Встречи во мраке (Сборник)

— Джуна,— позвал Эллери, не поворачивая головы.

Джуна сразу же очутился у окна.

— Джуна, поговори со мной.

Худенькое тело мальчика вздрогнуло.

— Мне... поговорить с вами, мистер Эллери?

— Да.

— Но... о чем?

— О чем угодно. Я хочу услышать голос. Твой голос, сынок.

Черные глаза сверкнули.

— Вы и папаша Квин все время беспокоитесь. Хотели бы вы съесть на ужин цыпленка? По-моему, та книга, которую вы мне дали прочесть об этом большом белом ките, Моби Дике,—очень хорошая. Она совсем не похожа на Горацио Элджерса. Хотя я читал не все подряд. Что за ниггер этот Ква... Кве...

— Кикег, сынок. И никогда не употребляй слова «ниггер». Нужно говорить «негр».

— Ладно... — Смуглое личико мальчика забавно сморщилось.— Хорошо, если бы сейчас был бейсбольный сезон. Хотел бы я взглянуть на Беби Рут. Почему вы не сделаете так, чтобы папаша Квин перестал кашлять? Нам нужны новые лампочки. Мне предложили быть квартербеком на футбольном матче в клубе. Мне даже дали их значок!

— Отлично! — Губы Эллери внезапно расплылись в улыбке. Его длинная рука подтащила мальчика к креслу у окна.— Джуна, старина, ты ведь всегда мне помогаешь... Ты слышал, как мы с папой обсуждали вчера вечером убийства миссис Доорн и доктора Дженни?

— Да! — энергично кивнул Джуна.

— Скажи мне, Джуна, что ты об этом думаешь?..,

— Я? — Глаза мальчика широко открылись,

— Да.

— Я думаю, что вы их поймаете,— уверенно заявил Джуна.

— Правда? — Пальцы Эллери ощупали тонкие крепкие ребра мальчика.— Тебе не мешало бы завести здесь немного мяса, Джуна,— строго сказал он.— Может быть, футбол тебе поможет?.. Так ты уверен, что я их поймаю? Самонадеянная юность! Ты, наверно, слышал, как я говорил, что... ну, что пока еще не достиг особых успехов?

Джуна хихикнул.

— Вы дурачились, верно?

— Не совсем.

Глаза мальчика приняли хитрое выражение.

— Неужели вы сдались?

— Конечно нет!

— Вы не можете сдаться, мистер Эллери,— горячо сказал мальчик.— На матче, два дня назад, в последней четверти счет был 14:0 не в нашу пользу. Но мы не сдались, а забили подряд три гола назло им!

— Что, по-твоему, я должен сделать, Джуна? Я хочу, чтобы ты дал мне самый лучший совет, на который ты способен.— Эллери говорил без улыбки.

Джуна ответил не сразу. Сжав губы, он погрузился в долгое задумчивое молчание. Наконец он сказал:

— Яйца.

— Что? — удивленно переспросил Эллери.

Джуна казался довольным самим собой.

— Сегодня утром я варил яйца для папаши Квина,

Я всегда это делаю старательно — ведь папаша очень требовательный. Ну, и позволил им кипеть слишком долго, поэтому я их выбросил и начал все сначала. Второй раз все получилось как надо.— И он многозначительно посмотрел на Эллери.

Эллери усмехнулся.

— Вижу, окружение на тебя скверно повлияло. Ты заимствовал мой аллегорический метод... Джуна, это отличная мысль!

Он взъерошил черные волосы мальчика.— Начнем все сначала, а? — Эллери вскочил со стула.— Клянусь твоими цыганскими очами, сынок, это правильный совет!

Охваченный новым приливом энергии, Эллери скрылся -в спальне, а Джуна начал убирать остатки завтрака, поминутно облизывая пальцы.

— Джон, я намерен последовать совету юного Джуны и заново приступить к расследованию обоих преступлений.

Они сидели в кабинете доктора Минчена в госпитале.

— Вы нуждаетесь во мне? — Глаза врача были тусклы, с покрасневшими веками, он тяжело дышал.

— Если вы располагаете временем...

— Думаю, что да.

Они вышли из кабинета.

Этим утром госпиталь снова приобрел свой повседневный вид: запреты были отменены, и, за исключением некоторых помещений на главном этаже, работа продолжалась так, словно здесь никогда не происходило ничего из ряда вон выходящего. Детективы и полицейские все еще находились в здании, но они держались в стороне, не вмешиваясь в деятельность врачей и сестер.

Пройдя по восточному коридору, Эллери и Минчен свернули в южный коридор и двинулись в западном направлении. У двери анестезионной дремал полисмен, развалившись в кресле-качалке, украденной им из палаты выздоравливающего. Дверь была закрыта.

Как только Эллери взялся за ручку двери, полисмен вскочил на ноги с быстротой молнии. Он отказывался пропустить их в анестезионную до тех пор, пока Эллери не предъявил специальный пропуск, подписанный инспектором Квином.

Анестезионная выглядела точно так же, как три дня назад.

У двери, ведущей в приемную анестезионной, сидел другой полисмен. Пропуск снова произвел магическое действие. Полицейский вскочил, расплылся в улыбке, пробормотал «да, сэр» и пропустил их внутрь.

Стол на колесиках, стулья, шкаф с выдвинутыми ящиками, дверь лифта... Ничего не изменилось.

— Как я понял, сюда никого не пускали,— заметил Эллери.

— Мы хотели взять отсюда кое-что,— сказал Минчен, но ваш отец оставил строгое распоряжение. Нас даже не впустили.

Эллери с мрачным видом огляделся вокруг и вскинул голову.

— Очевидно, вы подумали, что я рехнулся, снова придя сюда, Джон? Откровенно говоря, теперь, когда прилив вдохновения, внушенный Джуной, стал ослабевать, я сам чувствую себя глуповато. Здесь не может быть ничего нового.

Минчен не ответил.

Заглянув в операционный зал, они снова вернулись в приемную. Эллери подошел к двери лифта и открыл ее. Лифт стоял на месте. Войдя в кабину, Эллери взялся за ручку двери на противоположной стороне. Она не поддалась.

— Заперто с той стороны,— пробормотал он.— Правильно, ведь это единственная дверь, ведущая в восточный коридор.

Эллери шагнул назад в приемную и снова окинул ее взглядом. Рядом с лифтом находилась дверь, ведущая в маленькую стерилизаторскую. Он заглянул внутрь. Все выглядело так же, как в понедельник.

— О, это пустая затея,— вздохнул Эллери.— Уйдем из этого ужасного места, Джон.

Выйдя через анестезнонную, они снова зашагали по южному коридору по направлению к главному входу.

— Стойте! — внезапно сказал Эллери.— Давайте заглянем в кабинет Дженни.

Сидящий у двери полисмен послушно уступил им дорогу.