Я — авантюрист?
Шрифт:
Подсвечивая силуэт леса, медленно всплывала оранжевая луна. Небосвод ещё румянился зарёю, и вдали от костра видимость оставалась вполне приличной. Сообразив, что в темноте огонь заметен издалека, Лёшка решил поискать, не обнаружится ли неподалёку такая же группа уцелевших. Вместе-то веселее будет. Чтобы осмотреться, забрался на сосну. В обозримом пространстве костры не горели. И огней, присущих городам, посёлкам и даже деревням, он тоже не углядел.
— Да, тёмные нынче времена…
Но относительно недалеко лес расступался, и там
— Явно не одно здание, а несколько низких и плоских, сложенных вместе…
Повертев головой, Лёшка запомнил направление:
«Стоит сходить и разведать. Вдруг для жилья сгодится? И вообще, выглядят те края перспективно…»
Пока командир совершал рекогносцировку — так умно назывался осмотр окрестностей, когда его производил комвзвода, ночь вступила в свои права. Костёр прогорел, дети привалились к родителям и клевали носами. Глянув на часы, Лёшка объявил:
— Одиннадцать! Отбой. Перед сном всем продефекалиться, — армейская шутка вызвала недоумение детей и смешок взрослых, — мальчики туда, девочки — сюда.
Гарда забралась в салон с трудом, прихрамывая и чуть ли не постанывая. Юра задвинул двери, лёг вдоль прохода. Лёшке отвели самое лучшее место, о котором мечталось под ливнем накануне «попадания» — заднее. Вытянувшись во весь рост на мягком сиденье, он облегчённо вздохнул. Кончился ещё один день, длинный и неприятный день в чужом мире.
За стёклами салона едва теплилась вечерняя заря. Что сулила её багровая окраска — дождь?
— А ведь я слышал про это, но забыл!
Память не изменяла — в ней просто отсутствовали нужные приметы. Обидная мысль о собственной несостоятельности кольнула Лёшку. Оказывается, он мало узнал за двадцать три года жизни. И почти ничему не научился. Давно, в глубоком детстве прочитанный «Таинственный остров», с инженером Сайрусом Смитом — настоящим инженером — оставил в Лёшке только зависть к чужой гениальности. «Путь на Грумант» с отважными поморами Степаном да Алексеем — зависть к мужеству и умению выживать в условиях русского Севера.
— Смиту повезло, такой островок достался, — утешил себя попаданец, но сам себе и возразил, — а поморам? Нет, везучесть ни при чём. Они настоящие знатоки, не то, что я. И чего все меня командиром считают?
Недоумение по этому поводу терзало парня уже который день, но сегодня особенно усилилось и не давало заснуть. Боль в ноге, разодранной зверюгой, во всём теле — она тоже мешала.
«Вот дурень я, аптечку у медкомплекса не попросил, — пришла запоздалое сожаление в голову Лёшке, — сейчас бы и себе и Гарде помог. Да, надо вместе со всеми устраиваться, надолго рассчитывать. Никуда я отсюда не денусь…»
Наутро Лёшка устроил совещание. Когда народ привел себя в относительный порядок и слопал уже надоевший мясной завтрак, он попросил всех сесть в кружок:
— Тут надо решение принять. Что дальше делать?
Отряд молчал, недоумённо глядя на предводителя.
—
Я что, непонятно говорю? Хорошо, давайте длинным путём. Значит так. Спасатели не придут вовсе, если до сих пор не появились. Гадай, не гадай, а видать, не нам одним досталось от землетрясения. Я реку проверил, когда с Фёдором встретились — так она вся химией отравлена. Усекли?Лёшка впервые столкнулся с необходимостью что-то подробно объяснять. Лектором или оратором он себя никогда не мнил и длинно выступать не умел. Но аборигенам, лишённых прежней памяти и давненько утратившим навык запоминания, нужно было вбить в башки простые и жестокие истины. Ему, прочитавшему десятки романов о попаданцах, особо напрягаться не надо, чтобы предвидеть безрадостное будущее после катастрофы. А этим?
И он разыскивал убедительные слова, составлял сложные предложения, чтобы объяснить:
• нам надо как-то обустраиваться!
• нужна крыша над головой!
• нужен источник воды!
• нужно решить вопрос с запасами еды!
• нужна одежда, обувь — скоро зима!
Демосфен, если верить историкам, часами произносил речи, держа во рту камушки — тренировался он таким образом. Правду говорила, лгала ли та легенда, но Лёшка зауважал римского мужика, когда сам после часового выступления охрип и почти утратил способность шевелить губами. Завершающий вопрос он едва выдавил из себя:
— Так что, дальше идём или временно здесь обустроимся и проведём разведку?
— Лёша, а скажи для начала, — бабушка Эмма прищурилась, — как бы ты поступил, не будь нас?
Вопрос на засыпку, что называется. Можно соврать, конечно, что им движут благородные мотивы, и цель единственная — благо отряда. Наверно, поверят. Но врать Лёшка не захотел, почему-то.
— Мне бы в Академгородок. Вдруг ученые выжили?
Фёдор, рука которого так надёжно покоилась в пластиковом лубке, что он перестал страдать от болей, почесал бороду, буркнул:
— Ну, если от них толк будет, так и мы с тобой.
Флора звонким голосом поддержала идёю. К ней присоединились все остальные, кроме Юры. Сильно похудевший за эти дни парень робко выразил сомнение:
— Зря. Нам надо тут обживаться. Вода рядом, еды на пару недель хватит. Ты за это время дорогу разведай, чтобы потом не жалеть, если что…
Хорошо, что Лёшка знал робкую манеру первого помощника, а то бы не расслышал. Хотя, положа руку на сердце, поддержал он предложение Юры из собственных, небескорыстных соображений. Мечта о возвращении в свой век упорно не выветривалась из головы. Конечно, попаданец тотчас оправдался перед собой:
«Так не один же я вернусь, весь отряд возьму туда!»
И всё равно, в душе осталась неловкость, как в школе, когда стащил и сожрал мандаринку из сумки богатого одноклассника.
Приняв решение разбить здесь временный лагерь, отряд занялся благоустройством. В ящике под водительским сиденьем отыскался инструмент. Три разнокалиберных молотка и пассатижи, набор гаечных ключей, несколько отвёрток, ножовка по металлу с запасными полотнами и здоровенное зубило. А самое главное — топор! Тупой, зазубренный, зато крепкий.