Встречи во мраке (Сборник)

Минчен кашлянул.

— Очевидно, наши планы на вечер насчет работы над книгой рухнули из-за состояния миссис Доорн?

Доктор Дженни почесал подбородок. Его взгляд по-прежнему перебегал с Эллери на главного врача, отчего Эллери было немного не по себе.

— Ну конечно! — Дженни неожиданно повернулся к Эллери, положив на плечо Минчена маленькую руку в резиновой перчатке —Вы ведь писатель, верно? Так вот...— Он усмехнулся, обнажив желтые от табака зубы.— Сейчас перед вами, молодой человек, еще один писатель— Джонни Минчен, Он здорово помогает мне с книгой, которую мы вместе пишем. Это будет нечто сногсшибательное. Лучшего соавтора я не мог бы и пожелать. Вы знаете, Квин, что такое врожденная аллергия? Вряд ли вам это известно. Это произведет в медицинском мире немалый шум. Ведь мы доказали, что все костоправы долгие годы занимались чепухой...

— Ай да Джон! Эллери весело улыбнулся,— Вы же никогда об этом мне не говорили.

— Простите,—внезапно сказал Минчен, резко повернувшись направо,— Ну, Кобб, что случилось?

Облаченный в белое швейцар робко переминался с ноги на ногу, пытаясь привлечь внимание маленького хирурга.

— Вас хочет видеть какой-то человек, доктор Дженни,— заговорил он, стащив с головы фуражку,— Он сказал, что вы назначили ему свидание. Извините за беспокойство, доктор...

— Он солгал,— рявкнул доктор Джеини.— Вы же знаете, Кобб, что я не хочу никого видеть. Сколько раз я должен повторять, чтобы вы не беспокоили меня по таким поводам? Где мисс. Прайс? Все эти дурацкие беседы вместо меня должна проводить она. Убирайтесь отсюда и скажите, что я не могу его видеть, потому что слишком занят! — Физиономия Кобба стала краснее обычного. Тем не менее он не двинулся с места.

— Но я... Он... Он говорит...

— Должно быть, вы забыли, доктор,— вмешался Минчен,— что мисс Прайс все утро переписывала рукопись «Врожденной аллергии», а сейчас она находится у миссис Доорн, по вашему же собственному распоряжению...

— Черт возьми! А ведь верно,— пробормотал доктор Дженни.— Но все равно, Кобб, я не желаю видеть этого человека. Я...

Швейцар молча поднял свою массивную руку и протянул хирургу визитную карточку с таким видом, словно это был документ необычайной важности.

Дженни схватил карточку.

— Кто это такой? Суансон... О!—Его голос внезапно резко изменился. Маленькие блестящие глазки помутнели, он застыл как вкопанный. Потом, приподняв полу халата, он сунул карточку в карман пиджака и быстрым движением вынул из кармана часы.— 10.29 — пробормотал он. С той же удивительной ловкостью, которой отличались все движения его рук, Дженни водворил часы на место и расправил халат.— Хорошо, Кобб,— промолвил он.— Ведите меня. Где он?.. Увижусь с вами позже, Джон. Пока, Квин.

Так же внезапно, как появился, Дженни повернулся в зашагал вслед за Коббом, которому как будто не терпелось уйти. Несколько секунд Минчен и Эллери смотрели им вслед, повернувшись как раз в тот момент, когда Дженни и швейцар поравнялись с лифтом напротив главного входа.

— Кабинет Дженни внизу,— объяснил Минчен.— Странный человек, не так ли, Эллери? Но гениален, как большинство странных людей... Ну, пошли назад в мой кабинет. До операции еще добрые четверть часа.

Повернув за угол, они неторопливо зашагали по западному коридору.

— Он немного напоминает мне птицу,— задумчиво произнес Эллери.— Эта странная посадка головы, быстрый взгляд... Интересная личность! Ему около пятидесяти?

— Примерно... Да, он интересен во многих отношениях,— живо ответил Минчен.— Это один из тех медиков, которые посвятили всю жизнь своей профессии. Он не заботится ни о себе, ни о материальных благах. Я не знаю ни одного случая, чтобы он отказал больному из-за того, что тот был не в состоянии заплатить высокий гонорар. Фактически он проделал много работы, за которую не получил ни цента, и не рассчитывал на это... Так что, Эллери, не думайте о нем плохо, это настоящий человек!

— Если то, что вы говорили о его отношениях с миссис Доорн, правда,— улыбаясь, заметил Эллери,— то я не думаю, что доктору Дженни следует особенно заботиться о финансовой стороне своей работы.

Минчен уставился на него.

— Как, вы?.. Хотя, впрочем, это достаточно очевидно. Да, после смерти Эбби Дженни получит огромное наследство. Это знают все — ведь он был ей как сын...

Войдя к себе в кабинет, Минчен позвонил по телефону и, казалось, был удовлетворен услышанным.

— Эбби уже в приемной,— сообщил он, положив трубку на рычаг.— Сахар в крови снизился до 110 миллиграммов, так что теперь это вопрос нескольких минут. Буду рад, когда все закончится.

Эллери слегка вздрогнул, а Минчен притворился, что не заметил этого. Они молча сидели, покуривая сигареты, оба чувствовали какую-то смутную, неопределенную тревогу.

Сделав над собой усилие, Эллери пожал плечами и выпустил облако дыма.

— Что это за история с вашим соавторством, Джон? — спросил он.-— Я никогда не подозревал, что вы подвержены графомании. Что все это значит?

— Ах, это! — Минчен рассмеялся.— Большая часть работы посвящена действительным случаям, доказывающим теорию, которую выдвигаем мы с Дженни: о возможности предсказывать предрасположение зародышей к специфическим заболеваниям с помощью тщательного анализа внешних, .факторов. Не слишком сложно?

— В высшей степени научно, профессор,— промолвил Эллери.— Не позволите ли вы мне взглянуть на рукопись? Я бы мог дать вам ряд указаний по литературной части.

— Еще чего! — фыркнул Минчен и смущенно добавил:— Дженни меня сожрет с потрохами. И рукопись, и истории болезни, которые мы используем в книге, хранятся в строжайшем секрете. Дженни охраняет их гак же ревностно, как собственную жизнь. Старик недавно уволил одного молодого врача, которому вздумалось рыться в его бумагах,— очевидно, из чисто профессионального любопытства. Так что простите, Эллери. Рукопись могут видеть только Дженни, я и мисс Прайс, медсестра, ассистент Дженни,— впрочем, она только выполняет обычную канцелярскую работу.

— Ладно,—-сдаюсь!— усмехнулся Эллери, закрыв глаза.— Я просто хотел помочь вам, чудак-человек.,. Вы, конечно, пишете «Илиаду»? «Легка задача, если решение возложено на многих». Но раз вы отвергаете мою помощь...

И оба весело рассмеялись.

Глава 4 Непредвиденные события

Эллери Квин, хотя и был любителем криминологии, не выносил вида крови. Воспитанный на рассказах об убийствах, постоянно находящийся в контакте с головорезами и полицейскими, он тем не менее не мог смотреть на окровавленные трупы. Ни положение сына офицера полиции, ни частое соприкосновение с жестокой и извращенной психологией преступников, которая составляла тему его любительских литературных трудов, не могли приучить его к лицезрению последствий бесчеловечного обращения людей с себе подобными. Созерцая сцены кровопролития, он сохранял твердость взгляда и быстроту ума, но сердце его всегда терзала тоска...

Эллери еще никогда не присутствовал на операции. Правда, мертвых тел он повидал достаточно: искромсанные трупы в моргах, выловленные в реке или в море, распростертые на железнодорожном полотне, валяющиеся на улице после налета гангстеров. Короче говоря, он видел смерть во всей ее неприглядности. Но мысли о стальном скальпеле, режущем тело живого человека, копающемся во внутренностях, перерезающем сосуды, по которым струится горячая кровь, вызывали у него тошноту.

Заняв место в амфитеатре Голландского мемориального госпиталя, Эллери испытывал смешанное чувство страха и возбуждения. Его взгляд не отрывался от активной, но бесшумной деятельности, кипевшей в «партере» на расстоянии двадцати футов. Рядом с ним в кресле развалился доктор Минчен, его живые голубые глаза не пропускали ни одной детали приготовления к операции. До их ушей смутно доносился шепот людей, также сидевших на галерее. В центре поместилась группа мужчин и женщин, одетых в белое. Это были молодые врачи и сестры, собравшиеся понаблюдать за работой хирурга. Держались они тихо и спокойно. Позади Эллери и доктора Минчена сидел мужчина, также в больничном одеянии, и хрупкая на вид молодая женщина в белом, то и дело что-то шептавшая ему на ухо. Это были доктор Луциус Даннинг, главный диагност, и его дочь, состоящая в отделе общественной службы, прикрепленном к больнице. Доктор Даннинг был седым человеком, с лицом, изборожденным морщинами, и мягкими карими глазами. Девушка — некрасивая блондинка с заметно дергавшимся от тика веком.