Вслед за тенью. Книга вторая

— И каким результат вышел?

— Вот душнила ты, Катька! Дотошная, прям жуть!

— И, заметь, терпеливая. Я все еще жду ответа, Маш.

— Крахмал с вкраплениями этой хрени.

— То есть…

— То и есть! — нетерпеливо перебила меня амазонка в пижаме, — Вещество было «разбодяжено», поняла? Обычная практика у такого рода дельцов.

— Если с вкраплениями, то значит веществ в том пакете было незначительное количество, — задумчиво предположила я, — Это крахмал «разбодяжили», Маш, а не наоборот.

— Эх, ты и вывернула! Адвокатом у этого дьявола заделалась, да?!

— Не злись, пожалуйста. И не переводи стрелок на меня.

— К чему ты это вообще? Причем здесь та экспертиза?

— Разобраться хочу. Что-то тут не так. На подставу похоже, понимаешь?

— На врагов Новиковских намекаешь? Типа он такой весь белый и пушистый?

— Нет, не думаю. Считаешь, врагов у него нет?

— Да предостаточно! С таким-то гнилым характером. Только нафига им товар портить, когда можно самого курёнка тихо «пришить» — и концы в воду? Нафига так тупо топить себя любимых, а?

— Не понимаю… Объясни попроще, пожалуйста.

— Ну, смотри: цепочка поставок хорошо известна в их узких кругах. Значит, выяснить, кто за кем стоит — раз плюнуть.

— Не знаю… Возможно, ему тот пакет… как-то скрытно передали. Без свидетелей, например. Или как-то еще? Причиной могла стать конкуренция. Миша — человек амбициозный, вполне мог кому-то дорогу перейти.

— Ну и кто это, по-твоему, мог сделать?

— Не знаю… Кто-то близкий к их шефу… Или… А может, сам шеф передал? Или как у них там такой человек называется?

— Типа сам главарь решил подставить душку—Новикова? Ну ты и фантазерка!

— Почему сразу фантазерка? Ведь такой вариант возможен, правда? Если амбиции Новикова зашли так далеко, что он решил подсидеть… этого главаря.

— Ты расклада в банде совсем не сечёшь! Где главарь, а где его пешка! Новиков — пешка!

— Ты уверена?

— Почти.

— Почти — это значит: не уверена, Маш. А что значит этот расклад… в банде?

— Не по рангу главарю о пешку мараться, ясно!

— И откуда у тебя такие познания, скажи, пожалуйста? — поинтересовалась я, задумчиво глядя на подругу.

— В кино видала! Опять ты этого дьявола защищаешь!

— Не думаю, что Миша этим занимается, Маш. Это же наказуемо, так?

— Ну срок немалый светит, да…

— А Миша — не дурак и не может этого не понимать…

— Да все, кто этим промышляют, — не дураки, Маш. Дуракам дело не доверят. Короче, всё это в клубе и выяснится! У них там сто пудов «точка»!

— Думаешь? Точка — это своеобразный пункт распределения, я правильно поняла?

— Правильно. Очень похоже. Хоть доказательств у меня пока нет. Проверить надо. Все пути туда ведут, сечёшь? Я же справки по Новикову навожу. С какого бока не копну — постоянно этот клуб всплывает.

— Странно…

— Да не то слово!

— Давай оставим этот клуб, Маш, ладно? Хоть ненадолго… Меня сейчас больше всего интересует, почему о результате той экспертизы смывов с твоих пальцев я узнаю только сейчас? Почему ты не сказала мне сразу? Там, в лесу?

— Потому что ты трусиха! И сразу бы отказалась мне помочь. Короче, считай, сделала я это для пущего драматического эффекта, ясно!

— В общем, так, Маш: если ты хочешь, чтобы я участвовала в твоих… эммм…

— Приключеньках, — услужливо подсказала мне она.

— Да. Участвовать в них я стану только при одном условии: ты не будешь использовать меня в темную. Я должна знать всё, Маш. Сразу и в подробностях. И без этого твоего «драматического эффекта». Ясно?

— Не вопрос — всё решаемо!

— И ещё: если у тебя есть результат экспертизы того порошка, то Мишин компромат на тебя превращается в пустышку, понимаешь? В правовом смысле, я имею в виду.

— «В правовом смысле», — передразнила меня Машка. И выдала: — а как я докажу, что на том видосике именно тот порошок, на который экспертиза сделана, а?

На это с ответом я не нашлась.

— То-то же! Тоже мне юрист-консультант выискался! Ладно, замётано: буду сообщать тебе всё как на духу. Сразу, как узнаю. Всё! Мозг уже дымится! Хорошо, что завтра ко второй!

— Мне — к третьей.

— Тебе ваще лафа! Всё! По норкам! Спать пора!

— Ну, наконец-то… Спокойной ночи.

— Взаимно, — откликнулась Марья и отвернулась к стенке. Видимо, чтоб совсем ничего от сна не отвлекало.

Глава 49 Неразбериха

Веки горячило непонятное тепло. Я потерла их спросонья и повернулась на бок, с головой накрывшись одеялом. Вместе с чириканьем воробьев за окном в мой приятный сон ворвалось утро, а кадр очередного «кино» из «сериала» о детстве — его раннего, абсолютно счастливого периода, которым мозг снова баловал меня, казалось, всю ночь напролет, — вдруг завис на мгновенье и стал рассыпаться на мельчайшие пазлы. Их, похожих на мелкие крошки, бойко выдувало из памяти непонятно откуда взявшимся сквозняком. Он мигом унес прочь разрозненные «кусочки» моего счастливого прошлого, освободив место ворвавшимся в уши звукам и ощущениям из неспокойного настоящего.

Шустрая ватага воробьев за окном расчирикалась не на шутку, видимо, вступив в бой за очередную вкусняшку, припрятанную под мохнатым слоем выпавшего за ночь снега. Вкусняшками этими ежедневно щедро снабжал скворечник, прикрепленный к стволу «моего» дерева, наш дворник и охранник в одном лице — добрый улыбчивый дядька средних лет в военной шапке—ушанке и с объемной метлой на перевес. Свою молчаливую спутницу он шутя величал «Шурочка» и каждое утро с ее помощью заботливо укутывал снегом «пятачок» вокруг этого самого дерева. Резкий и воинственный щебет пернатых забияк не притуплял ни трехкамерный стеклопакет на окнах, ни толстое пуховое одеяло, под которым я спряталась. К тому же под ним стало жарко. Я выбралась из своего глухого окопа и лениво приоткрыла глаза. И стоило только разлепить веки, как взору предстала стена, у которой был расположен мой диван и с которой за полгода проживания в этой комнате я практически сроднилась. Оклеенная приятными глазу обоями пастельных тонов, в это утро она была сплошь усыпана солнечными зайчиками. Яркие игривые лучики холодного декабрьского солнца без проблем «залетали» в окно, ведь Маша уже успела раздвинуть шторы, и во всю «скакали» по стенам, по нашему с ней полированному столу у окна и даже по моей подушке, успев достаточно ее прогреть.

С детства не жалую перегретую подушку, поэтому всегда стремлюсь оставить окно на ночь чуть приоткрытым, чтоб слегка «сифонило» и охлаждало ее саму и разметавшуюся по ней копну моих буйных волос. Дома, в спальне, с этим проблем не возникает, но здесь Маша вечно ворчит, если через окно «сифонит», поэтому норовит захлопнуть его поплотнее, потому как, по ее мнению, «мы совсем не пингвины, а райские птички, которым критически нужно тепло».

Вот и приходится частенько парить затылок, к примеру, как прошлой ночью. Косу на ночь я заплетаю своеобразно — вплетаю в нее только нижнюю треть длины волос. Потому что если плести от затылка, то «ствол» ее выходит плотным и толстым, что очень мешает спать: лежишь с вечно вспотевшим затылком, словно на дополнительной, «приклеенной» к нему подушке. Полина, наша помощница по хозяйству, еще в детстве предложила этот своеобразный способ заплетать косу «свободной, чтобы по утру просыпаться бабочкой, а не гусеницей в коконе», как она тогда говорила.