Взгляд с обочины 3. Аглон

Завтракать в крепости Куруфинвэ не стал и сразу направился за южную окраину, осматриваться. Поесть, по словам Морьо, можно и там – хотя не везде одинаково вкусно.

Тьелпэ с ним не пошёл. Отчасти потому, что Куруфинвэ не слишком хотел осваивать новые игры – и, возможно, делать глупые ошибки – в присутствии сына. И потому, что тот ещё накануне сказал, что родственники Тинто обещали показать им всё самое интересное. Терпеть под боком посторонних с их представлениями об интересном Куруфинвэ хотел ещё меньше.

Рынок занимал плоскую макушку большого холма почти вплотную к крайним домам, где в прошлый приезд не было ничего, только выгоревшая за лето трава и тёплый запах ромашки. Ромашкой здесь и сейчас пахло, но только на подходах, пока на Куруфинвэ не обрушились разом все звуки, запахи и суета торговых рядов.

Где-то на этом этапе все аналогии с площадью в Тирионе и рынком в Альквалондэ вылетели у него из головы. Такой толчеи нигде в Амане нельзя было и представить. Не только из-за большого скопления народа, но и потому, что половина этого народа не слишком церемонилась со встречными и куда-то торопилась, будто прилавки вот-вот могли исчезнуть. После пятого или шестого тычка Куруфинвэ усвоил, что извиняться здесь тоже не принято. И если от наугрим он не то чтобы ждал подобного, но был достаточно наслышан об их общительном и дружелюбном характере, то когда ноги ему едва не оттоптал вывалившийся из скрытого занавесом закутка нолдо, феанарион опешил. Не настолько, чтобы не рыкнуть в ответ, но впечатления рык всё равно не произвёл.

Впрочем, наугрим тут было большинство, а если не смотреть вниз, то проходы и вовсе казались почти свободными. Так, по нескольку эльдар на ряд. Нолдор большей частью что-то покупали, один раз Куруфинвэ наткнулся на стайку синдар, рассматривающих прилавок с ножами, а в остальном рынок полностью принадлежал низкорослому коренастому народцу. Даже прилавки - и те были низкими или же с широкой приступочкой, чтобы удобнее было смотреть товар. А высоким эльдар и авари явно предлагалось заглядывать через плечи впередистоящих. Сами наугрим различались, кажется, только цветом бороды: у кого-то совсем тёмные, у кого-то – ярко-рыжие, причём эти две разновидности встречались, как правило, по отдельности и друг с другом не перемешивались. Зато квенди одинаково присматривались к товарам, не обращая внимания на цвет растительности на лице продавца. И Куруфинвэ тоже скоро перестал.

Говорили кругом на синдарине – наугрим только изредка вставляли слово-другое на своём непонятном языке. Куруфинвэ попробовал было спросить какую-нибудь книгу на нём, но ответ получил отрицательный и невежливый: таких книг нет, не было и не будет. И вообще, их не существует. В последнем Куруфинвэ усомнился, но на наличие книг в продаже его сомнения никак не влияли.

Книжных прилавков он встречал немного, всего пару. В основном торговали продуктами: нолдор – сушёной и вяленой рыбой, и синдар – фруктами и зерном мешками с телег. И оружием. Последнего было в достатке и продавцов, и у покупателей, несмотря на все уверения Карнистиро о том, что последние годы орков на юге почти не встречали. Правда, мечей Куруфинвэ почти не увидел. Или кинжалы у синдар, - или разномастные топоры у наугрим. С другой стороны, от меча или лука в такой тесноте всё равно проку не будет. Да и непохоже было, чтобы кто-то здесь хватался за оружие.

Потолкавшись с час, Куруфинвэ остановился у пахнущего свежей выпечкой прилавка, позавтракал лепёшкой с какими-то пряными травками, попутно убедившись, что еду тут тоже продают любую – и поесть на месте, и с собой забрать. Обменял пару медяшек на кулёк брусники и двинулся дальше, уже больше глядя на прилавки, чем на толпу между ними.

Через несколько рядов наткнулся на прилавок с камнями, и остановился, удивлённо его оглядывая. На одном краю в открытых ящичках внавалку лежали необработанные камни, попадались кристаллы - некоторые даже целые, но ничего поражающего воображение. Ради таких вглубь горы лезть не стоило. А остальное место занимали бусы из простых кругляшей, из змеевика и яшмы – с акцентом больше на яркость рисунка, чем на оригинальность формы или сложность огранки. И ровные ряды почти одинаковых фигурок животных и деревьев, простых каменных чашечек и тарелочек, однотипных браслетов и кулонов вида “камень с дырочкой”. Завершал это великолепие ряд небольших камней, расколотых пополам и отшлифованных так, чтобы был виден рисунок. Там было несколько пейзажных агатов, не самых красивых, да один тёмный со светлыми прожилками, похожими на неровную морскую звезду.

Куруфинвэ остановился, недоумённо оглядывая прилавок, взял даже одного нефритового зайца, пытаясь понять, кому и зачем могла прийти в голову идея делать двадцать одинаковых фигурок, каждая из которых не отличалась ни тонкостью работы, ни красотой самого камня. Может быть, это фигурки для какой-то игры?

Рядом другой чернобородый торговался с продавцом за мешочек с негранёными турмалинами.

Спорили оба коротышки громко, азартно, покупатель вертел в руках мешочек, доставая то один камешек, то другой, и так расписывал все недостатки товара, что будь это всё правдой, камни оставалось бы только выбросить. После очередного горячего выпада у покупателя откуда-то вылетела монетка и откатилась к Куруфинвэ, который беглянку поднял, поразглядывал с интересом и вернул владельцу. С вопросом:

– Я до сих пор только из трёх металлов монеты видел. А такие, с латунью, насколько ценные?

Покупатель от этого вопроса побагровел, продавец начал размахивать руками, и оба принялись кричать друг на друга ещё громче и не на синдарине, причём покупатель то и дело тыкал пальцем в сторону Куруфинвэ.

Который так и ушёл, не дождавшись ответа.

В следующий раз он остановился у оружейной лавки. Прилавка тут и не было, наоборот, нужно было зайти в нишу из трёх стен, по которым висели те самые рубашки из проволоки, разной длины, плотности и цвета. Здесь Куруфинвэ застрял надолго. Продавец оказался дружелюбным и разговорчивым, насколько это вообще возможно для наугрим, охотно пояснил, какие бывают типы кольчужного плетения и чем они различаются, и что тёмные – дороже, потому что не боятся влаги и не ржавеют. Но на вопрос о том, как этот эффект достигается, только загадочно усмехнулся в бороду и сообщил, что у всех эльдар не достанет денег, чтобы убедить наугрим расстаться с некоторыми секретами. Куруфинвэ не стал спорить, вместо этого решив присмотреть что-то небольшое, чтобы на досуге как следует изучить ту самую тайную технологию.

Они поспорили немного о цене, вроде бы уже договорились, и продавец ушёл в палатку за какой-то особенной бармицей, но вернулся без неё.

– Так где она? – уточнил Куруфинвэ, отвлекаясь от мотков проволоки разного диаметра.

Бородач странно посмотрел на него и буркнул сердито:

– Что – где?

Куруфинвэ непонимающе нахмурился.

– Бармица.

– Вон лежат, – науко кивнул на тот самый стол с товаром, где минуту назад говорил ничего не смотреть, потому что всё там со слишком редким плетением и без воронения.

– Ты же обещал другую принести, – удивлённо напомнил Куруфинвэ, судорожно пытаясь сообразить, что происходит.

– Ничего я тебе не обещал, - заявил науко, снова как-то странно глядя на него исподлобья.

Куруфинвэ окончательно перестал понимать, что происходит и что со странным продавцом случилось за ту минуту, что он провёл в палатке.

– Как это не обещал?

Несколько секунд они оторопело смотрели друг на друга, потом науко начал осторожно, по стеночке пробираться к выходу, по-прежнему не спуская глаз с Куруфинвэ. Тот уже совсем было решил убраться подальше – на всякий случай, - когда из палатки вышел второй точно такой же науко, держа в руках маслянисто-чёрную бармицу.

– Вот, пожалуйста… – начал он, – и осёкся, заметив взгляд Куруфинвэ. Беспокойно обернулся, не обнаружил позади себя ничего страшного и спросил: – Что?

– Больной какой-то, - предупредил его тот науко, который ничего не обещал. – Смотри, как бы не цапнул. – Канул в толпу между торговыми рядами и быстро скрылся из виду.

– Это твой брат?
– спросил Куруфинвэ, рассчитывая заполнить паузу и сгладить неловкость похвалами семейному сходству, но сделал только хуже.

– Нет, с чего ты взял?
– буркнул продавец, почему-то тоже растеряв дружелюбие.

От растерянности Куруфинвэ купил бармицу почти не торгуясь, о чём тут же пожалел. Оставалось только надеяться, что новая технология того стоила.

Он ещё переживал свой промах, когда мельком заметил между палатками знакомое лицо, а нарочно вглядевшись в ту сторону, и в самом деле увидел сына. По одну руку от которого улыбался от уха до уха Тинтаэле, зачем-то напялив шлем, похожий на шлемы наугрим, но непохожий на настоящий даже с такого расстояния. А по другую толкались две девочки, постарше и помладше, без умолку галдящие и отбирающие друг у друга карамельное яблоко. Тьелпэ с намотанной на шею бумажной гирляндой неубедительно делал вид, что не с ними. Куруфинвэ внутренне содрогнулся и поспешил отвернуться.