Выбор

— Что ещё? — раздраженно фыркаю я, останавливаясь у лестницы. — Скажи спасибо Трикси и не делай одолжение.

— Она тут не при чём.

— Тогда маме или отцу.

— Меня никто не просил идти за вами.

Мэйс переводит взгляд на Эмму и, кажется, его следующе слова звучат довольно искренне.

— Извини, если обидел. Я не хотел, серьезно… просто, наверно, не привык к такому.

— К такому? — с ноткой непонимания, спрашивает Эмма, с сомнением смотря на Мэйса.

— Да, — кивает он. — Ты не похожа на маму, Трикси или Мэди. Мне надо научиться, сама видишь, Эйден тоже не похож на меня. Я не хотел обидеть.

Эмма растеряно кивает, и Мэйс переводит взгляд на меня. Он успевает потрепать мои волосы, прежде чем я сброшу руку.

— А по тебе я просто соскучился, засранец.

— Это не взаимно, — говорю я, на что получаю его довольную усмешку.

Брат отклоняется и вышагивает в обратном направлении.

— Именно поэтому ты звонишь и пишешь мне по ночам, — смеётся он, скрываясь за поротом.

— Не обращай внимания, — качаю головой и провожаю его взглядом, который после перевожу на Эмму.

Она жмёт плечами и немного улыбается.

— Я уже привыкла. Он похож на Фила.

С улыбкой, оставляю быстрый поцелуй на её виске и тяну за собой.

Глава 33

Эмма выглядит напугано. В глазах застыл страх, а учащённое дыхание лишь усугубляется. Я ничего не сделал, а она уже начинает закрываться, стоило только вытянуть из кармана повязку. Её глаза в панике бегают между мной и рукой, где покоится ткань.

— Доверься мне, — мягко прошу я, из-за чего брови Эммы образуют домик.

— Это не обязательно, я могу без неё…

— Она нужна и важна. Я не хочу, чтобы ты видела, я хочу, чтобы ты чувствовала.

Замечаю, как её пальчики сжимают кожаное кресло, а тело остаётся напряжённым. Я не понимаю, что может пугать в самой простой повязке. Обычно с ней связаны положительные эмоции, которые намекают на сюрприз, но Эмма сторонится всего, что связано с неизвестностью. Она не выходит за рамки привычного, ограничивая себя во многом. Я даже не планирую что-то новое, скорей, это забытое старое, которого она боится.

— Доверься мне, — ещё раз прошу я. — Я буду рядом, никуда не уйду.

— Ты же не оставишь меня одну в центре города?

— Нет, зачем? Ты можешь поймать такси и вернуться.

— Оставишь за городом? — тут же отзывается она.

— Я вообще тебя не оставлю, Эмма. Мы прилетели сюда вместе, и вместе улетим.

В её глазах вспыхивает слабый огонёк надежды и веры, которые я сразу беру, как быка за рога. К счастью, у меня получается. Эмма позволяет завязать повязку на затылке, тем самым, закрыв обзор и место, куда мы направимся. Время в пути она проводит молча, фоном проигрывается музыка папы, машину которого я любезно одолжил. Он не особо препятствовал, указав на ключи пальцем, и остаток дня мы проведём в одном месте, далеком от людских глаз.

Сворачиваю на гравийную дорогу и замечаю, как Эмма снова сжалась в кресле.

— Уже приехали, — сообщаю я, чтобы успокоить девушку.

Она тут же подносит руку к лицу.

— Я могу снять?

— Ты не снимешь её.

— Но Эйден…

— Верь мне.

Вздохнув, Эмма принимает мою позицию и вновь начинает играть в молчанку.

Приятный морозный воздух ударяет в лицо, как только покидаю салон машины. В этом году снег выпал намного раньше положенного, словно всё на моей стороне, даже погодные условия. И тот самый старый заброшенный корт под открытым небом, который позволяет побыть наедине с собственными мыслями благодаря отдаленности, покрыт льдом. Я не знаю, кто это делает, но мысленно благодарю Рея за то, что показал его. Это место для тех, кто хочет побыть один, а такое почти невозможно в городе и на городских площадках. Каждому нужно время для того, чтобы поразмыслить и разложить что-то по полочкам в собственной голове. Я не знаю, бывал ли тут кто-то кроме нас, это почти как тайное место силы, но сегодня тут Эмма.

Открываю дверцу со стороны девушки и разворачиваю её к себе лицом, предварительно положив коньки на снег. Стоит мне дотронуться до замочка на сапогах, она вздрагивает и ловит мою руку.

— Что ты делаешь?

— Ещё ничего, — отзываюсь я. — Ты не даёшь мне что-то сделать.

— Потому что ты пугаешь меня. Тут холодно, а ты раздеваешь меня.

— Только снимаю обувь.

— Для чего?

— Ты всё поймёшь.

Эмма закрывает лицо ладонями и начинает тяжело дышать. Пользуюсь моментом и быстро стягиваю сапоги, убрав их в сторону, следом за чем надеваю на её ноги коньки, и тогда Эмма застывает. Кажется, она даже перестаёт дышать. Её тело превращается в камень, эта реакция немного пугает меня, но поздно отступать. Полностью обуваю девушку и завязываю шнуровку. Она не делает ни единого движения, поэтому стягиваю свою обувь и следом сую ноги в коньки. Я не оставлю её в одиночестве справляться со страхами.

— Я не хочу… — тихо шепчет она, продолжая держать руки у лица.

— Не бойся. Ты даже не будешь ничего видеть. Просто почувствуй и представь, как это нравилось, что ты испытывала. Не думай о плохом, только о хорошем. Забудь, что было. У нас есть сейчас, остальное неважно.

Эмма молчит и, взяв её ладонь, помогаю выбраться из машины, хотя вряд ли можно утверждать, что она делает это с энтузиазмом. Она робкая и неуверенная, когда выпрямляется. Тяну девушку вперёд и помогаю ступить на лёд, чтобы уйти со снега. Кажется, что льда она касается так, словно должна пройти по раскалённой лаве.

Пытаюсь отпустить её ладонь, но она сжимает свою, не позволяя потерять физический контакт.

— Нет, — не своим голосом, выпаливает Эмма.

— Хорошо.

Беру вторую ладонь и помогаю сдвинуться, иначе мы окоченеем на одном месте. К счастью, Эмма не противится, она делает свой шаг и скользит по льду. Они очень неуверенные. Я не ждал, что сойдя со снега, она вдруг превратится в профессиональную фигуристку или оставит меня, начав рассекать лёд так, словно с рождения не снимает коньки. Она делает хотя бы что-то, это уже много.

Хмурость на её лице медленно рассеивается, как и тиски на моей ладони. Она становится собой, разве что без улыбки.

— Попробуешь сама?

Закусив губу, Эмма слабо жмёт плечами.

— Я ничего не вижу.

Правда на её стороне, вряд ли во мне есть желание убить или покалечить, поэтому начинаю развязывать ткань на затылке девушки. Жду, когда она привыкнет к солнечному свету и осмотрится. Я не понимаю эмоции, которые возникают на её лице. За ними трудно уследить и зацепиться за одну.

— Где мы?

— За городом. Это почти как тайное место.

На губах Эммы возникает тень улыбки.

— Тайное место?

— Да. Когда хочешь побыть один, можешь приехать и покататься тут. Парни из бывшей команды показали это место. Оно вроде как передаётся и остаётся в тайне между нами. Тут были только те, кто был в команде.

— Я хожу по чужой территории?

— Ты не получишь гнев Богов, если покатаешься тут, — улыбаюсь я. — И я не уверен, что тут были только мы.

— Почему?