Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд

551/сн ГДА СБ Украины. Машинопис, Ф. 16. — Оп. 33 (1951 р.). — Спр. 90. — Арк. Стр. 213–217».

Зима 1940-1941 года выдалась на удивление холодная и снежная. Вот и сегодня – в понедельник 9 февраля, с утра изрядно морозило и слегка вьюжило.

С первыми лучами восходящего - красного как артериальная кровь Солнца, подъезжаем к полигону пёстрой колонной: от разномастных персональных «членовозов»-легковушек - до ведомственных автобусов, в которых находится практически весь состав субботнего совещания по проблемам танкостроения…

«Танковый полигон в Кубинке» («22-й научно-испытательный автобронетанковый полигон (НИАБП) Главного управления танковых войск ВС СССР», «Войсковая часть (В/Ч) 68054»), был создан в начале 30-х годов в полуторах километров от подмосковной станции Кубинка и, на сей день является ведущим научно-исследовательским центром отечественного танкостроения. Здесь уже имеется своя довольно-таки неплохая материально-техническая база, сносные бытовые условия для руководства и личного состава и даже успел появиться свой собственный танковый музей.

Хотя премного наслышан про Кубинку ещё «там», впервые здесь и с любопытством рассматриваю сквозь заиндевевшее бронестекло административные здания, ремонтные мастерских, казармы, ангары для техники и склады. Дым столбом из печных труб зданий и котельных.

Возле командно-наблюдательного пункта с невысокой - но приличных размеров наблюдательной вышкой, стояло пять «Т-34» декабрьского выпуска с 76-мм пушкой «Л-11», два «КВ-1» с тем же стволом и один «КВ-2» - с непропорционально-высокой, квадратной башней и грозно торчащей из неё толстым стволом шестидюймовой гаубицы «М-10».

Возле них переминались с ноги на ногу четверо харьковчан в зимней танкистской форме во главе с Морозовым – экипаж машины боевой и, пятеро ленинградцев - впереди которых приплясывал на морозе Котин.

Оба «экипажа», надо заметить – выглядели довольно нелепо и просто по-дурацки в своих зимних танкистских комбинезонах «на вырост».

***

Как только в сопровождении генерала Косынкина и двух «шкафов», выбрался из машины, тут же к нам подбежал Начальник полигона полковник Романов с красными как у вампира глазами и почерневшим от холода и копоти лицом. Приложив ладонь к мятой шапке-ушанке со звездой, доложил охрипшим голосом:

– Товарищ Председатель Государственного Комитета труда и обороны… По вашему приказу мишени приготовлены, орудия расставлены и пристреляны, расчёты проинструктированы…

«А при каждом расчёте – чекист с заряженным револьвертом! А то – инструктаж то, инструктажем… Но бережённого Маркс бережёт!».

– …Танки полностью заправлены топливом и боекомплектом. Машины укомплектованы и исправны, моторы прогреты…

В ответ, тоже «взяв по козырёк»:

– Объявляю благодарность в виде десятидневного отпуска и поездки с семьёй на Кавказ после окончания генеральных испытаний!

Широко раскрыв глаза от нечаянной радости - тот гаркнул, как из орудия выстрелил:

– Служу Советскому Союзу!

– Кроме того, своей властью наградите… Столько своих подчинённых, сколько сочтёте нужным.

Видя возникшую задумчивость в глазах, добавляю:

– Ценными подарками. Со списком требуемого, пришлите кого-нибудь в мой Секретариат.

Затем с ним и с Федоренко мы подошли к выстроившимся «танкистам» и, словами и «на пальцах» объяснили им боевую задачу. Сперва, езда кругами вокруг полигона – до сухих баков, затем минимальная (на всякий – в том числе и, «пожарный случай») заправка и, снова езда. Только на этот раза «туда-сюда» по полигону со стрельбой с коротких остановок по слегка замаскированным мишеням в одну сторону.

Романов уточнил:

– Внимание, товарищи: сеансы радиосвязи через каждые пятнадцать минут. Не реже! Вокруг полигона разрешается езда с открытыми люками, во время стрельбы люди должны быть закрыты и задраены изнутри…

Показывает на виднеющиеся пулемёты «Максим»:

– …Так как периодически будет производиться обстрел танков обыкновенными и бронебойными пулями.

Наконец, «вводный» инструктаж подошёл к концу:

– После полного расходования боекомплекта, танк требуется поставить возле вон той мачты с красным флагом. После чего с дистанции пятьсот метров по нему будет произведено по четыре выстрела в лоб, в борта корпуса и башни. По танку «Т-34» - из 37-мм и 45-мм противотанковых орудий. По «КВ» - из 76-мм орудия «Л-11».

– Предупреждаю: машину покидать запрещается до подачи сигнала «Отбой» по радио, а в случае его повреждения - сиреной. В случае если экипаж по каким-то причинам не в состоянии продолжать выполнять боевое задание, в случае какого-нибудь «ЧП» - белый флажок из башни. Тогда стрельба по танку будет прекращена.

После его взмаха рукой, коротко прозвучал сигнал сирены.

После чего мы с Федоренко и Романовым отошли в сторонку, предоставив генералу Косынкину произвести инструктаж по «технике безопасности». Вроде бы достаточно далеко отошли, но тем не менее морозный воздух донёс до моих ушей:

– Товарищи, предупреждаю со всей серьёзностью: в случае поворота башни танка в сторону командно-наблюдательного пункта - по нему без предупреждения будет открыт огонь на поражение из зенитных орудий.

Недалеко расположились хорошо окопанные и замаскированные позиции четырёх- орудийной батареи 76-мм зенитных пушек «образца 1938 года», возле которых наряду с расчётами маячили бойцы моей личной охраны, вооружённые снайперскими винтовками и «Томми-ганнами». Возле меня же в этот день, постоянно маячили ещё двое с «чемоданчиками охранника» - раскладными бронещитами, то есть.

Сколько не разубеждал своего Начальника охраны в целесообразности таких «мероприятий» - но он настоял на таких мерах безопасности:

– Бережённого Бог бережёт, Иосиф Виссарионович!

– Ага… А не бережённого – конвой стережёт.

Невольно открыв рот пройдясь вдоль строя впервые увиденных настоящих «тридцатьчетвёрок», показываю пальцем на третью машину:

– Товарищ Морозов! Этот танк ваш.

Не увидев реакции, сам скомандовал:

– Экипаж… По местам!

Ряженные танкисты неуклюжей «верблюжьей» трусцой подбежали к танку и принялись на него карабкаться по гладким и обледеневшим по причине холодного сезона бортам… Вот кто-то из них – кажется это заряжающий, которого «играл» конструктор корпуса Таршинов, сорвался с башни и упал оземь сверзнувшись на спину.

Кроме него и самого Морозова, в экипаж входили Кучеренко (механик-водитель) и инженер-конструктор Черняк (стрелок-радист).

Не удержавшись, выкрикнул:

– А специальные поручни на танк присобачить – не судьба была? Всё за вас Сталин должен соображать, ленивые недоумки!