Выжить в Антарктиде

– Юра, это и правда что-то другое, – вымолвила она, выползая из-под него и усаживаясь на шпалу. – Мы живы! Нас никуда не затянуло, мы все еще в пещере.

Громов сел рядом, вытягивая вдоль рельсов длинные ноги. Выглядел он растерянным и слегка взбудораженным.

– Так, может, это какое-то побочное излучение от артефакта? Он же совсем близко.

– До меня только сейчас дошло: это лечебный сеанс! Ашор переключил режим.

– Да? Я будто напился от души, и музыка эта… – Юра мечтательно улыбнулся. – Красивая музыка. Мурашки от нее… слушал бы и слушал.

Аня пошевелила ушибленной ногой:

– А у меня нога прошла! Класс!

– Кровоподтек на лбу тоже исчез!

Аня ощупала голову, потом расстегнула пряжки и сняла рюкзак.

– Мне это нравится, – скала она, – только голова немного кружится, крутить сальто я бы сейчас не смогла.

Громов устроился поудобнее, опираясь спиной на свой массивный рюкзак и заведя руки за голову:

– Вику бы сюда. И Кира. И Жака – подлечились бы немного. Что мир качается, это ерунда, это можно потерпеть, главное, болезни уходят.

– Как полагаешь, можно с собой этой праны набрать? В бутылку, например, или в пакетик.

– Ашор и Пат наверняка знают. Набрали уже, если смогли.

– Надо Володю найти и остальных, – сказала Аня, но вместо этого сама легла, блаженно рассматривая причудливый пещерный свод. Все бугры и сталактиты были видны сквозь матовую дымку, и казалось, что на камнях вспыхивают и гаснут мелкие искорки-звезды. – Пойдем к ним?

– Пойдем.

Вопреки заявлениям, никто из них не сдвинулся с места.

– А где сейчас Доберкур? – через некоторое время вновь заговорила Аня.

Громов, вздрогнув от звука ее голоса, зашевелился и широко зевнул:

– Извини, но я понятия не имею. Обезврежен, наверное. Был бы на свободе, буянил вовсю. Стрелял бы. Кричал.

– Лениво кричать в этом облаке, – Аня неторопливо села и принялась копаться в рюкзаке, достала пластиковую бутылку с водой. – Пить хочешь?

– Нет.

– А у меня вдруг такая жажда, – она сделала несколько глотков и вдруг, выпучив глаза, воскликнула: – Юр, правда, выпей, знаешь, какой от воды эффект?!

– Не хочу.

– Мне кажется, вода в себя прану впитала. Пей, пей, это что-то необыкновенное! Вставляет не по-детски.

– Да я и так хорош уже, все время улыбаюсь.

– Не бойся, это как раз мозги на место вернет.

Юра протянул руку, взял бутылку, едва ее не уронив, и нехотя сделал глоток.

– Ну и как?

– Бодрит.

– Вставай, хватит бока отлеживать, – Аня засобиралась, – я к Володе хочу. Он сегодня сам не свой, надо проверить, вернулся ли в норму.

Она отставила рюкзак, похлопала себя по карманам, потом стянула куртку и принялась ее ощупывать.

– Черт, да где же он?

– Ты оружие ищешь? Оно за ремнем брюк, на спине, – подсказал Юра.

– Вот же я беспамятная! – Аня хлопнула себя по пояснице и наткнулась на рукоятку.

– Зачем тебе?

– Нужно. Пока мы не убедились, что все в порядке, нельзя менять планы. Юра, идем! Мы группа поддержки и запасной полк!

– Смешная ты! – Юра улыбнулся, глядя на ее воинственность, но подчинился. – Там столько народу. Думаешь, без тебя не справятся?

– Доверяй, но проверяй.

Дымка таяла, воздух становился прозрачным и чистым, а вместе с ним прочищалось и сознание, однако Юра то и дело останавливался, издавая восхищенные возгласы, ему хотелось вволю поглазеть по сторонам. Аню же интуиция и смутная тревога влекли в Хранилище с неумолимой силой. Она оглядывалась на своего околдованного спутника, нетерпеливо притоптывая, и подгоняла его словами.

Они почти добрались до поврежденных временем ступеней, ведущих к арке, когда прозвучал громкий выстрел. Егорова ахнула, крепче сжала в руке пистолет и метнулась к воротам, но ей потребовалось время, чтобы протиснуться сквозь неплотно прикрытые створки, полные полупрозрачных хлопьев праны, справиться с нахлынувшем головокружением и все понять.

Доберкур уже целился в лоб Ашору. Их разделяло метра три, промахнуться он не мог, но Аня успела выстрелить первой.

Она выкинула из головы все мысли, все эмоции и действовала на инстинкте, жала и жала на гашетку – а этот гад, словно заговоренный, все стоял и не падал…

Егорова обозвала себя «мазилой», ведь сияющий туман почти полностью развеялся и не мешал прицеливаться. И тут она услышала жуткий всхрип Грача, осознала, что произошло, пока она прохлаждалась, и все недавнее благодушие слетело с нее. Выстрелив в бедро, чтобы для начала хотя бы повалить гада, Аня кинулась к нему, вознамерившись задушить собственными руками

Ей помешал Громов – обхватил зачем-то сильными руками. Он что-то кричал, но Аня не слушала. Вложив в яростный вопль всю свою душевную боль, она все-таки вырвалась, но, добежав до Доберкура, поняла, что пули нашли цель, и мерзавец подыхает. Тогда она, не сбавляя темпа, побежала дальше, к Володе.

Она рухнула рядом с ним, как подкошенная, схватила за руку. Грач поднял взгляд, в котором не было ни страха, ни отчаяния, ничего потустороннего, только глубокая, невыносимая вина за то, что все так получилось.

– Только посмей!! – заорала Аня, не помня себя. – Только посмей меня бросить!

Володя закрыл глаза.

– Нет!!!

Ашор отпихнул ее в сторону, разорвал на раненом одежду и щедро полил рану дистиллированной водой. Отбросив бутылку, он стал делать что-то вроде массажа – Аня не вникала в эти бесполезные манипуляции. Почему, ну почему всюду и всегда ее сопровождает смерть? Почему умирают самые лучшие люди? Почему Вова?! Почему опять?! За что ей это наказание – провожать в последний путь всех, с кем сводит судьба? Она даже кричать больше не могла – все вновь приобретенные силы ушли с последним отрицающим воплем.

– Ну, давай же, давай! – невнятно бормотал Ашор, делая что-то за гранью понимания Егоровой.

Грач сдавленно застонал, и Аня очнулась. Он жив! Он все еще жив!

– Что ты с ним творишь?

– Спасаю его!

Аня заметила, что лоб Володи покрылся испариной, и она, уложив голову к себе на колени, принялась нежно гладить его.

– Володя, Володенька, не умирай, а? Посмотри на меня!

– Да-да, говори с ним! – велел Ашор. – Не позволяй ему уйти!

Аня дотянулась губами до лба своего любимого и поцеловала, не переставая гладить и перебирать мокрые короткие пряди волос.