Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд
Шрифт:
Вопрос: в кого можно попасть - стреляя «по указанию»?
Если ты стреляешь не из шестидюймовой гаубицы, конечно?
Только в белый свет, как в копеечку!
Это, вполне подтверждают и результаты прошлогодних государственных испытаний:
«Стрельба с лобового пулемета совершенно неэффективна, так как стрелок-радист не имеет возможности вести прицельного огня».
Так, нафуя?!
Нефуй!
Опять же: я намерен людей беречь…
А из всего экипажа «Т-34» в виду отсутствия отдельного люка, гибли чаще всего именно стрелки-радисты:
«Они
У тяжёлого танка «КВ» всё ещё смешнее: там не имеет собственного люка уже механик-водитель. И в случае «форс-мажора» - вынужденный использовать люк стрелка-радиста, сидящего по левую руку…
А если тот убит?
На покидание танка в случае воспламенения, даётся где-то восемь секунд – после чего в нём рванёт боекомплект…
Успеет мехвод вытащить труп стрелка, а потом выбраться сам?
Или сгорит живьём?
Если он сам ранен, даже легко – то однозначно сгорит…
Не случайно в конце войны, на линейных танках «Т-34-85» фронтовой экипаж состоял из четырех человек:
«У командира танка в экипаже нет стрелка-радиста. Пятый член экипажа появляется у командира взвода и выше вплоть до командира бригады».
Вот и будем следовать боевому опыту предков!
И это уже не говоря о том, что ликвидируется одно из самых уязвимых мест обоих танков – шаровая установка («яблоко») пулемёта «ДТ».
А как же исполнение обязанностей радиста, спросите?
Тоже не беда:
«Работали, как правило, на одной-двух волнах. Схема связи была простейшая, с ней справится любой член экипажа…».
«На «Т-34-76» радист часто переключал с внутренней на внешнюю связь, но только когда командир слабо подготовлен. А если толковый командир, он никогда управление не отдавал – сам переключался, когда нужно…».
Ну а на командирских танках (от командира роты и выше), где за счёт уменьшения боекомплекта будет установлено две радиостанции – можно посадить и «профессионального» радиста, в случае необходимости исполняющего обязанности заряжающего.
Кроме этого, приказываю:
– Убрать все амбразуры для стрельбы из личного оружия: если пехота подошла к неподвижному танку на пистолетный выстрел – ему в любом случае кирдык!
– Убрать «ворошиловский пулемёт» с кормы башни «КВ»: это - пятое колесо у телеги.
Затем спрашиваю у представителей обоих заводов:
– Товарищи конструкторы! Как вы считает: затруднят эти мои предложения валовый выпуск танков? Или, наоборот – облегчат его?
Те, не сговариваясь:
– Облегчат товарищ Сталин!
Ну ещё бы: меньше дырок придётся в 45-мм и 75-ти миллиметровой броне сверлить. А потом варить-приваривать в эти «дырки» разные прибамбасы.
Обращаюсь к директору Кировского завода:
– Товарищ Зальцман! Компенсирует ли эти меры, трудозатраты на предполагаемую установку на «КВ» командирской башенки, второго люка на башне для заряжающего и переделки люка мехвода?
– Думаю да, товарищ Сталин.
– Вот и замечательно.
У «КВ» командир сидит справа от орудия – сия особенность ему по наследству он «Т-28» досталась, где тот ещё и из пулемёта шмалял. Не стал требовать изменить,
ибо кроме минусов имеются и плюсы. К примеру, командир нагнувшись - мог сказать «пару ласковых» сидящему посередине корпуса мехводу, что при том ещё «качестве» внутренних переговорных устройств танка - могло быто очень полезным.Обращаюсь к залу:
– Товарищи танкисты! Каких улучшений танка «КВ», вы хотели бы в первую очередь?
С десяток голосов наперебой:
– Толщину брони надо увеличить!
Спрашиваю:
– На сколько?
Сам генерал-майор Лелюшенко, уверенно показывает «на пальцах»:
– До девяноста миллиметров.
Походив, поразмышляв и несколько склонив голову набок:
– Думаете, поможет?
– Товарищ Горемыкин ручается, что такую толщину бронебойные снаряды трёхдюймовки не берут.
«Так вот откуда «дровишки»!».
Именно с бронёй 90-мм и проектировался «КВ-3». А уже в ходе войны, методом экранировки, до такой толщины довели толщину брони серийных «КВ-1».
Не помогло…
Глянув в сторону Наркома боеприпасов, иронически хмыкаю:
– Он, видите ли «ручается»! А сам по моему приказу приступил к разработке бронебойных боеприпасов к 76-мм зенитке «образца 1938 года» и 85-мм «образца 1939». А те предположительно, будет «брать» такую «толщину» - уже с полутора тысяч метров.
Последний подал голос:
– Товарищ Сталин! Так это же – наши зенитки… Они в наши танки стрелять не будут.
По залу прокатился одобрительный смешок.
Нацелившись в Горемыкина указательным пальцем, глаголю:
– На войне лучше самому быть идиотом, чем считать за дурака противника. А германец – противник очень и очень серьёзный и, он уже имеет в своём арсенале что-то даже поубойнее, чем «наша зенитка».
Видя заинтересованные взгляды, продолжаю:
– Как я уже говорил, товарищи, в борьбе снаряда и брони всегда побеждает снаряд. Германская противотанковая артиллерия в данный момент активно перевооружается с 37-мм ПТО на 50-мм пушку «Pak. 38» - которая уже с тысячи метров пробивает 60-мм броню, а с пятисот – 78-миллиметровую.
Про подкалиберные снаряды упоминать не стал. Судя по реакции и этого было достаточно, чтоб проникнуться всей серьёзностью положения.
– На подходе у наших «заклятых друзей» 75-мм противотанковая пушка «Pak. 40» - с пятисот метров берущая 96-мм броню.
Меня слушали раскрыв рот и затаив дыхание: такими сведениями - советская разведка товарищей командиров РККА не баловала, от слова «никогда». Она предпочитала «предупреждать» товарища Сталина.
– Но если последнему орудию, броня танка «КВ» может худо-бедно противостоять - если попадания будут происходить под острыми углами, то вот бронебойному снаряду 88-мм зенитной пушки «Flak-18»…
Делаю театральную паузу, и:
– …Категорически нет! 88-мм бронебойной снаряд «Pzgr-40» пробивает с полутора километров - 123 миллиметра брони, а с пятисот метров – 185.
В глазах танкистов смешанные чувства – недоверие и чистосердечное раскаивание о выборе профессии.
Покрутив головой в поисках поддержки среди своих приунывших коллег, не сдающийся генерал Лелюшенко попытался мне возразить:
– Товарищ Сталин! Это – зенитное орудие. Встреча с ним наших танков будет эпизодической.