Выжить в Антарктиде

Именно так она и поступила: обрезала веревку, скинула в пропасть ослабевшую киллершу и надолго задержала остальных, обвалив часть стены и сломав переправу. На сей раз у нее все получилось без осечек, не то, что на острове Обмана.

Ги не предвидел лишь одного: что Патрисия пойдет на такой огромный риск и не испугается смертоносного пламени. Ее ненависть оказалась сильнее, чем страх перед болью и мучительной агонией. Ги также не подозревал, что среди никчемных обывателей найдутся такие, кто поверит ей на слово. Патрисия всем успела показать свое истинное жестокое лицо, чтобы рассчитывать на доброту и сочувствие, даже муж отвернулся от нее, но наивных дураков, как оказалось, в группе хватало.

«А может, и не дураки они вовсе, – подумал Доберкур, – ведь план удался. Он попался в хитро расставленную сеть, своими руками набрав ложную комбинацию». Это он, выходит, дурак, раз положился на коварную женщину и упустил из виду, что все теперь идет по измененной Советами инструкции. Пат же упомянула об этом – а он пропустил мимо ушей.

А потом он подумал, что это «черное солнце» в очередной раз сбило его с пути. Конечно же! Оно испытывало его волю и подвергало испытаниям, потому что победа всегда достается самым достойным. Ги попался, но тотчас исправил ошибку, он все понял и осознал. Он успел в последний момент.

Доберкур догадался, что Патрисией руководил некто такой же хитрый, как он сам. Он даже мог теперь назвать имя ее нового покровителя – Ашор Визард. Ни Грач, ни Долгов не были способны отринуть подозрения и действовать с ней заодно, а вот ловкач Ашор мог. Он – темная лошадка, скрывающаяся за псевдонимом. Что ж, Ги разберется и с ним тоже, как разобрался с Ишевичем и как разделается скоро с Владимиром Грачом, осмелившимся заступить ему дорогу. Не долго им осталось наслаждаться жизнью!

Однако как же прекрасен был этот животворный свет, наполнивший его до краев! Насколько могучим оказался древний артефакт, сотворивший с ним чудо возрождения! Для ципинь сюань не было ничего невозможного. Ги умер и воскрес. Как Иисус. Сами ангелы сладкими высокими голосами пели ему осанну.

Потому что он – избранный!

Именно Ги Доберкуру было написано на роду привезти в Европу забытую реликвию, а это по силам только лучшему из лучших. Ги прошел все испытания и доказал, что достоин стать Хранителем Грааля. «Черное солнце» признало за ним власть и покорно исцелило, вывело из-под удара коварной наследницы де Гурдонов.

О том, что его сердце какое-то время не билось, Ги знал так же точно, как и о счастливом втором шансе, дарованном небесами. Он видел себя обгоревшим, поломанным, распростертым у подножия ведущих к «солнцу» ступеней. Он парил над залом, над горами, над долиной и любовался на звездную дорогу, торопившую его последовать в благословенные миры. Однако Ги сознательно отказался от чести переместиться в эти райские кущи. Он должен был выполнить возложенную миссию – и «солнце», убившее его, покорно подчинилось горячему желанию вернуться в тело и свершить возмездие.

Ги обязательно оправдает оказанное доверие и привезет артефакт властителям мира. Нет – он сам станет властителем! С «черным солнцем» он сможет делать все, что захочет.

Превозмогая слабость, Доберкур встал, шатаясь и тяжело дыша. Хранилище все еще было пронизано ослепительными лучами, но они бледнели и втягивались в ципинь сюань. Люди валялись, кто где, и приходили в себя с трудом.

Патрисия, предательница и самозванка, без чувств возлежала у самого ковчега – с ней он разберется в последнюю очередь. Хитреца Ашора нигде не было видно – ладно, с ним тоже можно немного подождать. А вот охранник находился всего лишь в метре и требовал немедленной расправы!

Грач шевелился, предпринимая пока безуспешные попытки сесть на ступеньке. Он уже заметил Доберкура, и на лице его блаженство стремительно замещалось недоверчиво-пораженной гримасой.

О да, он, Ги Доберкур, умеет удивлять!

Пока охранник не пришел в норму, Доберкур кинулся к нему и, обыскав, забрал свой пистолет и нож, спрятанный в голенище. Грач попытался перехватить его руку, но Ги пинком опрокинул его (где уж этому неудачнику бороться с бессмертным Хранителем Грааля!) и, сдернув предохранитель, не целясь, выстрелил грудь. Хотел для верности второй раз и в голову, но из-за отдачи сам покачнулся, оступился и кубарем скатился вниз.

Грач стукнулся затылком о ступеньку, захрипел, а Доберкур позорно растянулся на каменном полу. От стыда и негодования его охватили страшная злость и гнев. Он рывком вскочил и увидел, как к нему на четвереньках ползет Долгов, сжимая в руке еще один кухонный нож. «Тоже мне, повар!» – зрелище было комичным, и Доберкур, забыв про клокочущую ярость, громко расхохотался.

Играючи вышибив ножик, вторым ударом ноги в живот он заставил Павла скрючиться и хватать раскрытым ртом воздух. Третий удар вышиб из нападающего последний дух.

Силы прибывали с каждой прожитой секундой, и Ги снова рассмеялся. Он был счастлив. Он был на своем месте. Он делал то, что хотел, что считал необходимым – и наслаждался своим новым качеством вершителя судеб. Эти жалкие людишки все были у него в кулаке!

Ашор показался из-за постамента. Слабый, с перекошенным лицом и пустыми руками, он сам шел к нему, чтобы принять заслуженную смерть. И да будет так!

Ги вскинул руку, прицеливаясь. Патронов осталось мало, и он хотел быть экономным – попасть в глаз, чтобы мгновенно и наверняка. Секунда-две ничего не меняли в раскладе сил. Но тут Хранилище повторно сотряслось от звука пистолетного выстрела.

Доберкур не успел нажать на гашетку и потому с изумлением посмотрел на свой пистолет, а потом оглянулся.

Анна, живая и невредимая, стояла под аркой, широко расставив ноги и обеими руками сжимая вороненый ствол. За ее первым выстрелом последовал второй и третий. Доберкур нагнул голову, созерцая, как на его одежде медленно расплываются кровавые пятна. Он стал разворачиваться, отводя правую руку в ее сторону, чтобы отправить киллершу туда, откуда она явилась – в ледяной ад – но четвертый меткий выстрел перебил ему бедренную артерию, колени сами собой подкосились, и Доберкур беспомощно упал.

Уже в падении его настигла адская боль. Тело, недавно полное клокочущей мощи, взорвалось изнутри. Внутренности сгорали, кровь вытекала сквозь оплавленные дыры вместе с жизнью. Ги последним усилием навел на киллершу пистолет, но рука налилась свинцом и сама собой разжалась. Он еще сомневался, но, кажется, с ним все было кончено.

Егорова и Громов кинулись к нему. Аня – чтобы поскорей добить, а Юра, чтобы помешать ей. Ги стиснул зубы и отвернулся. Третьего шанса не будет, он не справился, не оправдал, упустил свою победу. На пороге вечности он ясно понимал это и потому страшно зарычал – не от боли, от безысходности.

Пещерный зал заволакивался тьмой, свет – животворный и самый обычный – гас. Ангелы испуганно смолкли над ним – на этот раз бесповоротно и навсегда.

*

Анна Егорова

В отличие от тех, кто оказался в Хранилище, Аня в забытье практически не впадала. Когда Юра накрыл ее собой, защищая от белесой субстанции, почему-то она уже знала, что на самом деле ничего ужасного не происходит. Приступ паники прошел мгновенно, как его и не было. Вместо него накатила волна покоя и безмятежности, с которой почти невозможно было бороться. Разница получилась настолько резкой, что Аня рассмеялась.