Я за тебя умру

Молли выступала в роли проводника, держа высоко над головой канделябр, который освещал нам путь. В кромешной тьме было невозможно рассмотреть внутреннее убранство помещений, мимо которых мы проходили. Спустя несколько мгновений мы достигли двери, по-видимому, ведущей на кухню.

– Чего надобно? — спросил противный чмокающий голос. Молли подвинулась, освобождая мне проход, и моему взору предстала противная картина. За грязным замызганным столом сидела толстая рябая неопрятная баба и что-то ела.

– Да ты как с моей госпожой разговариваешь, челядь неумытая!
– возмущённым голосом сказала Молли и упёрла одну руку в бок и угрожающе глянула на бабу.

– А мне-то что! Это она тебе госпожа, а мне никто, у меня свой хозяин! Тётка окинула меня равнодушным взглядом и продолжила запихивать грязными руками жирные куски себе в рот.

Я прошла на кухню и присела за стол напротив этой бабы. Молли встала рядом со мной. Женщина, игнорируя нас, продолжала, чавкая, есть.

— Дорогая, ты что, бессмертная? Перед тобой баронесса, а ты и ухом не ведёшь, — вкрадчиво и ласково сказала я.

— Чего? — баба, переставая жевать, уставилась на меня.

— Молли, по ходу, она не только глухая, но ещё и полная дура к тому же, — служанка захохотала.

— Чего? — баба приподняла свой жирный зад и агрессивным взглядом уставилась на меня.

— Да ты совсем глуховата, дорогуша, — я встала из-за стола упёрлась руками об его край, свела брови и громко в приказном тоне сказала.

– А ну подняла свой жирный зад, чмошница недоделанная, и в темпе веника всё тут убрала, ещё раз повторю, и ты очень сильно об этом пожалеешь.

Баба вскочила и с перекошенным от злобы лицом направилась ко мне. Молли, недолго думая, со всей силы въехала тётке по башке канделябром. Баба с грохотом завалилась на пол.

Я с изумлением уставилась на служанку.

— Молли, а что это сейчас было?

Девушка пожала плечами и выдала: «Внезапное нападение — это самая лучшая защита». Это я у вас, ледушка, научилась. Я так и покатилась со смеху, смеялась так, что даже слёзы из глаз полились.

— Тащи верёвку, чудо моё. Надо её вязать, баба совсем дурная, берегов совсем не видит.

Только мы связали эту неадекватную тётку, как она пришла в себя и во всю глотку заорала: «Помогите, убивают».

Я равнодушно кинула грязную тряпку Молли и сказала: «Милая, заткни, будь добра, этой чокнутой пасть».

В кухню вбежал Смит. И, окинув обстановку усмехнувшись, сказал: «Ну я смотрю, девочки, вы в очередной раз опять справились сами».

Глянул на повариху, связанную, лежащую на грязном полу и изо всех сил старающуюся что-то промычать. Спросил: «Любовь моя, в этом была необходимость, так её скрутить?» Я кивнула.

– Да, дядюшка поведал, что приютил женщину, бежавшую от тётки Клавдии. Она принялась за готовку и навела за месяц такие порядки, что все домочадцы боялись лишний раз рот раскрыть. Вот я и поспешил тебя предупредить, но немного не успел, милая.
– И барон посмотрел на меня обожаемым взглядом, а я ему, обворожительно улыбаясь, и послала воздушный поцелуй.

Баба опять задёргалась и замычала.

Я подошла к ней, стуча разделочным ножом по столу, задумчиво проговорила: «Значит, говоришь, от Клавдии сбежала, я думаю, может, её туда отправить, наверное, женщина очень соскучилась по своей тётушке».

Повариха вытаращила на меня глаза и отрицательно замотала головой.

Я наклонилась к ней и, издеваясь, спросила: «Что, милая, я не слышу, ты хочешь что-то сказать?» Та энергично закивала головой.

— Молли, будь добра, вынь кляп у нашей поварихи, она, наверное, неловко себя чувствует и от всего сердца хочет извиниться. — Служанка, захохотав, выдернула кляп.

– Простите, госпожа, не признала, больше такого не повторится, - прошептала повариха.

– Конечно, не повторится, как это прекрасно, когда слуги и хозяева понимают друг друга без слов. Правда же?
– И я наклонилась над ней, держа двумя пальцами ручку ножа, покачала его возле её носа. Повариха сглотнула и кивнула.

– Ну вот и прекрасно! Молли, милая, развяжи нашу даму, и пусть она наконец представиться господам, как положено добросовестной и преданной прислуге.

Повариха встала и, поклонившись, пробасила: «Я Берта, госпожа, тутошняя повариха».

– Отлично, Молли, нам нужна питьевая вода, в воду надо выжать один лимон и добавить туда ложку мёда, - потом обратилась к поварихе: — А ты давай пошевеливайся, помогай Молли, тебе ещё всю ночь кухню драить.
– усмехнулась я и повернулась к Смиту, который стоял, облокотившись на стену кухни,сложив руки на груди , и с обожанием смотрел на меня.

Напоив дядюшку лечебным напитком, перед тем как идти спать, попросила Молли и слугу Смита приглядеть ночью за Бертой, пообещав отоспаться им днём.

Проснувшись утром, как только первые лучи солнца коснулись подушки, оделась и спустилась на первый этаж. В доме стояла сонная тишина, по ночным воспоминаниям нашла кухню и тихо подошла к двери. При утреннем освещении кухня выглядела ещё ужаснее, чем ночью. Толстая Берта спала на лавке, сладко похрапывая.

– Так-так-так, в общем, ничего не изменилось.
– Подойдя к плите и взяв грязную поварёшку и крышку от какой-то кастрюли, со всего размаху долбанула их друг о друга, оглушительный звон прокатился по помещению. В кухню вбежали испуганные слуги. Кухарка на какое-то мгновение прекратила храпеть и через секунду захрапела с новой силою.

– Молли, докладывай.

– А что докладывать, хозяйка? Вы как все легли почивать, эта корова тоже сразу завалилась и всю ночь продрыхла.

– Ясно, надо срочно от неё избавляться.
– Обратилась к слуге: - Скажи-ка, любезный, а проводник, что нас вчера привёз, ещё тут?

– Да, госпожа.

– Как только встанет, сразу ко мне его посылай. Сейчас, будь добр, найди того, кто сможет растопить печь, или сам это сделай, пока я с Молли буду осматривать припасы, вернувшись, должно быть всё уже растоплено.

– Будет сделано, госпожа.

– Да, вот ещё что: созови всех слуг, что служат в доме.
– Слуга кивнул.

Мы с моей служанкой прошли в кладовую, да, негусто. Кроме наших продуктов, что мы привезли, в кладовой практически ничего не было. К потолку был подвешен небольшой окорок, в корзине с десяток яиц, а в небольшой плошке было немного сливочного масла. На этом всё, ни овощей, ни лука не было.

Немудрено, что при столь скудном питании у пожилого человека развилась цинга.

– Молли, набери картофеля, поставим варить в мундире, отрежь несколько кусков окорока, пожарим с яйцами.
– Мы вернулись на кухню. В печи пылал огонь. Возле двери толпились слуги.