Я тебя придумала

Но Линн отпустила её. И в тот момент Элли почувствовала одновременно горечь и облегчение. Горечь от того, что придётся продолжать лгать… А облегчение — от того, что не нужно отказываться от мечты.

Аравейн всегда говорил ей: «Нужно делать не то, что хочешь, а то, что правильно». И это было правильно. Пусть и больно.

Значит, так тому и быть. Она сделает то, что должна. И Линн простит её. По крайней мере Элли очень на это надеялась.

.

После разговора с Эдигором в вечер накануне бала девушка поняла — император узнал её. Она не понимала, каким образом и как давно, просто увидела — он принял её правила игры...

«Ты считаешь меня жестоким, Ленни?»

Он хотел сказать совсем другое, но не мог, и она простила Эдигору эту слабость. В конце концов, не всегда важно — были слова произнесены или остались невысказанными.

Эллейн увидела всё в его глазах.

«Ты простишь меня, Элли?»

И она ответила…

«Да».

Девушке было жаль, что это их последний разговор, она не успеет обнять Эдигора и рассказать ему всё-всё. О том, почему разыграла своё предательство, и о том, как ей было страшно. И о том, как постепенно изменялась её любовь к нему, становясь просто нежной привязанностью и, наверное, дружбой. И как она хочет, чтобы у них с Линн всё было хорошо. До самой глубины своей несуществующей, как думают о Тенях, души.

Эллейн думала об этом чуть позже, когда шла по коридору, возвращаясь в их с Линн комнату после разговора с Аравейном, и вдруг сзади раздался чей-то тихий голос.

— Элли!

Не успев даже подумать о том, что не следует реагировать, она обернулась. И наткнулась взглядом на улыбающегося Люка.

За то время, что Эллейн работала с герцогом, она успела выучить наизусть все его улыбки. Эта была из тех, которую девушка мысленно называла счастливо-сияющей.

— Я так и думал. — Люк сделал шаг вперёд и дёрнул её за волосы. — Элли, я так рад тебя видеть… то есть, не совсем видеть, но всё равно рад.

— Как ты догадался? И когда? — обречённо выдохнула Эллейн.

— Недавно. Когда ты меня лечила. У тебя глаза светились изумрудным светом, как у… ну, как у тебя. — Люк хмыкнул. — А потом я, присмотревшись, заметил некоторые твои привычки. Раньше я думал, это всё из-за того, что Ленни — ученица Эллейн, но теперь… Я всегда верил, Элли, что ты не предавала императора. Не могла ты… Я ведь знал тебя…

— Тише, Люк, пожалуйста.

И тут герцог обнял её. Крепко-крепко, так, что слёзы из глаз брызнули.

— Почему ты думаешь, что я тут не по той же самой причине? Может, я хочу убить Эдигора?

Люк тихо рассмеялся.

— Элли, я, конечно, иногда бываю дураком, но не сейчас.

Она вздохнула.

— По-моему, мне нужно увольняться из тайных агентов. Вон, как ты быстро меня раскусил.

— Просто я тебя знаю и люблю, — ответил герцог, щёлкнув Элли по носу.

И тут девушка подумала — а ведь у Люка нет причин любить её, он не связан с частичкой души Линн… Как же так может быть?

Подумать об этом помешал его вопрос:

— Что ты собираешься делать? — Он серьёзно и обеспокоенно смотрел на неё. — Скажи мне, пожалуйста.

— Я не могу, — она покачала головой. — Но знай — ничего плохого для императора и остальных… Никто не погибнет. Ну, за исключением… Теней.

— Что значит — Теней? Мы говорим об Иборе или… — Люк запнулся. — Элли… нет, ты сошла с ума!

— Давно уже. Ты только заметил?

— Элли, не смей. Не вздумай жертвовать собой!

Она не понимала, как он догадался. А ведь ответ был прост — герцог увидел в глазах девушки тень самой смерти.

— Люк, — Элли взяла его за руки и крепко пожала их, — пожалуйста, обещай мне не вмешиваться. Очень прошу тебя. Что бы завтра ни происходило — не вмешивайся. Я обещаю — всё будет хорошо.

— Элли…

— Пожалуйста, Люк. Это мой выбор. Уважай его.

Он вздохнул.

— Хорошо.

Девушка, с облегчением улыбнувшись, кивнула, и уже хотела уходить, как вдруг вспомнила одну вещь…

— Кстати… Я давно хотела тебе сказать…

— Да?

Элли рассмеялась и на миг превратила свои глаза в прежние — изумрудно-зелёные, от чего герцог немного испуганно, но радостно охнул.

— У тебя замечательная дочка, Люк.

Глава девятнадцатая, и последняя

— И в трагических концах есть своё величие. Они заставляют задуматься оставшихся в живых.

— Чего же тут величественного? Стыдно убивать героев, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных.

«Обыкновенное чудо»

Я знаю, ты хотела, чтобы я уснула, потеряла сознание, не видела ничего из того, что будет происходить. Ты просто хотела избавить меня от боли.

Но этого не случилось.

Всё, до самого последнего воспоминания… Я увидела всё, как ты и обещала. Целая жизнь прошла… Твоя жизнь. А когда я открыла глаза, оказалось, что всего лишь доля секунды.

Я по-прежнему была здесь, только будто бы парила над бальным залом, наблюдая за всем сверху, как большая птица.

Я не знаю, почему так получилось. Возможно, из-за моей силы и желания быть с тобой до конца. До самого последнего вздоха, Элли.

***

Эллейн осторожно вытащила кинжал из раны и, выпрямившись, на мгновение прикрыла глаза.

Она так долго шла к этому моменту. Но сейчас не чувствовала ничего, кроме пустоты. Не было даже страха.

Девушка медленно повернулась к Ибору. Он смотрел на неё, улыбаясь. Эллейн тоже улыбнулась и обвела взглядом бальный зал.

Вейн всё сделал правильно — гости рассредоточены вдоль стен, в середине нет никого, кроме неё, Ибора и Линн. Значит, можно начинать.

— Давай, Эллейн, — сказал Ибор, словно услышав её мысли.

Сделав шаг вперёд, она глубоко вздохнула и изо всех сил вонзила кинжал в пол.

Он вошёл в мрамор, как масло, задрожал, словно от возбуждения… Элли легко погладила рукоять и, выпрямившись, прошептала:

— Иди. Ты чувствуешь мою кровь, иди сюда.

Пространство вокруг них засветилось ярко-голубым светом. Клетка, сплетённая из тончайших нитей силы — жизненной силы, как это делали маги-мирнарийцы — окружила центр зала, отсекая Эллейн, Ибора и Линн от остальных.