ценой личного времени и жизней многих людей. Ценой неимоверных усилий. Но это совершенно точно – след, который приведет к преступнику, кем бы он ни оказался, сколько бы масок ни носил.

Чтобы отвлечься от мыслей сейчас, перед концертом, Аксель прикурил сигарету, воспользовавшись моментом, чтобы еще раз осмотреть собравшихся поверх сложенных у губ ладоней, под которыми прятался от ветра огонек. Разрозненная публика. От молодежи до весьма взрослых людей. Редкие агенты, которые слились с толпой.

Дональда Рихтера не было. Либо он не придет, либо уже внутри, воспользовавшись входом для VIP-персон, который располагался с торца здания. Никто из агентов об этом не сообщал. Грин почувствовал легкое разочарование. Во-первых, он хотел посмотреть на отца Теодоры. Во-вторых, убедиться, что он в порядке.

Дональд уезжал из города и вернулся перед концертом, иначе Аксель заявился бы к нему в офис или домой и задал бы все вопросы в лицо. А поговорить было о чем. Как минимум Дональд Рихтер мог рассказать историю семьи и коснуться запретной темы, связанной с Третьим рейхом. Не зная человека лично, было сложно предположить, удастся ли взять его на понт, испугав угрозой жизни, но надежда оставалась, что в случае детального пояснения, какого черта агент допытывается с вопросами о прошлом семьи Рихтер, Дональд начнет говорить. А там, чем черт не шутит, вдруг выдаст те детали, которые помогут сузить круг подозреваемых. Ведь сейчас не от чего оттолкнуться. Нет списков, из которых можно было бы методично вычеркивать неподходящие кандидатуры. Есть контуры с нечеткими границами, есть чутье, есть понимание, что Кукловод вышел на пик своей формы, а это значит – шквал смертей не прекратится.

Несколько мелких механических затяжек. Табак сегодня показался особенно отвратительным. Грин с некоторой долей удивления глянул на фильтр, а потом бросил лишь слегка начатую сигарету на асфальт, затушил, поднял и швырнул в урну. Зачем это? Привычка? Ему совсем не хотелось курить, но почему-то сейчас руки сами потянулись.

Дело в том, что он чувствует себя на работе? Или в том, что он сейчас увидит и, что важнее, услышит Теодору?

Качнув головой, отгоняя непрошеные мысли, он поймал себя на том, что надо было купить цветы. Так вроде бы положено. Или нет? В последний раз он дарил цветы женщине, с которой вообще не стоило связываться. Этот плебейский жест будто бы обесценивал происходящее.