Второгодка. Книга 2. Око за око

Я рванул кожух и вытянул пучок проводов. Вообще, в экстремальных ситуациях тело человека способно творить настоящие чудеса, поднимать невероятные тяжести, проходить через огонь, не дышать под водой, рвать провода. И всё бы хорошо, да только времени на опыты с электричеством практически не оставалось.

Громко хлопнула дверь котельной, и по двору понёсся крупный, как йети, чувак. Он бежал к Плеваке, а значит, времени у меня оставалось очень и очень мало. В кино всё происходит просто и быстро, а в жизни всё немного труднее. Жизнь, вообще, штука непростая. Будешь много жить — скоро состаришься, короче…

Нужно было сообразить, что тут идёт от батареи, зажигания и стартёра. Казалось, что время тянется бесконечно медленно. А вот для того лося, что бежал через двор, время текло с обычной скоростью.

Сука, сука, сука! Так… спокойно. Нужно было успокоиться и действовать, как ни в чём не бывало.

Вжик… Вжик… Я соединил провода…

Бегун остановился и уставился на меня. Постоял. И вдруг сменил вектор. Развернулся и кинулся ко мне.

Вжик… Вжик… Эпическая сила!

Ему оставалось уже не больше десяти шагов, а у меня здесь дальше «вжик» ничего не шло.

Вжик… Вжик… Семь шагов…

Вжик… Вжик… Четыре шага…

Вжик… Вжик… И… Да!!!!!!! Сердце подпрыгнуло и чуть не разорвалось от радости! Да! Да!!! Мать вашу! Мотор взревел, я врубил дальний свет, полоснул по глазам бегуну и газанул. Машина дёрнулась, как ракета «Восток». Йети едва успел отскочить в сторону. Прыткий, сука. Прыткий! Я развернулся, сдал задом, прокрутился во дворе и рванул к воротам.

Йети видно не было. Ну и хер с ним. Я притопил акселератор и понёсся на ворота. И тут снова возник этот лось. Когда он успел я не знаю, но теперь у него было ружьё. Он стоял перед воротами и наставлял на меня свою аркебузу. Я пригнулся, и в тот же миг грохнул выстрел.

Нихера себе! Пуля по ходу медвежья. Дыра в стекле была с кулак! Я выжал газ до упора и… Бам!!! Заскрежетал металл, ворота грохнули, будто бомба взорвалась, распахнули свои железные крылья и отчаянный ездок с надписью «Свежее мясо» вылетел из сумрачного замка.

Ну, всё, твари! Надо было убить меня сразу. Теперь вам конец! Вам крышка! Кто сказал, око за око и зуб за зуб?! Хер там! За каждый зуб я буду вырывать челюсть! А за свою родную, тридцатилетнюю куртку, я сорву с вас шкуру с живых!

Как же я был зол! Всё что в течение дня мне пришлось сдерживать внутри и не подавать виду, теперь рвалось наружу. И я заорал, как бизон, как викинг, атакующий врага, как стадо слонов. Я вылетел на дорогу и свернул по знаку на город. Нихера себе они увезли меня. Аж на Якунинский разрез. Это было недалеко от города, но довольно далеко от Черновки.

Я пролетел мимо кладбища, где в эту минуту вполне мог копать могилы Круглый. Пронёсся по Нахаловке, затянутой угольным смогом из печных труб, вылетел на Кузнецкий и попёр в сторону центра.

Зерна отобьются в пули,

Пули отольются в гири.

Таким ударным инструментом

Мы пробьём все стены в мире…

Это точно! Это точно!

Блин! Или, как там говорил старина Робинзон, глядь! Глядь! Почему сейчас ночь! Мне нужен день! Мне нужно яркое солнце, чтобы заставить всю нечисть сгореть в его лучах.

Я доехал до центрального райисполкома и там во дворах у гаражей бросил свой мясовоз. На всякий случай вытер отпечатки, а потом попёр домой. Идти было минут десять, но я добежал за пять.

Мчал без куртки, в одной футболке, не замечая холода и, кажется, заморосившего к ночи дождя. Подлетел к подъезду, позвонил в домофон, чуть не сорвал дверь с петель, перескакивая через три ступени влетел на свой этаж и ворвался в квартиру.

— Серёжа! — воскликнула мама, но возможности вести разговоры сейчас не было.

Я молча отодвинул маму в сторону и, не разуваясь, забежал в комнату. Сбросил с дивана подушки и схватил мобилу. Нужно было звонить Романову. Был, конечно выбор. Романову или Чердынцеву. Я решил, что у Пети больше возможностей, накрыть этот бомжатник прямо сейчас, не дожидаясь, пока они, как тараканы расползутся по щелям.

— Серёжа! — снова позвала мама.

Позвала осторожно, впечатлившись, видимо, моим ярким возвращением.

— Серёж…

Вообще-то… это не был мамин голос, а сердце вдруг, застучало, забилось, заволновалось. Так, бляха, никакого здоровья не хватит. Я почувствовал тонкий аромат духов и… резко обернулся, и увидел девушку с лицом ангела. Это была Ангелина. Анжелика. Или, как там её…Та самая, с вечеринки.

Самое интересное, что я знал её. Хорошо знал. Неизвестно откуда, но…

— А я уж думала, не дождусь тебя, скромно улыбнулась она.

— Да? — глупо переспросил я.

— Да, — кивнула она. — Я ведь утром улетаю…

— Далеко? — прищурился я.

— Далеко, — вздохнула она. — Всё туда же…

— Ну… — пожал я плечами…

— Послушай… Я знаю, Серёж, ты не хочешь меня видеть… Но мне нужно просто всё объяснить…

— Да не нужно, — великодушно ответил я и махнул рукой.

— Нет, Серёжа, нужно. Это нужно мне, в первую очередь…

До меня опять дошёл тонкий аромат, и от него защемило сердце…

5. Камушек в груди

А можно сделать как-то так, чтобы сердце не щемило, тем более, не понятно почему? Чтобы, как в песне про гранитный камушек. Мне вот сейчас только этой хрени не хватало, честное слово. Милой и приятной девушке почему-то очень нужно что-то мне объяснить.

Ей надо, а у меня в груди непорядок. Хочет она, а корёжит меня? Ну что это такое? А это, дорогой мой Серёжа Краснов, закон жизни. Вот вырастешь, поймёшь. Как говорится, вам смешно, а мне жениться.

— Хорошо, — вздохнул я. — Раз ты считаешь, что нам нужно немного поворошить старое, давай поворошим, только немного совсем, хорошо?

Я посмотрел на неё в упор. И зачем только вспомнил я эту прилипчивую песню?

В этот вечер снова ждёт тебя другой,

Это он украл любовь у нас с тобой.

Не ходи к нему на встречу, не ходи,

У него гранитный камушек в груди.

Энджел. Вдруг всплыло само собой. Так я её и называл. Энджел. Вот же балбес. Ничего тупее придумать не мог?