Я - борец! Назад в СССР

— Там же только женщины работают? — спросил у меня водитель «Волги» игнорируя информацию про наручники.

— Почему? — в ответ спросил у него тот, кто со мной заговорил первым.

— Моторика, говорят, другая нужна — женская, и пальцы тоньше. — ответили ему.

— А что, для героев нельзя наматывать трансформаторы побольше? — спросил с улыбкой первый.

— Не знаю, уточню, — пожал плечами водитель «Волги».

— Надо сделать так, чтобы парня взяли! На полставки, на четверть, на одну восьмую — но взяли. Пусть хоть медь там девкам подносит, но чтобы работа у него была.

— Есть. Будет сделано, — кивнул водитель.

— Саш, смотри: ты сегодня уже много сделал, и у нас даже запись твоего разговора с подполковником есть. Если что-то понадобится, мы с тобой свяжемся. Ну а если что-то тебе нужно будет — ну, там, в крайнем случае, шпиона там на производстве увидишь — ты дай нам знать через Сергеича. Мы во всём поможем, по возможности.

— Спасибо. Как я могу к вам обращаться? — спросил я.

— Товарищ майор, — широко улыбнулся первый.

— Товарищ майор, мне бы в Ворон попасть до завтра. На пары. Уже сегодня.

— Сейчас в «Динамо» поедем, там примешь душ, переоденешься, и сотрудники милиции тебя отвезут, — не переставал излучать доброту и доброжелательность первый.

Я осознавал, что меня вербуют и внедряют туда, куда я и сам хотел попасть. Но выявлять недобросовестных работников в цехах или шибко болтающих в столовых я не буду. При всём уважении к важности и нужности ИХ профессии. Я им не Виктор Суворов. А будут давить — уволюсь. И делайте со мной что хотите! Хотя, наверное, у них там и так полно ушей и глаз. Но я — точно не барабан. А борец! А случай с Сидоровым — это совсем другое!

— Тебе же сейчас 16, скоро 17, тринадцатого августа, да? — продолжал товарищ майор.

— Да, — наугад согласился я, совершенно не помня дат в паспорте Саши Медведева.

— А там и 18. В военкомате скажи, что хочешь в погранвойска — там возражать не будут!

— Спасибо, я пока не решил, где хотел бы служить, — мягко ответил я.

— Рода войск нам все нужны, рода войск нам все важны! Но стоит выбрать именно те, где ты принесёшь максимальную пользу Родине. Хотел бы ты, Саша, пользу большущую Родине приносить?

С-сука, — подумал я. Не пошёл приносить большую пользу в той жизни — насильно заставят в этой.

И я, промолчав, несколько раз медленно кивнул, как собачка-игрушка, на панели у маршрутчиков. Потом как-нибудь выкручусь.

— Вот и прекрасно! Люди с твоими талантами везде нужны и везде могут приносить большую пользу советскому народу! Ну, хорошо, тебе добраться до общаги!

Он протянул мне руку — всё время поездки разговаривая со мной полубоком — и я почувствовал крепкое рукопожатие. Такое бывает, когда много работаешь с каким-то железом: рука становится жёсткой, не гибкой. В отличие от умения товарища майора говорить.

— Спасибо, товарищ майор! И вам доброй ночи!

Меня выпустили из машины у зала «Динамо», где уже стояла милицейская «Жигули». Меня встречал Сергеич: он крепко пожал мне руку и показал мне, где у них душ. Он что-то говорил, что-то общее, звал на турнир в конце месяца в Курске, приехать посмотреть.

Я кивал и шёл в душ, и лишь когда холодная вода из лейки стала горячей, мне чуть-чуть полегчало. Грязный пиджак и штаны угодили в сумку к простреленному трансформатору, и из чистого оставалась только синяя дзюдога, которую я и надел.

Попрощавшись с Сергеичем, я сел в милицейский экипаж и уже через полчаса был на КПП в Вороне. Сотрудники мне пожелали удачи, и, пройдя контроль, я попал в город, а спустя двадцать минут хода добрался до общаги.

Стоя возле проходной, я постучал. Раз, другой, третий. Дверь упорно не хотела открываться.

Ну что, никогда не говори «никогда». И, обойдя общежитие, я заметил одно горящее окно на втором этаже — как раз возле водопроводной трубы. И, взобравшись по водопроводной трубе, я постучал в окно 205-й комнаты.

— Здравствуй, брат! Рад тебя видеть снова! Залезай, дорогой! А чё в кимоно? С тренировки? Слушай, синее — шик! Продай, брат, а? — встретил меня Армен Мухатарян, открывая своё окно.

— Ты мне скидку обещал, — напомнил я ему.

— Сделаю, брат, теперь двадцать копеек для тебя будет! Армен слово держит!

— С ЗП отдам, Армен! — ответил я и, пройдя через его комнату, направился на свой этаж, игнорируя вопрос о продаже синей дзюдоги.

Поднявшись на свой этаж, я открыл ключом дверь и, зайдя в комнату, услышал женский визг с кровати Генки.

— Саш, ты что ли? — спросил меня из темноты Гена.

Он был на кровати не один.

— Я, Ген, — выдохнул я.

— Я думал, ты уже не придёшь сегодня. Слушай, будь другом, можешь погулять с часик?

— С чего вдруг? — удивился я.

— Ну, я не один тут.

— Ген, я так замотался, что меня сейчас вырубит. Так что я вам мешать не буду, как и видеть, кто там с тобой.

— Ну что? — прошептал Гена кому-то на ухо. И, видимо, получил даже какой-то ответ. Но я уже снимал кеды, носки, куртку, штаны от ГИ и, сложив их на стул, завалился в койку лицом к стене.

Раскачивающаяся скрипучая соседняя кровать успокаивала меня ещё бы. Столько всего в эти сутки случилось… И провалился в сон.

На следующее утро я еле встал — и то потому, что девочка, ночевавшая у Гены, очень быстро спешила уйти, чтобы не попасться мне на глаза. Я пошёл на пары в техникум, собрав всё, что нужно, в дырявую сумку. И каково же было моё удивление, когда посреди первой пары в аудиторию зашли сотрудники милиции и при всех объявили, что Саша Медведев, рискуя собственной жизнью, помог ликвидировать банду браконьеров и даже оказал помощь раненому сотруднику милиции и женщине, ставшей их жертвой. Меня вызвали к доске и наградили грамотой, какой-то полковник пожал мне руку, и всё это — под удивлённые взгляды преподавателя, восторженные аплодисменты группы.

— Я хотел бы, чтобы все вы, учащиеся Вороновского приборостроительного техникума, брали пример с Александра. Спасибо тебе, Саша, от лица всех служащих внутренних дел Воронежской области! — а на этих словах полковника у всех должен был случиться диссонанс.

Они-то Сашу Медведева знали и помнили совершенно другим. А тут — первая пара и явление Христа народу. Далее полковник, по крайней мере на словах, проявил надежду, что я после обучения и армии смогу вступить в их ряды и дальше бороть преступность, так как именно моё увлечение борьбой сделало возможным все мои вчерашние подвиги.