Я - борец! Назад в СССР

— Метров сто-двести от поворота на это село, как ехать в сторону Колодезной.

— Что с пострадавшими и сколько их?

— Одна девушка с травмой руки и шеи, без сознания. Товарищ лейтенант, — обратился я.

— Младший лейтенант, — поправили меня.

— У вас в селе есть кто-то на уазике?

— Есть, а что? — не понял милиционер.

— Он устроил аварию и скрылся.

— Смотри, сейчас едем до моего опорника, оттуда вызовем ГАИ и скорую, а потом уже всё остальное.

Длинное лицо, голубые глаза, русые волосы, худощавое телосложение, волосатые руки. Слегка сутулый — так я мог бы описать того, с кем садился на его служебный мотоцикл в люльку.

Урал завёлся с первого раза. Мал-лей открыл ворота и, вернувшись, выехал из них, не закрывая.

До опорника доехали быстро, и мне было сказано ждать в люльке. Офицер не был молод — ему было около тридцати. Видимо, образование позволяло получить мал-лея, а должности были только в сёлах. Он слез с Урала и, заглушив мотор, вытащил ключи, отправившись в опорник. Широкий бревенчатый барак с решётками на окнах и синей табличкой возле двери: «ГУ МВД по Воронежской области. Опорный пункт милиции №56».

А когда он вернулся, я спросил время.

— Начало одиннадцатого, — проговорил участковый.

— Я жгут наложил в 9:47 — надо точно знать, сколько времени прошло. Там с ней гражданский, который от вида крови может и в обморок упасть, забыть про жгут.

— Гражданский говоришь? А ты кто? — спросил меня мал-лей и посмотрев на часы произнёс, — 10:15.

— А у меня отец воевал и говорил, что жгут нужно не больше получаса держать. — соврал я, чтобы не вдаваться в детали истинного происхождения моих знаний.

— Ну, поехали тогда. Где говоришь, твой отец выполнял интернациональный долг?

— Где-то на афганско-таджикской границе. Он не особо распространялся, говорил, что войска КГБ и это тайна. — придумал на ходу я.

— Понятно, — удовлетворился моим ответом офицер.

И мы тронулись, несясь на всех парах на трассу, где помимо машины Ивана Васильевича была ещё одна — остановился жёлтый «Москвич» с семьёй, и сейчас мужчина стоял с Василичем в овраге и что-то обсуждали.

Мы подъехали. И мал-лей, спустившись с мотоцикла, первым делом отдал воинское приветствие, поднеся ладонь к фуражке.

— Младший лейтенант милиции Брызглов. Отойдите от машины.

Двое — председатель и кудрявый усатый черноволосый мужик — сделали шаг назад.

Участковый подошёл к машине, в которой растерянно на окружающий её мир смотрела женщина. Всё таки пришла в себя. Я вылез из люльки и подошёл ближе.

— Здравствуйте, гражданка, как вы себя чувствуете? — задал ей вопрос участковый.

— Здравствуйте, голова болит, — слабо почти прошептала она.

— А онемение конечностей, пальцев ног, рук нет? — спросил я у побледневшей девушки.

— Ты жгут и бандаж наложил? — спросил у меня мал-лей.

— Я. Жгут надо переналожить, — попросил я снова.

— Ты в меде что ли учишься? — спросил он меня, но я понял куда он клонит.

— Нет, но умею, — ответил я.

— Может, тогда не трогать?.. — себе под нос произнёс офицер.

— Нельзя не трогать — некроз тканей может произойти. — И я, не дожидаясь разрешения, подошёл к девушке и заговорил с ней. — Здравствуйте, это я вас нашёл и наложил повязку на руку и шею. Вам сейчас лучше оставаться в машине, пока скорая не приедет.

В ответ мне еле видно кивнули потерянным и бледным лицом, измазанным кровью, с запёкшимися царапинами на лбу.

— Сейчас я ослаблю вам жгут, возможно, будет болеть, но это нужно. — продолжал я говорить с ней.

— Я её не чувствую, — пожаловалась девушка на руку.

— Всё верно, я же остановил подачу крови — отсюда и онемение.

И, зажав выше разреза рану пальцами, я медленно начал ослаблять жгут.

— Будет щипать, но надо потерпеть, руку не убирайте, а то откроется кровотечение, — утешал я пострадавшую, а сам думал, что если она дёрнет руку, то мой захват сорвётся, и тут снова всё зальёт кровью.

— Как вас зовут? — спросил у неё участковый.

— Надя.

— А фамилия?

— Остапенко.

— Скажите, что вы помните до столкновения.

— Ко мне приставали двое пьяных на УАЗе, хотели познакомиться.

— И что дальше? — спросил он.

— Не помню.

— Кратковременная амнезия после удара об руль — это нормально, — пояснил я, видя, как бледные пальцы снова розовеют. Правда, и рана начала кровоточить — не так, как бы она кровоточила без давления, но всё же.

— А куда и откуда вы ехали? — снова спросил у Надежды офицер, записывая информацию в свою книжку.

— В Воронеж из Ворона, — прошептала она, откинув голову назад и закатывая глаза.

Так, я принялся снова затягивать жгут.

— Иван Васильевич, а дайте вату и нашатырь? — попросил я у председателя.

— Вату? — переспросили меня. Но участковый взял аптечку из рук у Ивана Васильевича и, открыв стерильную упаковку ваты, смочил её в нашатыре, передав мне. А я, в свою очередь, аккуратно помахал ею у носа девушки, и она снова пришла в себя.

— Товарищ младший лейтенант, скажите время? — попросил я.

— 10:24, — ответил он.

— А можете это на бумажке написать? — попросил я.

Участкового дважды просить было не нужно, и бумажка с цифрами вскоре появилась и была заткнута за резину жгута.

— Остаётся ждать скорой, — произнёс я.

Моё тело вдруг вздрогнуло. Я взглянул на руки — они покрылись пупырышками. Адреналин отпускал, и вечерний холод ощущался острее.

— Тебе есть что надеть? — спросил меня участковый.

— Да, в сумке. Я сейчас.

И я пошёл к «жигулёнку» Васильевича, и добравшись до совей сумки у меня был выбор: вонючий костюм или новенькая голубая дзюдога, которую можно замарать и кровью, и грязью.

И я выбрал практичность, надевая пиджак без пуговиц и подпоясав его своим стареньким поясом. Сумку на всякий случай взял с собой — возможно, придётся давать показания как очевидцу события, а это долго. Благо, для коротания времени у меня есть трансформатор.

Я вернулся к машине Надежды. С ней сейчас беседовал участковый, задавая ей вопросы — может, для дела, а может, просто чтобы поддержать её в сознании.