Второгодка. Книга 2. Око за око

— Я пыталась, — вздохнула она. — Я хотела поговорить, всё объяснить… Но не смогла. Сначала ты не хотел слушать, а потом всё понеслось под откос. Это было так дико, так нелепо и так… я не знаю… необоснованно…

«Необоснованно» хорошее слово. Ёмкое. Его легко можно услышать в разговоре на повышенных тонах у пары, прожившей хрен знает сколько лет вместе… Хм… Необоснованно… И что же такого необоснованного случилось?

— Я даже поверить не могла. Ты понимаешь? Позавчера только мы с тобой говорили…

— Как ни в чём не бывало говорили? — прищурился я, и она смутилась.

Мы стояли прямо друг напротив друга. В полутёмной комнате, с этим глухим будоражащим светом, запахом и…

— Серёжа, ну а что такого случилось-то? Мы же сразу с тобой понимали, что когда-то это произойдёт. Ну, произошло на год раньше, чем мы планировали. Но это же родители решили, я же не могла им сказать, мол, нет я не поеду в вашу Москву. Вы езжайте, а я тут останусь? Так что ли? Что я должна была сделать?

— Не знаю, Анжел, — пожал я плечами. — Сама скажи.

— Слушай, но два года можно было как-то перетерпеть…

— Сто про, — кивнул я. — Хотя это, как болевой порог, знаешь, индивидуальная штука. У всех разный. Но его можно тренировать.

— Серёжа, — вздохнула она. — Я ведь не для того… Ну зачем нам снова те разговоры прокручивать? Уже времени много прошло. Я хочу сказать… что это не я твои сообщения… Я клянусь всем на свете, всем самым дорогим для меня… Я ни кому их не рассылала. Ни фоточки, ни сообщения. Ну… что сделать, чтобы ты поверил?

Фигасе… Все мои сообщения, фоточки и что-то ещё? Бляха, у меня аж живот подвело. Кажется, часть Серёги Краснова оставалась в его теле. И неслабая часть, надо сказать…

— Да я верю-верю, — кивнул я. — А кто?

— Что? — не поняла она.

— Кто разослал все мои сообщения, если не ты?

— Я не знаю, — испуганно сказала она.

— А кто имел доступ к телефону?

— Серёж извини, но ты сейчас, как следователь ведёшь себя. Я не знаю, кто это сделал. В этом и состоит проблема. А ты всё это время, считай полтора года уже, не хочешь слышать моих слов. Я понимаю, ты обижен…

— Э, нет, — усмехнулся я. — Какие обиды. Это вообще не про меня. Ты разве не знаешь?

— Ну, а почему ты тогда не можешь дать мне шанс? Ведь мои чувства к тебе не изменились. Сейчас бы ты учился в одиннадцатом, а на следующий год переехал бы в Москву, поступил в университет. Учился бы вместе со мной. Родители обещали помочь. Если что, можно было бы на платное поступить.

— Ого, — покачал я головой и вздохнул. — Но я пока ещё не в одиннадцатом классе, Энджел.

— Ну, и ладно, — с жаром ответила она. — Ничего. Вернёмся на исходную. Подождём два года, начиная от этого момента. Когда приедешь, я буду на третьем курсе. И что такого? Но давай уже оставим весь этот…

Она запнулась и не смогла подобрать слово.

— Идиотизм, — подсказал я.

Она улыбнулась и кивнула. А я… а я вдруг захотел хотя бы на секундочку стать простым школьником, забыть свои проблемы, принесённые из старых и уже никому не интересных времён, и вот с этой красивой, умной и доброй девочкой пойти в новую прекрасную жизнь.

— Ладно, — сказал я. — Твою мысль я понял и не возражаю. Зачем жить прошлым? Надо двигаться вперёд. Правильно?

— Да, — кивнула она. — Только… мне кажется… Ты такой отстранённый…

— Серьёзно? — удивился я и, не успев остановить себя, подался вперёд, наклонился и поцеловал Ангелину в улыбающиеся губы.

А она… испугалась. Вжалась в дверь и вообще, превратилась в комок. Не увернулась не оттолкнула меня, а просто испугалась. Я, разумеется, не стал продолжать и тут же отступил. Возможно, от меня пахло казематами, в которых пришлось провести несколько часов, а возможно…

Не ходи к ней целоваться, не ходи,

У неё гранитный камушек в груди…

Зазвонил телефон. Я кивнул Анжеле и взял мобильник в руку. Это был Романов. Я потянул за зелёную светящуюся кнопку. Но в этот же самый момент пришло сообщение от Насти Глотовой. И, не знаю как, я в этих смартфонах пока ещё не профессор, в общем каким-то образом вместо ответа Пете я нажал на её сообщение.

И на экране вдруг появилась сама Настя. Она постриглась и покрасила волосы в светло-зелёный цвет. Это был видосик, снятый, судя по всему у неё дома. Она стояла на большой кровати, как на сцене, а в руке держала микрофон. Заиграла музыка, и я сразу её узнал. Как говорится, я угадаю эту мелодию с трёх нот.

Я пытался уйти от любви

Я брал острую бритву и правил себя…

Блин! А я пытался закрыть это видео! Но оно никак не желало сворачиваться и уходить с экрана. Настя в коротеньких шортах и майке, едва прикрывавшей её выпуклости, изображала собственно пение. Открывала рот под слова Бутусова и делала различные жесты, полные драматизма и глубоких чувств.

— Глядь! — повторил я подцепленное в бомжатнике словечко. — Зависло!

— Дай я попробую, — протянула руку Ангелина и выхватила мой телефон.

Я хочу быть с тобой

Я хочу быть с тобой

Я так хочу быть с тобой

Я хочу быть с тобой

И я буду с тобой…

Глотова, конечно, отрывалась. На последних словах она многообещающе тыкала в меня пальцем, будто говорила, мол, никуда ты не денешься, я буду с тобой.

— Да пофиг, — я махнул рукой и кинулся к городскому.

Набрал Романова и сразу крикнул:

— Это Краснов, я с городского.

— А чё с мобилой?

— Да завис, гад. Сейчас перезагружу.

— Ясно. Ну, короче, я твоим вопросом позанимался. Поднял народ. Выслушал сто раз, кто я и что со мной сделают, понимаешь, да? Смотри, если там будет какая-нибудь подстава, я тебе лично голову отверну. Понял?

— Да, Пётр Алексеевич. Я понял. Выезжаю.

— Куда, нахрен!

— Нет, а как? Я ж там был. Покажу всё.

— Не надо ничего показывать!

— Там вещи мои, мне их забрать надо по-тихому.