Я тебя придумала

***

Я вернулась, когда заклятье крепкого сна исчезло. И я хорошо понимала, почему это произошло.

Ловушка Вейна ещё была на месте и слепила мне глаза. Хранитель пока не снял её, потому что не вся Тень ушла из окружающего пространства, она продолжала ползти по полу к телу Эллейн.

Прикоснувшись к груди, я ощутила, что раны больше нет, она затянулась. Ну конечно, демиург ведь не может умереть в собственном мире от простого ножевого ранения.

Я встала и огляделась.

Элли лежала рядом, в пяти шагах от меня, по-прежнему сжимая обеими руками кинжал Альгиуса. Всё та же прозрачная кожа, теперь мертвенно-бледная, резко очерченные скулы, как у любого мёртвого человека, ни кровинки в лице. Вся её кровь ушла в кинжал…

Невыносимая боль сдавила мне грудь, как тисками.

Алые волосы. Изумрудные глаза.

Я села рядом с Элли и погладила её по голове, заглянула в остановившиеся глаза, совсем как раньше, когда она была Ленни.

Если бы мне пришлось описывать эту сцену в книге, я бы никогда не сумела подобрать правильных слов. Я чувствовала такую опустошенность, как будто вместе с Элли умерла какая-то часть меня.

В ней не было ни капли жизни. Я разжала её руки, которыми она продолжала сжимать вонзившийся в грудь кинжал, погладила холодные, будто деревянные пальцы…

Вы все, все знали. Ты, Вейн, Эдигор… даже Дарида.

Но вы просчитались.

Я обещала, что не буду спасать Ленни. Но ничего не говорила про Эллейн!

— Я не отпущу тебя, Элли, — прошептала я, улыбнувшись. — Никогда не отпущу. Даже не думай…

«Не смей, Линн! — вспыхнул в голове голос Хранителя, но я уже знала, что он не сможет мне помешать. — Пожалуйста, не делай этого!»

Кажется, Эдигор тоже что-то кричал. Но я уже не слышала.

У меня была всего пара секунд до момента, когда Вейн снимет клетку. Но мне хватит и этого. Потому что я — Творец, я смогу остановить время.

Я прижала ладони Элли к полу, положила голову на её грудь и закрыла глаза.

Это было легко, наверное, потому что я по-настоящему хотела соединиться с Эрамиром. И он откликнулся.

На меня словно обрушилось небо, оказавшееся неожиданно тяжёлым. И я перестала дышать…

.

Вы спросите, почему я так поступила, когда на одной чаше весов стояла всего лишь жизнь Элли, а на другой — моя собственная, плюс судьбы брата, Вейна, Эдигора?

Когда Хранитель просил маленькую Тень «убить» Рыма, она ответила: «Всё важно… кроме, наверное, моей жизни».

Почему одним даётся шанс всё исправить, а другим нет? Почему кто-то обречён на боль и отчаяние с начала до конца, а для кого-то окружающие делают всё возможное, чтобы спасти, сохранить, уберечь?

Элли всегда поступала так, как было правильно, жертвовала собой ради других. Но никто, никогда и ничего не делал ради неё. Утешали, сочувствовали, обнимали… и всё. А сама Элли сколько всего совершила для Эдигора, Вейна, да и вообще — для всех жителей Эрамира?

Она ничего не просила. Никогда. Просто смирилась.

Тень, как я теперь понимала, была сгустком моего отчаяния. Я, при помощи своей силы, создала этот Источник, вложив в него всю боль и ненависть к себе. И почему теперь Элли должна страдать из-за моей ошибки?

Я знала, что могу просто разбудить Эдигора и отправиться в свой мир, где забуду маленькую Тень навсегда. Но я не хотела так.

Понимаете?

Я просто не хотела так. Это нечестно. Неправильно.

Я знала, что буду наказана. Но, в конце концов, за дело. Я виновата в том, что случилось, особенно с Элли. И я была готова принять своё наказание так же, как маленькая Тень приняла свою смерть.

В этот раз Хранитель не мог помочь мне. И я сжала зубы от боли, похожей на погребальный костёр, сжигающий моё тело изнутри и снаружи, и тихо взмолилась…

Пожалуйста, подожди. Позволь мне исправить одну ошибку. Ты ведь знаешь, ты ведь можешь почувствовать меня так же, как я тебя. Я не причиню тебе боли, обещаю…

Он замер. Задумался. А потом ответил…

Ты причиняешь мне боль каждым своим действием. Ты не должна быть здесь. Но я разрешаю. Потому что она хорошая, светлая. Но затем…

Я мысленно кивнула — да, я знаю, что случится после того, как я закончу. Пусть будет так.

Время сжалось, а потом остановилось. И я глубоко вздохнула, впуская в себя Эрамир до самой последней песчинки, пылинки и капельки воды…

.

Я чувствовала себя то огромной, как гора, море или большое, взрослое дерево, то крошечной, словно молекула. Я была всем и вся. Вокруг, внутри и повсюду.

Теперь меня держал не Хранитель, а сам Эрамир, не давая раствориться в нём и уйти в Ничто. Я по-прежнему чувствовала обжигающую боль, но она не мешала мне, наоборот, не давала забыть о том, зачем я пришла сюда.

Я открыла глаза. Теперь я видела всё иначе. Потому что была не телом, а пространством, растворённым повсюду.

Тень… где ты? Ты нужна мне.

Тьма, души умерших, слепящий Свет богини Айли… и вот, наконец, Тень. Между, как и объяснял Хранитель Элли.

Источник был закрыт, заперт — навсегда. Но что такое закрытая дверь для Творца? И я шагнула в него, со всех сторон окружённая Тенью, как дымом от большого костра, и огляделась.

Мои глаза пронзали казавшееся бесконечным пространство.

И вот… я, наконец, нашла то, что искала.

Я не знаю, бежала я вперёд, летела или плыла. Наверное, я была каким-то странным сгустком энергии… Но, так или иначе, мне казалось, что у меня есть руки. Которые я и поднесла к ярко-белому огоньку, сложив ковшиком, чувствуя, как этот огонёк согревает меня.

Его тепло было знакомым и родным.

— Да. Это ты, Элли, — сказала я, улыбнувшись. Огонёк задрожал от звука моего голоса и, кажется, захотел спрятаться. — Не получится. Я же сказала, что не отпущу тебя, Элли.

И тут появились другие огоньки. Они окружали меня со всех сторон — разные и незнакомые, трепещущие, и словно пытались сказать что-то важное.

Я посмотрела на душу Элли, которую держала в ладонях. Она была самой яркой среди них — белая, пылающая, по краям — изумрудная, как её глаза. Остальные же… кто-то желтел, кто-то полыхал синим или красно-оранжевым, но большинство огоньков были просто серыми. Как старое, давно не стиранное постельное бельё.

Я знала, кто это. Души других проклятых магов, а ещё — тех, кого поглотила Тень за время своего существования. И не только в тот раз, когда Альгиус пытался убить Хранителя. Источник забирал ещё и тех, кто насылал проклятье на своих детей… и тех, из-за кого это проклятье насылалось.