Выученные уроки
Шрифт:
— Ты снова можешь покалечиться. На этот раз хуже.
— Я уже почти умер, не знаю, что может быть хуже!
— Джеймс, — вступила мама, используя свой тон «постарайся-хоть-раз-подумать». — Твоя голова не полностью залечена.
— Ну, не знаю, в какой квиддич ты играла, мама, но я что-то не помню, чтобы мне хоть раз приходилось рулить метлою головой.
Она его проигнорировала:
— И твои кости еще слишком хрупкие.
Кто-то должен был ей подсказать, что говорить восемнадцатилетнему парню, что его самого или какую-нибудь его часть можно описать словом «хрупкий» — не самая верная тактика. Джеймс уставился на нее так, словно она спятила.
— Мои кости не нахер «хрупкие», господа ради, мама!
— Если больница не подпишет разрешение на игру, школа не допустит тебя, —
— Это последний матч! — спорил он, полностью игнорируя все ее попытки заткнуть его. — Это Кубок! И скауты придут туда!
— Мне жаль, Джеймс, но здесь уже ничего нельзя сделать, — снова вступил папа, потому что мама была уже на взводе.
— Ох, да это чертова ложь, и ты это знаешь! Ты всегда можешь что-то сделать, — прорычал Джеймс, и папа громко вздохнул, что еще больше разъярило Джеймса. — Это все мое будущее!
Интересно, сколько еще ждать, пока нарисуется целитель или какой-нибудь ассистент, чтобы прекратить всю эту суматоху. Джеймс орал и был явно разозлен; на самом деле, он был очень близок к истерике. Я все еще не понимаю, где я смог так повредить голову, что решил заговорить, но, наверное, я где-то потерял свой мозг и не заметил — кстати, терял ли кто-нибудь мозг, не заметив этого?
— Майкл Граст выйдет на замену. Он тренировался всю неделю.
Комната погрузилась в тишину после моего небольшого вступления. Я глянул на Лили, которая выглядела так, будто сейчас от меня отречется, мама с папой — будто хотят меня убить, а Джеймс… Ну, Джеймс выглядел так, будто не знает, кого убивать первым.
— Значит, вы все знали об этом, так? — спросил он, оглядывая нас всех.
— Не я! — сразу же сказала Лили.
— Джеймс, — попытался вмешаться отец, но Джеймс ему не позволил.
— Значит, так все было с самого начала. Ты, наверное, даже не пытался уговорить их позволить мне сыграть!
— Мы знаем, как для тебя важен этот матч, — тихо сказала мама, — но ты не подвергнешь свое здоровье опасности.
— Ох, не делай вид, что тебе не насрать, — хмыкнул он. — Тебе плевать!
— Джеймс, — снова папа, но его снова прервали.
— Если бы тебе не было плевать, ты бы знала, что это самый главный матч в моей жизни!
Я снова заговорил, удивляясь тому, что мой язык живет сам по себе:
— Ты отлично справишься на летних просмотрах, наверное.
Я пытался помочь, но мне следовало знать, что Джеймс этого не поймет.
— О, а ты, наверное, в восторге, а? — обвинил он, злобно сузив глаза в моем направлении. — Ты ведь на это надеялся весь год, ведь так?
Я ничего не сказал. Просто посмотрел на него. Я уверен, мама с папой пытались вмешаться, но ни я, ни Джеймс не обратили внимания.
— Ну, давай же, позлорадствуй, — едко сказал он. — Давай! Я знаю, что ты чуть не обоссался от счастья от того, что я не смогу играть. Ну, теперь твое долбаное желание исполнилось, верно? Теперь вся моя жизнь испоганена! — он серьезно смотрит на меня так, будто действительно меня ненавидит. — Извини, что не умер и не исполнил все твои желания. В следующий раз постараюсь лучше.
— Джеймс! — мама была в ужасе. Я просто продолжал смотреть на него, не отрывая глаз. Наконец, меня это достало.
— Я даже не понимаю, нахера я вообще пытаюсь, — пробормотал я, напоследок сузив глаза, а потом повернулся и вышел из палаты. Я пошел к камину и отправился прямо в школу, ни слова не говоря семье.
И с тех пор мы с Джеймсом не говорили. Он вернулся в школу вчера и, конечно, был встречен идиотски бесконечным обожанием и восторгом, которого вовсе не заслуживал. Он не слишком это оценил и, я думаю, ранил чувства многих, когда проигнорировал их милые попытки, занявшись вместо этого жалостью к себе. Квиддичная команда попросила его прийти на их последнюю тренировку, и, если честно, я был удивлен, что он пошел, но думаю, это связано с его желанием сказать им, что они все дерьмо и превратились в жуткую дрянь за те две недели, что его не было. В любом случае, он объявил, что это все еще «его команда», и что им нахрен лучше бы выиграть Кубок, даже если он не может сыграть.
Я долго спорил с собой, идти ли мне на матч.
Я почти решил не идти, но, конечно, сдался, потому что, чтобы я не думал о Джеймсе лично, квиддич все еще единственное, что делает эту школу терпимой. И это действительно матч всех матчей.Трибуны начали заполняться сразу после завтрака, несмотря на то, что матч не начнется раньше полудня. Думаю, люди хотят занять как можно лучшие места, и, когда я туда пришел, было уже порядком все забито. В итоге я сел с ДжейДи с одной стороны и Роуз с другой. Роуз в плохом настроении, и, думаю, это связано с тем, что они со Скорпиусом больше ссорятся, чем занимаются чем-то другим последние дни. Она ведет себя так с тех пор, как получила письмо от своей мамы, где она рассказала практически все, чего Роуз не хотела бы знать о Малфоях. Хуже всего то, что она ничего об этом Скорпиусу не рассказала, так что он, наверное, ни черта не понимает, что на нее нашло. Если бы я не считал его раздражающим, я бы даже посочувствовал бедолаге. Роуз, к чему бы это ни было, решила не поддерживать сегодня ни одну команду, так как нарядилась просто в джинсы и белую футболку. Это мудрое решение, наверное, потому что, если бы она хоть как-то проявила поддержку Слизерину, ее, наверное, убили бы прямо тут, на трибунах. Так что, думаю, она решила, что лучше оставаться нейтральной и не выказывать никаких предпочтений.
Матч начался просто ужасно, и спустя пятнадцать минут становится еще хуже. Я не хочу сказать, что это все связано с новым Охотником, чтобы не давать таким образом Джеймсу хоть отдаленной похвалы, и мне совсем этого не хочется. Но в любом случае трудно отрицать, что голов забивается мало. Даже Маришка и Эмили словно в отключке, а обычно они очень хороши. Майкл Граст выглядит полным идиотом и ни в чем себя хорошо не показывает, кроме избегания бладжеров.
Мы на несколько рядов выше того места, где Джеймс сидит с друзьями. Они сбежали вниз, к краю трибун, и он выкрикивает оттуда приказы команде. Трудно сказать, слышат ли они его, но они точно не обращают особого внимания. Они просто продолжают проваливаться. Слизерин уже ведет 70-10, и, похоже, не только наши Охотники, но и наш Вратарь сегодня в жопе. Он бы с таким же успехом мог попивать чаек и болтать с судьей на полянке, судя по тому, как он «защищает» ворота.
На другой стороне слизеринская болельщицкая секция просто взбесилась. Если они выиграют, они получат Кубок, а если так продолжится, то Гриффиндор даже не будет вторым. Слизеринцы даже ударили ниже пояса и начали распевать «Мы любим Поттера», что явно показывало, что они просто не в себе от счастья, что он не может играть.
Джеймс же, в свою очередь, с каждой секундой все злее, и ругательства, что сыплются из его рта, вряд ли подходящий для ушей кого-нибудь младше тринадцати. Большинство гриффиндорцев присоединились к нему, и, кажется, развернулась настоящая война насмешек и подколок между противоборствующими факультетами. Учителя делают все возможное, чтобы держать все под контролем, но это бесполезно. Парочка из них даже брала комментаторский микрофон и призывала к порядку, но не получила ничего в ответ. Равенкловцы и хаффлпаффцы были вынуждены выбирать стороны, и неудивительно, что Равенкло выбрал Слизерин. Если они достаточно разгромно уничтожат Гриффиндор, равенкловцы займут второе место, так что, думаю, они это поняли и присоединились к чествованию Слизерина.
Матч, кажется, идет уже вечность. Слизерин продолжает убивать Гриффиндор, и спустя некоторое время счет уже 120-30. Мы могли бы уже просто сдаться. В ту же секунду, как я это подумал, я заметил проблеск чего-то золотого, кружащегося у земли. Я проклял то, что я не в команде и не могу спасти день, схватив снитч и обеспечив победу. Но без разницы, Челси уже заметила пятнышко, почти сразу же после меня. Она развернула метлу и понеслась к земле на огромной скорости. Толпа тут же забесновалась, и Скорпиус без колебаний отправился за ней. Его метла быстрее ее, поэтому, несмотря на то, что она раньше стартовала, он скоро ее обходит. Прежде чем они оба успели добраться до него, снитч взлетает вверх в небо, и они оба разворачивают свои метлы и мчатся за ним. Тяжело услышать сквозь все эти вопли, но голос Джеймса как-то перекрикивает их всех: