Я тебя придумала

Один из огоньков, насыщенно-оранжевый, полетел вперёд, отделившись от остальных, и остановился рядом со мной, дрожа, словно от волнения.

И внезапно я поняла…

Я не знаю, откуда пришло это понимание — но я легко дунула на огонёк, и он стал разгораться, увеличиваться в размерах, расти… Пока не превратился в рыжеволосую девушку.

Она была совсем юной, почти ребёнком. Волосы, не такие алые, как у Эллейн, а всего лишь ярко-оранжевые, вились, как штопор, густой шапкой обрамляя красивое, нежное лицо с глазами цвета весенней зелени.

Только вот в глазах… Сколько там было отчаяния, боли, горечи!

И щёки — все мокрые от слёз. Они катились из её глаз, не останавливаясь.

Девушка протянула руки и коснулась полупрозрачными пальцами огонька, принадлежащего душе Эллейн.

— Прости меня, дочка. Я была молодой и глупой, я не понимала… Прости меня за это проклятье, Элли…

Огонёк задрожал, ласково прижался к руке женщины, а потом я услышала знакомый тихий голос:

— Мама…

Они не сказали больше ничего. Но этого было достаточно, потому что в голосе Элли была вся сила её чувства, весь свет её любящей, благородной души.

И взгляд Ленни Грант посветлел. Она забрала из моих рук огонёк души Эллейн и, прижав его к груди, расплакалась ещё сильнее.

Я не знаю, о чём она плакала. Возможно, о себе, так рано умершей, проклявшей свою ни в чём не виноватую дочь. Возможно, она плакала об Элли, чья жизнь была отравлена мечтой о смерти.

А ещё, мне кажется, Ленни Грант плакала о потерянной возможности — ведь она так и не стала матерью по-настоящему, ни разу не обняла дочь, не была с ней рядом в трудные минуты.

Я посмотрела на души тех, кто находился рядом с нами. Там, в этой «толпе» из огоньков, я заметила ярко-синее, с коричневыми краями, пламя Ибора, и грязно-жёлтое — отца Эллейн. Здесь были и Альгиус, и любившая его девушка, полыхающая нежно-сиреневым, и даже бывший Повелитель тёмных эльфов, красный, как кровь.

— Идите, — сказала я тихо, но твёрдо. — Я дарю вам перерождение. Всем вам. Вы ничего не вспомните в следующих жизнях и, возможно, искупите свои грехи там. Отныне не будет рождаться никаких проклятых магов, а проклятье Тени станет просто сказкой. Сам Источник закроется, и никто не сможет воспользоваться силой, заключённой в нём.

Ярко вспыхивая, огоньки исчезали, и я знала, что они уходят туда, где есть хозяйка.

Дарида… надеюсь, ты простишь меня за то, что я подкинула тебе работу.

Последней ушла Ленни, передав мне в руки огонёк души Эллейн, ласково погладив его по яркому пламени.

Я очень надеялась, что когда-нибудь они встретятся и смогут обнять друг друга по-настоящему.

— Прощай, Элли, — сказала я, улыбнувшись. — Источник закрыт, проклятья больше нет, и раны твои затянутся. Ты теперь не Тень. Но я оставлю тебя сильным магом. Чуть менее сильным, чем Вейн.

Она цеплялась за мою ладонь, словно не хотела уходить.

— Всё будет хорошо, Элли. Я ни о чём не жалею. И надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь меня простить, — шепнула я и изо всех сил дунула на огонёк её души, отправив его вперёд, в жизнь.

— Линн… — донёсся до меня голос Элли и я, закрыв глаза, рассмеялась.

Кажется, впервые в жизни я всё сделала правильно.

Что ж… пора уходить.

Я, раскинув руки, обняла весь свой мир, чувствуя, как нахлынувшая боль растворяет меня в нём, совсем как немногим ранее Тень поглощала Элли.

А потом боль ушла. Осталась только темнота.

Непроницаемая, беззвучная, равнодушная.

.

Это было похоже на сон без снов. Чернота, где не существует ничего — ни мыслей, ни чувств, ни памяти… И уж, тем более, меня.

Я? А что это значит — я? Что это вообще такое?

Кто-нибудь смог бы ответить на подобный вопрос не более, чем парой слов, которые открыли бы остальным всю суть его сущности? Вряд ли.

Я не знаю, сколько времени продолжалось это забытье. Десять минут, час, век — не знаю. Всё изменилось как-то очень резко. Я почувствовала, что подо мной есть какая-то поверхность, и я на ней стою. И впереди — совсем не темнота… Что-то можно разобрать.

Например, девушку, что находилась сейчас передо мной. Беловолосую, голубоглазую, с немного длинноватым узким лицом. Она улыбалась, ласково глядя на меня.

— Ари? — Имя вспыхнуло в памяти, пронзило всё моё существо, как выстрел.

— Вспомнила, — рассмеялась девушка. А я, между тем, дивилась тому, как она странно выглядит, совсем не так, как в прошлый раз — одни глаза. Теперь я видела её всю, вплоть до нежно-голубого, как лепесток незабудки, платья.

— Не думала, что в Ничто можно разговаривать, — пробормотала я, ощупывая себя. Ну да, всё на месте. Даже воронье гнездо на голове.

— А с чего ты взяла, что мы в Ничто? — спросила Ари, хитро прищурившись.

Этот её вопрос совершенно сбил меня с толку.

— Э-э-э… Но ведь я использовала свою силу, силу демиурга… Захотела исправить… Возомнила себя Богом…

— Стоп-стоп! — Ари замахала руками прямо у меня перед носом. — По первым двум пунктам ты, конечно, права, двойка тебе за поведение, как у вас говорят. Но вот насчёт «возомнила себя Богом»… Разве?

В тот момент я и вправду почувствовала себя двоечницей.

— А разве нет?

Ари покачала головой.

— Ну подумай сама. Ты захотела спасти Элли, потому что любишь её. Захотела исправить то, что когда-то натворила по глупости и незнанию. Захотела подарить ей шанс на нормальную жизнь. Это, что, мысли Бога, по-твоему? По-моему, они очень даже человеческие.

— Но…

Я запнулась, не зная, что хочу сказать. Убеждать Ари, что я и вправду возомнила себя Богом? Но это действительно не так — я никогда не считала себя даже особенной и значительной, не то, что Богом.

— Ты — человек, Линн. И поступила, как человек.

— Ну хорошо, — я вздохнула. — Тогда где мы? И что произошло?

Знакомый голос, прозвучавший сзади, заставил меня резко обернуться.

— Вы у меня в гостях, если можно так выразиться.

Наверное, в этот момент я очень неприлично вытаращилась на Дариду, потому что она вдруг хихикнула.

— Линн, умоляю, сделай лицо попроще, а то мне на тебя смотреть смешно.

Я помотала головой и, нахмурившись, спросила:

— Мы во Тьму попали, да?