Вслед за тенью. Книга вторая

«Как моя жизнь после того ужина — на до и после», — вдруг взбрела в голову странная мысль.

Зачётка оказалась на самом дне моего, в общем-то небольшого рюкзака, который, впрочем, порой казался мне бездонной Марианской впадиной. Наконец я достала потеряшку и передала ее преподавателю.

— Думала не дождусь, — проговорила Голубева, принимая ее, — В вашем рюкзаке чего только не найти.

— Простите…

— Я ставлю вам экзамен по своему предмету «автоматом», Катя.

— Спасибо огромное, но вы планировали объявить претендентов только на следующем занятии.

Анна Петровна не стала опровергать мои слова. Видимо, не посчитала нужным. Просто открыла зачетку, сделала в ней запись и придвинула ее в мою сторону.

— Спасибо большое, — снова поблагодарила я преподавателя. И радостно улыбнулась. Она устало улыбнулась в ответ и сказала:

— Найдите профессора Попова и получите у него второй «автомат». Он считает, что вы этого достойны и ждёт вас сегодня до 14.00.

— Хорошо… Спасибо большое.

— И ещё. Как вы себя чувствуете?

— Отлично!

— Последствия травмы ощущаются?

— Нет. Все хорошо. Благодарю вас за беспокойство о моем здоровье, Анна Петровна.

— Советую вам обзавестись справкой от врача. Подтверждающей ваши слова. Она будет не лишней…

— Ммм… Хорошо. Простите, не лишней для чего?

— Об этом далее. По зависшему зачету у Вяземского. У вас появится возможность сдать его у нового преподавателя. Вы сейчас с ним общались.

— Вряд ли он примет его до конца года…

— Примет. Вы будете сдавать его на следующей неделе. В присутствии декана. Для большей объективности.

— В присутствии декана? Но он… Будет ли согласен приня…

— Будет. Я об этом позабочусь.

— Спасибо! Даже не знаю, как вас отблагодарить.

— Будет достаточно вашего обещания держать на расстоянии от Михаила Новикова.

— Что?..

— В идеале — совсем прекратить с ним общение.

— Вы преувеличиваете, Анна Петровна. Миша… Он хоть и своенравен, но вполне безобиден, — улыбнувшись, ответила я.

Мой ответ явно не удовлетворил преподавателя.

— Вполне безобиден? Это дьявол… И безобиден, как вы говорите, он по отношению к вам только потому, что имеет определенные планы на ваш счет. То есть до поры до времени, Катя. Он еще проявит себя перед вами. Скинет овечью шкуру, в которую перед вами рядится. Так что оставьте фантазии, Катя, — немного холодно, но убежденно говорила она, — Не вынуждайте меня подключать к решению этого вопроса Даниила Сергеевича Громова.

— Дедушку? Зачем…

— Чтобы данной необходимости не возникло, дайте слово, что порвете с Новиковым.

— Вы знаете о нем что-то, чего не знаю я, да?

— С недавнего времени я знаю о нем более, чем достаточно. И считаю, что имею полное право настоятельно советовать вам то, что посоветовала.

— Он утверждает, что не причастен ко всему, что случилось… Если вы об этом… О роликах в сети… Я только что с ним говорила.

— Он очень изворотлив. К тому же отличный манипулятор, Катя. Вы всегда должны иметь это в виду… Лучшее решение — сторониться людей подобного сорта. Вы слышите меня, Катя?

— Хорошо… Я постараюсь прекратить с ним общение…

— Не постараетесь, а прекратите, Катя!

— Я постараюсь прекратить с ним общение как можно скорее.

— Дату и время зачета по дисциплине Вяземского я сообщу вам дополнительно. Мне нужно кое с кем переговорить… Ваш номер телефона у меня есть. Будьте на связи.

— Поняла. Спасибо вам огромное.

— Можете идти.

— До свидания. До встречи в понедельник.

— Вам нет смысла присутствовать на паре в понедельник, Катя. Я только что аттестовала вас по своему курсу.

— Ах да… точно…

— К тому же с понедельника занятия по моему предмету будет вести другой преподаватель.

— Ппочему другой? А вы?

— Я ухожу в отпуск.

— Это… Это связано с той записью? Которая «гуляет» по сети?

— Да, — коротко ответила Голубева.

Я надеялась, что она скажет что-то ещё, возможно, как-то объяснит такое свое решение… Впрочем, помолчав, она все же сказала:

— Всего доброго, Катя. Успехов вам в учебе.

Сказала только это. И отвернулась к окну, явно давая понять, что считает наш разговор оконченным.

Я остановила растерянный взгляд на ее прямой гибкой спине, подняла его к стильной заколке, скрепляющей ее длинные густые локоны на затылке, поймала острый как иголочка лучик света, отраженный замысловато ограненным стразом, расположенным в самом центре ее строго прямоугольной коричневой поверхности, молча кивнула и принялась закидывать в рюкзак всё, выложенное на стол «добро». А потом вышла из кабинета.

Между собой мы называли Аннушку дикой орхидеей. Всегда ухоженная, элегантная, совершенно несгибаемая, и казалось, абсолютно бескомпромиссная, она умела «держать лицо» и никого не подпускала к себе близко. Ее ближний круг, казалось, ограничивался лишь семьей, то есть самым ближним кругом. Поэтому я была очень удивлена тому, что она посчитала нужным помочь мне с зачетом. И не только… Она посчитала нужным дать мне совет по Новикову… Но допустила ли меня в свой круг, или просто пожалела, еще долгое время оставалось для меня загадкой…

Глава 40 На крыльях радости

Я вышла из кабинета Голубевой и отправилась за ещё одним «автоматом». И о чудо! Мне удалось получить и его! В это поначалу было сложно поверить, но день сегодня оказался на редкость «урожайным»: в зачетке моей теперь красовались сразу две записи об успешно сданных экзаменах!

Меня обуяла просто фантастическая радость! Она оказалась настолько огромной, что «оживила» каждую клеточку моего утомленного тела и словно заставила ее светиться. Я окунулась в мой эндорфиновый рай, как бескрайний, но теплый и приветливый океан. Я словно плескалась на его волнах. Мощные, будто при девятом вале, они окатывали меня с головой, но, как ни странно, не тянули на дно, а щедро одаривали уставшее тело энергией — живительной и, казалось, абсолютно неиссякаемой.

Одурманенная всплесками серотонина, я на летела к выходу из универа на крыльях счастья, на лету без конца заглядывая в зачетку и всякий раз убеждаясь: это чудо — совсем не сон! Оно случилось наяву и именно со мной! Со мной — Катей Громовой — с той, с кем в последнее время постоянно происходило нечто невообразимое, с той, кто ещё час назад понуро сидела на паре с настроением ниже плинтуса, и отказывалась верить в то, что недавний разговор со Ждановым похоронил всякую надежду вовремя сдать «хвост» по злополучному зачету. И чем дольше та, прежняя студентка—горемыка предавалась своим безрадостным размышлениям, тем реальнее представлялся ей возможный провал с сессией. А спустя всего какой-то час с небольшим ей вдруг улыбнулась удача! Да что там улыбнулась! Она обрушилась на бедолагу-Громову всей недюжинной силой Ниагарского водопада и казалось уже ничто не способно было испортить ей настроения!

Я влетела в холл Универа и понеслась к гардеробу за своей верхней одеждой, на бегу отвечая на звонок. Позвонил сенсей — так нам, всей группой, положено было называть Сергея Ивановича. Он строго напомнил о том, что я умудрилась пропустить целых две тренировки, — что, по его мнению, было абсолютно недопустимо. Тренировки эти психолог прописал мне ещё летом, сразу, как всё случилось, и раньше я прилежно их посещала, но с прошлой пятницы добраться до спортивного зала как-то не задавалось. Вот и сегодня по всей видимости не удастся, ведь ещё утром Маша предупредила о визите Александра, который должен был рассказать мне об Орлове. Я взглянула на «Цербер» на запястье: «14.30» —высветилось на циферблате. Вспомнилось, как Марья постоянно жаловалась, что Белов никогда не бывает свободен раньше восьми вечера.