Вторая жизнь Дмитрия Панина

– А дома ты не мог со мной серьезно поговорить? Обязательно надо было сюда тащиться? У меня завтра экзамен по линейной алгебре, ты в курсе? И вообще он-то тут причём?

Она направила подбородок в сторону Димы, явно не одобряя его присутствие при обсуждении семейных дел, да ещё серьезных.

– При том... И вообще это не он, не посторонний человек, а твой родной отец.

После этих слов наступила минутная напряженная тишина, мужчины смотрели на девушку в две пары глаз, а Наталья смотрела на них, широко разинув рот и округлив глаза, совершенно остолбеневшая.

– Миленькое дело, хороши шуточки! С чего бы это мой отец? Откуда он взялся? А ты тогда кто будешь?

– А я, - тут Анатолий запнулся.
– А я не родной отец, я отчим. Я женился на твоей матери, когда она была беременна тобой.

– Вон оно как... ну ты даешь...

Неожиданно удивление перешло в гнев, и Наташка накинулась на Диму:

– А ты значит поматросил и бросил? А теперь спустя двадцать лет устраиваете тут комедию? И кому это нужно? Мне и так хорошо было, прекрасно было с одним отцом.

– Он не знал о твоем существовании все эти двадцать лет, узнал два дня назад.

– А мог бы и поинтересоваться раньше. И зачем эта встреча? Зачем?

– Ну, - вмешался в разговор Дима, - тебе, как женщине трудно это представить, с вами такое не бывает, но всё же, постарайся: нежданно-негаданно тебе говорят, что у тебя есть дочь, как никак, тебе, наверное, захочется хоть одним глазком взглянуть, какая она, познакомиться.

– Тем более, что мать просила найти его и рассказать о тебе, - снова взял инициативу в свои руки Толя.

– Мама так хотела? Мама?

И неожиданно для обоих мужчин личико её сморщилось, сбежалось в кулачок и она громко, навзрыд заплакала. Слезы мгновенно заструились по щекам, и падали на руки, оставляли маленькие темные пятна на джинсах, она их не вытирала, хлюпала носом, опускала голову всё ниже и ниже.

– Ну, - голос у Толи подозрительно дрогнул, и Дима подумал, что упоминание о покойной Лиде растревожило этих двоих, - ну заканчивай это слезолитие, что ты рыдаешь, как по покойнику. В конце концов, ведь не убыло, а прибыло, мои-то чувства к тебе не изменились, я всегда знал, что ты не моя, а его дочь, но любил тебя не меньше, чем Светку.

Наташа отмахнулась, но рыдания становились тише, и тише, а когда Дима принес воды из кухни, Наталья совсем успокоилась, и вода не понадобилась.

– Кушать всё же хочется, - сказала Наталья, - давайте обедать.

– Разумная мысль, - сказал Дима, и начал вынимать тарелки из серванта, аккуратно расставлять их.

– Ну, я точно с голоду умру, - воскликнула Наталья, наблюдая, с какой скоростью вновь объявившийся отец это делает, и кинулась помогать, ловко и быстро накрывать на стол, верно угадывая, где что лежит, как будто находилась здесь не в первый раз в жизни.

Освоилась, одобрительно подумал Толя, наблюдая за дочерью. А вслух сказал:

– Знаешь, доча, а Дима тебе может помочь с линейной алгеброй.

– Конечно, помогу, - отозвался Дима.
– Вот только пообедаем.

Разогрели еду, принесенную из местного кафе полтора часа назад, попили чай с тортом, потом Толя лег подремать на диван, ему грозила ночь в поезде, а Дима с Наташей уселись за стол, Наташа достала программу, учебник и они начали заниматься, разбирая пункт за пунктом.

Наталья оказалась сообразительной девушкой с цепкой памятью, ей не приходилось повторять два раза одно и то же, и учитель и ученица были довольны друг другом. Толя же перекатился на спину, голова у него запрокинулась, и он начал громко, прямо душераздирающе храпеть:

– Папка, папка, перевернись сейчас же, - закричала Наташа и Толя, не присыпаясь полностью, послушно снова лег на бок.

Наташа несколько секунд сидела, смотрела в одну точку, и Дима не мог понять, почему её так отвлек от занятий храп Анатолия, но она повернула к Диме серьезное лицо и спросила:

– А вас..., а тебя как мне называть?

– Как тебе удобнее, - ответил Дима, он сам ещё и не обдумывал этот вопрос.
– Тебе будет непривычно называть отцом ещё одного человека, но можешь звать по имени отчеству, или просто Дима.

– Дима, это лучше всего, давай остановимся на Диме, - сказала Наталья, и они вернулись к эрмитовым матрицам.

Вечером Панин провожал гостей на автобус до метро "Речной вокзал", воспользоваться электричкой, с гарантией от пробок он их не уговорил.

– Приезжай навещать дочь и меня заодно, - сказал он на прощание Толе, а Наташе:

– Как какие трудности, или просто общага надоест, то я всегда тебе рад.

– Ещё бы, осмелился бы ты быть не рад, после двадцатилетнего отсутствия, - смешком ответила Наташа, и Толя почувствовал укол ревности: очевидно было, что эти двое уже наладили контакт, и возможно, теперь с Димой его ненаглядная Наташка будет видеться чаще, чем с ним. Но может быть, именно этого и хотела Лидия, думал Толя.

Уже подъехал автобус, народ двинулся к дверям, когда Наташка спохватилась:

– Дима, я с этой алгеброй даже и не спросила, а у меня, может, кроме Светланки ещё есть братик или сестричка?

– Есть, - ответил Дима, - брат, почти твоего возраста.

– Здорово, - только и успела сказать Наталья, а о том, что хорошо бы поглядеть друг на друга, сказать не успела, Толя подталкивал её к дверям. Они залезли в автобус, и, несмотря на толкучку, Наталья ухитрилась махнуть новоявленному отцу рукой.

Дима возвращался в приподнятом настроении, он ощущал себя неожиданно счастливым, и отошла обида на Лиду, которую он чувствовал с той поры, как узнал, что она не сообщила ему о ребенке.

Тогда совсем, совсем по-другому сложилась бы жизнь, и пусть даже пришлось бы уехать из Москвы, или пойти вместо Академии наук на закрытое предприятие, где давали иногда прописку и жилье, всё было бы лучше, чем оно получилось.

Но как есть, так есть, сказал он себе. Завтра позвоню Валере, расскажу, какие приключения со мной происходят.

16

Наталья линейную алгебру сдала на отлично, но перед ней высился неподъемной глыбой математический анализ, и она решила, что вновь приобретенному отцу, двадцать лет удачно увиливавшему от своих родительских обязанностей, теперь самое время наверстать упущенное.

Она позвонила Диме, одновременно сообщая ему, что сдала на пять, и честно сознаваясь, что и с анализом у нее не всё в порядке.

Дима, который ждал этого звонка, и так как считал, что ему следует принять максимальное участие в жизни девочки, собственной дочери, да ещё так рано лишившейся матери, с готовностью согласился.