Я рисую ангелов

5. Аксель Грин

2 ноября 1993 года

Грина нельзя было отнести к людям, способным на рефлексию в любом ее проявлении. В армии Аксель исполнял приказы, не задавая вопросов, как любой хороший солдат на этой планете. Страх смерти был ему незнаком, осторожность быстро сменилась повышенным вниманием к деталям и любым отклонениям от нормы. Он обладал феноменальной способностью обходить ловушки, просчитывал тактику врага, ориентироваться на поле боя. Оказавшись «на гражданке», Грин почувствовал себя так, будто его выбросили из самолета без парашюта.

Все было чужим и незнакомым. Он потерялся в состоянии свободного падения с первых мгновений. Сначала Сара прямо на вокзале заявила, что вышла замуж, родила ребенка и живет с новой семьей. С надменным видом она проговорила, что квартирантов выгнала и он может жить в ее квартире, вот ключи. Конечно же, молодой офицер ключей не взял. Он поблагодарил женщину, которая так и не смогла стать ему матерью, поздравил с тем, что она наконец нашла свою семью, и ушел. Снял номер в отеле и всю ночь смотрел в небо, борясь с отчаянным желанием позвонить своему начальнику в армии и попроситься обратно. Его списали из-за серьезного ранения с пометкой, что он сможет вернуться после восстановления. Он был готов даже снова стать рядовым! Но что-то внутри заставило не принимать поспешных решений. Город стал чужим, но у Акселя никогда не было родного дома. К утру он понял, что делать, и в этот же день подал документы в полицейскую академию, которая выделила ему комнату в общежитии. Он отдал армии почти восемь лет. Трижды оказался на грани жизни и смерти. Спас миллионы, уничтожив ряд особо опасных целей. Он прошел через ад. И по возвращении оказался перед лицом смертельного, отчаянного одиночества. Он давал себе обещание не привязываться к Саре, не ждать от нее того, что следует ожидать от родителей, но, столкнувшись с новыми обстоятельствами, чуть не сломался. С головой ушел в учебу, устроился в управление стажером, занялся бумажной работой. А потом случилось непоправимое.

Второе ноября 1993 года Грин помнил так же отчетливо, как свое имя. Этот день перечеркнул все, окончательно расставив все точки над «i».

В пятницу второго ноября двадцатипятилетний Аксель Грин, как обычно, отсидел четыре лекции в академии, а потом отправился в управление. Ему нужно было систематизировать и описать улики по бытовому убийству, которое произошло за пару дней до этого. Допрашивать свидетелей и принимать непосредственное участие в следствии ему не позволяли, но впервые допустили до улик. Он чувствовал себя почти счастливым и буквально бежал на работу, не обращая внимания на пронзительный моросящий дождь. После песчаных бурь влага неизменно поднимала ему настроение. Он почти не мерз, не обращал внимания на дискомфорт и думал только о том, чем сейчас займется. И все же ухо уловило обрывки интересных фраз, и он остановился у курилки. Там стояли несколько человек. Аксель узнал Артура Тресса, криминалиста, Этьена Боннара из убойного, Дэниела Астера, опытного следователя, который Грину почему-то не нравился.

– Еще один труп, – тяжело повторил Боннар, кивнув стажеру, который остановился и достал сигареты. – Слишком быстро. Вчера. Сегодня.

– Улик нет, – проговорил Дэниел. – Рисунок тот же. Тело на дереве, дерево в красивом месте, рядом сложена композиция из цветов. Ребенка расчесали, поправили на нем одежду. Эта сволочь просто издевается.

– Почему он изменил себе, почему два убийства подряд? – произнес Тресс. – Это нелогично.

– Он не просто так выбирает дни, – продолжил Боннар.

Аксель закурил. Шестое чувство заставляло его оставаться здесь, среди опытных, еще не принявших его в свои ряды специалистов, которые обсуждали текущее дело. Душитель, как его быстро прозвали, появился три года назад, Аксель еще находился в армии. Он узнал о нем, когда вернулся. Сначала никто не придал значение одиночным смертям детей. В Треверберге часто гибли люди, в том числе и дети, в том числе без особых причин или мотивов. И повешенные мальчики и девочки, хоть и привели в ужас общественность, полицию оставили равнодушной. Равнодушие исчезло уже к концу 1991 года, когда следствие насчитало пять трупов. К текущему моменту их стало десять, судя по всему. Убийца выбирал детей от трех до десяти лет, отводил их к красивому дереву в красивом месте, как выразился Дэниел Астер, и вешал. Вешал всегда на веревке. Ни отпечатков, ни частиц кожи или крови, ни сопротивления. Дети доверяли убийце. Это единственное, что смогли установить криминалисты. Грин не обладал достаточными деталями, чтобы понять, где именно забуксовало следствие, не имел права попросить включить его в команду и теперь слушал, затаив дыхание. Мужчины поглядывали на него, но не прогоняли.

Но они казались потрясенными.

– Они всегда не просто так выбирают дни. Но подготовить сразу два безупречных убийства за два дня – сложно, – продолжил Боннар.

– А чем еще заняться убийце? Может, он готовился весь год. И тут повезло, и оба ребенка оказались в доступе. – Астер вздохнул и провел рукой по темным волосам. – Жаль Дерека. Отличный мужик. Он не переживет смерти сына.

Аксель почувствовал, как остановилось сердце.

– П-п-простите, – пробормотал он. – Детектив Астер, вы сказали, отца жертвы зовут Дерек?

– Дерек Смол. Директор… Ох, Грин. Ты не в курсе?

Аксель отступил на шаг назад.

– Не в курсе чего? Капитан? – Он посмотрел на Боннара. Тот выглядел страшно испуганным.

– Тебе стоит поехать домой, стажер. Убит твой брат.

Единственное из того дня, что Грин не запомнил, – как он добрался до дома Сары. Он обнаружил себя на ее пороге в мокрой насквозь одежде. Он звонил и звонил в дверь, пока она не открылась. Сара, пошатываясь, стояла у входа. Ее накачали седативным, взгляд с трудом фокусировался. Женщина смотрела на приемного сына невидящим взглядом. Он уронил сумку, шагнул через порог и прижал ее к себе. Сара расплакалась. Они ни о чем не говорили, впервые за полгода находясь рядом друг с другом. Грин, кажется, плакал. По меньшей мере, губы щипало от соли, а в голове царил непроглядный туман. Но не тот кровавый, который застилал все в момент убийства врага. А густой и вязкий, наркотический туман острого сострадания, чужой боли, которая внезапно затопила молодого полицейского, вытеснив все остальное. Он гладил приемную мать по волосам, прижимая к себе, пока не почувствовал, как она слабеет в его объятиях. Отнес ее на диван. Притащил из кухни стакан воды и заставил выпить. Сара села. Она смотрела на него тяжелым взглядом человека, который потерял смысл жизни и самого себя. Горе состарило ее. Из нее будто выбили все силы, даже мысли.

– Где Дерек? – тихо спросил Аксель.

– Я не знаю… наверное, на работе.

– Я дам тебе таблетку, чтобы ты уснула.

Сара неопределенно качнула головой. А Грин чувствовал, что обязан найти отчима. В такой момент никто не должен оставаться один. Он снова дошел до кухни, взял аптечку, вытащил оттуда снотворное, проследил, чтобы женщина выпила лекарство, и замер, глядя в потолок. Он действовал интуитивно, безошибочно определяя, где могут находиться нужные вещи. Он даже не осознавал, что впервые вошел в этот дом.

До приюта Аксель добрался бегом. На город опустилась густая ночь. Улицы были такими пустыми, будто все попрятались в ожидании конца света. Грин так торопился, что даже не успел почувствовать, что ступил на знакомую землю. Что здесь он вырос, обрел первых друзей, выучился, здесь его нашла Сара. Он бежал по длинному двору, не замечая детей, буквально прилипших к окнам, не слышал лай собак. Светлые волосы облепили лицо, все еще влажные. Глаза лихорадочно блестели, интуиция гнала его вперед. Ему нужно лишь пересечь двор, войти в административный корпус, миновать длинный коридор и оказаться у двери директора. В критически сложные моменты Дерек Смол уходил в работу. За это его можно было уважать. Но сегодняшнее событие нельзя было назвать критически сложным. Сегодняшнее событие – катастрофа, которая навсегда изменит жизнь Дерека и Сары. Трагедия, которую не каждый сможет пережить.

Грин достиг административного здания. Он толкнул дверь рукой, машинально пытаясь выхватить несуществующее оружие. Чертыхнулся. Запустил правую руку в волосы и остановился, переводя дыхание. Снова побежал. Сердце мучительно билось в груди, разгоняя кровь, но сознание оставалось поразительно, по-военному ясным. Кто-то вышел к нему навстречу, но не смог остановить. Приемная оказалась пустой, секретарша уже ушла. Аксель остановился у плотно закрытой двери в кабинет директора, будто наткнувшись на невидимую стену. Обернулся. Перед ним стоял испуганный охранник.

– Сюда нельзя, – пробормотал он, но изумленно улыбнулся, узнав Акселя. Грин не мог вспомнить его лицо, хотя точно знал, что мужичок работал охранником и тогда, когда Аксель не имел семьи. – Прости. Не ожидал тебя увидеть.

– Я к директору Смолу, – глухо бросил Грин.

– Директор не выходил из кабинета. Он вернулся в четыре. Отослал всех и велел его не беспокоить.

– И вы не беспокоили?!

Грин развернулся на каблуках, толкнул дверь. Заперто.

– Есть ключ? – бросил он охраннику. Тот лишь пожал плечами, мол, не положено иметь ключ. – Надо взломать дверь. И вызвать полицию.