все сердца разбиваются

Бормотание телевизора стихло, Джон тоже пришел на кухню, с тяжелым вздохом отодвинул себе стул, приглашая к разговору. Друг напротив друга. Мигнула лампочка под абажуром.

— Кто ты? — спросил Шерлок. Джон облизал губы.

— Я твоя смерть.

— Моя смерть.

— Да. Извини.

Джон еще некоторое время сидел, ожидая его реакции, потом неловко пожал плечами и вышел. Шерлок догнал его в прихожей, толкнул к стене.

— Ещщще чего, — прошипел, сурово глядя сверху. — Мы не закончили.

— Шерлок, что там за шум? — крикнула миссис Хадсон из-за стенки.

И снова кухня, снова свет из-под абажура, две чашки чая. Пар над ними растворялся в воздухе, не долетая до лиц. Шерлок смотрел в свою кружку. Джон говорил.

— Я за тобой пришел, за твоей жизнью, такая вот работа. Почти получилось — тогда, с машиной — но в последний момент не смог, переиграл все. Еще пару раз пытался, но не хотел по-настоящему. Не нужно было показываться тебе тогда, в первый раз, но я ведь никогда раньше подобным не занимался. Ты меня увидел, и все, я уже не мог… все равно, что убить, а я не убийца. Просто твое время пришло, и мое пришло — прийти к тебе.

Шерлок поднял глаза, только на секунду, взглянуть, тут ли еще Джон — очень уж долго он молчал после этих слов. Он был здесь, сидел, забравшись с ногами на стул, лицо раскраснелось — видно, его дурацкий пестрый свитер оказался слишком теплым.

— Продолжай.

И Джон продолжил.

— Я думал, получится — надо только настроиться. Попросил дать мне время. Нам обоим. Мне казалось, я должен узнать тебя, прежде чем все случится. Казалось, так будет правильно. Но я снова ошибся. Так стало еще хуже.

Джон провел ладонью по лбу, взъерошил короткие светлые волосы.

— Или лучше. Тут уж с какой стороны посмотреть. Понятно одно — придется мне уволиться, — Джон нервно улыбнулся. — Теперь мы оба безработные.

— Я был сегодня на собеседовании. В той клинике, про которую ты мне все говорил.

— О! Это здорово, Шерлок! Когда приступаешь?

— Через неделю.

Джон широко улыбнулся. Шерлок не смог ответить тем же.

— Ты можешь стать человеком?

— Я умер, Шерлок. Ты ведь врач, должен понимать — это процесс необратимый.

— Расскажи мне все.

Шерлок хотел попросить, но вышел приказ. Джон отвел глаза, улыбнулся. Пожал плечами. И заговорил — не о том, что ждал услышать Шерлок.

— Наверное, ты думаешь — почему именно я. И именно к тебе. Просто мы связаны. Так уж вышло, что мы с тобой — друг для друга балансы. Это сложно объяснить и еще сложнее понять — ну, не тебе, ты же умный, а вот мне потребовалось много времени. Уже потом, после смерти. Я говорю про Правило Равновесия. На каждого жителя — свой отрез времени, каждому — свое предназначение, свои ошибки, прозрения и все такое. Не до мелочей, так, основные моменты. Ну и свобода выбора. Она всегда остается. Я выбрал — и закончил жизнь раньше, чем должен был. Мое нерастраченное время ушло к тебе. И мои ошибки, и мои предназначения, мои решения… потому что ты был на другом конце… времени? Жизни? Вот честно, здесь я так и не понял.

Чай медленно остывал. Шерлок повернул голову и увидел, что за окном пошел снег. Ерундовый, к утру растает. Нет; растает прежде, чем доберется до земли.

— Тебе было суждено умереть раньше, а мне — позже, но я нарушил равновесие. Такое часто бывает, это не ломает систему, только заставляет ее раскачиваться. Я умер и долго ждал. Ну, об этом не хочу… потом ты родился, и ко мне пришли. Все рассказали, научили, что делать, предупредили… сказали, скоро наступит твой черед — и я могу восстановить равновесие, если захочу. Забрать тебя сейчас и получить свои годы. Так можно, такое разрешается. По-моему, дикость. Но я тогда ничего не соображал, это я теперь понял.

— И что теперь будет? — спросил Шерлок. Джон удивленно округлил глаза.

— Да ничего. Ты выйдешь на работу, я научу этот треклятый автомат в супермаркете приличным манерам. Потом будет зима, — Джон тоже повернулся к окну. Они оба смотрели на снег, пока он не прекратил падать.

Тогда они пошли спать.

*

Шерлоку снился сон, будто ему разрешили спуститься и восстановить равновесие. Он нашел Джона в опиумном доме, в гостиной с бордовыми обоями. Джон лежал на резной кушетке и смотрел в потолок, медленно моргая. Шерлок подошел ближе, и Джон уставился прямо ему в глаза — хотя никак не мог видеть. Но встретил взгляд и сказал, тихо, отчетливо:

— Я знаю, почему ты пришел.

Шерлок склонил голову к плечу. Удиви меня. Это элементарно, но ты удиви.

— Но ты пришел слишком поздно, ангел. Меня уже не спасти.

Шерлок мог забрать его прямо там, выпустить его свет, тихо, как делали многие его коллеги в комнатах, подобных этой. Но он просто смотрел в тусклые глаза, на маковые зернышки зрачков, и позволял этому человеку говорить. Это было интересно.

Губы Джона шевелились, но слова не долетали до сознания. Шерлоку часто снилось подобное; он не мог услышать людей, и все это понимали, и начинали переглядываться, хмурится, показывать на него. Он не мог прочитать книгу, буквы были непонятны, хотя и знакомы, Шерлок листал страницы, и просыпался в безумной тоске. В этот раз тоска тоже заполнила его до краев, и он протянул руку к Джону, желая коснуться — и тут же, как это бывает во снах, перенесся в другое время и место действия.

Они сидели на кровати в тесной комнатушке, окно, расположенное под потолком, впускало тусклый солнечный свет. Джон был так близко, что его дыхание задевало кожу на голом плече Шерлока. «Я займусь частным сыском, — говорил Джон весело, целуя его плечо и руку. — Рассчитаюсь с долгами. Стану искать нам клиентов, а ты будешь заглядывать им в души, как в дешевых спиритических салонах. Мы купим тебе тюрбан и трубку!».

Шерлок встал с кровати, и Джон сказал:

«У тебя крылья растут».

Шерлок расправил крылья и полетел. Все кругом слилось в пестрое мельтешение, а потом туман рассеялся, и Шерлок увидел Лондон. Далеко внизу. Увидел Джона, стоящего на крыше. Джон махал ему и смеялся. А потом полетел.

Вниз.

Шерлок дернулся всем телом и проснулся.

— Тихо, тихо, — пробормотал Джон, поцеловал его в плечо. — Спи, — и положил тяжелую ладонь поверх груди, защищая сердце. Шерлок закрыл глаза. Он думал. Вдвоем под одеялом было тесно и жарко, захотелось прогнать Джона. Почему он не пользуется этим временем? Проводит ночь, лежа рядом без сна. А мог бы… как там? Прощаться с ветром, дождем, вкусом и смехом.

Но ведь лежит же рядом.

Шерлок думал об этом, а еще о том, о чем думать не хотелось — о принятом решении, которое разум отвергало, а сны одобряли. И еще думал о том, какова вероятность того, что их равновесию суждено нарушаться снова и снова, на каждом витке спиральной реальности? Быть может, все это уже было пройдено тысячу раз, и со стороны они кажутся смешными, повторяя одни и те же ошибки, одни и те же подвиги? Качели самопожертвования. Где полет, там и падение.

Шерлок хотел еще над этим подумать, но уснул.