Январский гром

Самолеты ПС-84, позже названные ЛИ-2, производились на основе знаменитого американского «дугласа», надежной и отличной по тому времени машины. Но «отечественные образцы» отличались от него в худшую сторону, отчего их ехидно именовали «дугласята». Выпустили немного — к началу 1942 года всего три сотни самолетов (за остальные три с половиной года почти две тысячи), которые использовались интенсивно, особенно в военно-транспортной авиации. И в отличие от противника, и тем более от англо-американских союзников, ВВС РККА не имели достаточного числа транспортных самолетов, в результате чего с самого начала эффективность действий воздушно-десантных войск становилась крайне сомнительной…

Глава 40

— Товарищ вице-адмирал, 84-я дивизия перебралась через пролив — сопротивление противника слабое. Огонь неприятельских батарей подавлен. Полки наступают на Гапсаль, авангардный батальон 3-й бригады морской пехоты вышел к железной дороге!

— Отлично, пусть идут вперед — на Таллинн!

Командующий Передовой базой Балтийского флота вице-адмирал Дрозд находился в взвинченном состоянии — последний месяц бойцы и моряки находились в возбужденном состоянии. Еще бы — Красная армия успешно наступала под Москвой, у неприятеля отбиты важнейшие города орел, Брянск, Вязьма. Войска маршала Кулика опрокинули немцев по Ленинградом, теснят их к Луге, освобожден Новгород, бои идут у Кингисеппа. И на югк дела неплохо пошли — обратно отбит у неприятеля Ростов на Дону, высажен десант в Феодосии и освобождена Керчь, немцев теснят к Перекопу, а черноморцы захватили еще несколько прибрежных городов — Евпаторию, Ялту, Судак. Понятное дело, что от таких новостей ум за разум заходил — все рвались в бой, особенно моряки из ОЛС и морская пехота.

К переходу через замершие проливы на материк готовились, и в то же время ожидали, что немцы сами начнут штурм островов в ближайшее время — у них для этого был сосредоточен 26-й армейский корпус с двумя пехотными дивизиями и силами поддержки, включая несколько карательных батальонов, набранных из местных эстонцев. Но стоило начаться наступлению под Ленинградом, как немцы стали забирать войска отсюда — ушла целая дивизия, 217-я, вместо нее позиции напротив Вормса стали занимать охранный полк и эстонцы. И вот теперь стало ясно — штурма не будет, наоборот, противник сам опасается активных действий со стороны моонзундцев. А на то опасения не были напрасными — на Вормсе и Мооне сейчас были собраны две группировки, в каждой по стрелковой дивизии и бригаде морской пехоты. Кроме того, с острова Осмуссаар должны были начать переход по льду три батальона 3-й стрелковой бригады БОБРа, сформированные из прибывших на ледоколах в декабре с Ханко красноармейцев. На Даго и Эзеле имелись в резерве 1-я и 2-я бригады БОБРа, занимавшие противодесантную оборону с моря. Но теперь их можно бросить в бой — немцы высаживать десант со стороны Балтийского моря не смогут, сейчас им не семнадцатый год, когда их кайзерлихмарине владычествовал в здешних водах. Бухты частью «подернулись» льдом, а высадке помешают береговые батареи, одна из которых имеет четыре 180 мм орудия, и подводные лодки…

— Ракеты, товарищ адмирал, зеленые ракеты!

В бинокль с пристани Куйвасту были хорошо видны маленькие, но очень яркие зеленые «шарики», взлетевшие в небо. Дрозд насчитал полдесятка, что означало одно — передовые батальоны 4-й бригады морской пехоты ворвались в Виртсу, или Вердер как именовали захолустный городок на острове перед революцией. Моряков отправили первым эшелоном, воспользовавшись снегопадом — противник не подозревал о наступлении, пока моряки не подошли к берегу, ловко передвигаясь в белых маскхалатах. По ним стали стрелять из пулеметов, но тут же заговорила стянутая на Моон артиллерия — пушки и гаубицы ставили чуть ли не на урезе берега, чтобы хоть немного увеличить дальность стрельбы и добивать хотя бы до дамбы. А дальше могли стрелять только береговые пушки — вся пять 130 мм и 100 мм батарей, немедленно открыли беглый огонь. Еще три батареи открыли огонь по Хаапсалу, поддерживая наступление «северной группы». И сейчас в бинокль были хорошо видны сполохи разрывов — моряки снарядов не жалели, прекрасно понимая, что только интенсивным огнем по заранее выявленным вражеским батареям можно заставить замолчать германскую артиллерию. Хорошо, что снегопад прекратился и с рассвета авиация Балтийского флота начнет наносить бомбардировочно-штурмовые удары — на Эзеле около сотни бомбардировщиков, примерно две пятых от их численности новые СУ-2, остальные ДБ-3ф минно-торпедного авиаполка и «пешки». А вот для предотвращения воздушных ударов по перешедшим проливы красноармейцам, будут подняты все истребители. В трех авиаполках и двух отдельных эскадрильях чуть больше сотни самолетов, включая десяток новейших И-185, перелетевших недавно на Эзель. Так что люфтваффе будет, кому встретить, в последний месяц немцы совершенно не появлялись в небе над островами, вся их авиация сейчас действовала исключительно под Ленинградом…

— Радиограмма из штаба фронта, товарищ адмирал, — шифровальщик сунул в руку Дрозда листок бумаги, Валентин Петрович быстро перечитал текст, потом прошелся по строчкам глазами медленно, вчитываясь. И отдал листок генерал-лейтенанту Елисееву, коменданту БОБР, и командующего действующими на материке экспедиционными войсками.

— Не только мы действуем удачно, — произнес генерал, ознакомившись с сообщением, которое не могло не обрадовать. Еще бы — Нарва захвачена выброшенными из самолетов парашютистами, мосты немцы не успели взорвать, а это главное — река порожистая и своенравная. К тому же маршал Кулик отправил в обход по льду Финского залива целый корпус кавалерии, с усилением из пехоты — стрелковой дивизии и полудюжины лыжных батальонов. И те уже выбрались на берег на протяжении десяти километров, не встретив там организованного сопротивления. И началось наступление с востока — частью сил на Таллинн, другой на Тарту.

— Алексей Борисович, а ведь и нам следует действовать по изначальному плану — группа генерала Симоняка наступает на Таллинн, но с запада. Если удастся овладеть паровозами и вагонами, то продвижение у него пойдет намного быстрее. Ему до столицы Эстонии меньше сотни километров со всеми изгибами и загибами. Вы со всеми войсками, включая бригады БОБР, идете на юг — нужно как можно быстрее овладеть Пярну, там, в порту вморожена германская флотилия канонерских лодок, тральщиков и катеров. Ее захват для нас более чем важен, и желательно чтобы немцы не успели подорвать плавсредства. У нас две дивизии и пять бригад, да с востока наступают большими силами — вся 8-я армия пойдет. Неужели не сможем одолеть противника, у которого войск намного меньше.

— Как только очистим берег, переправлю танки и грузовики — продвижение будет быстрое, если противник дороги перекрывать не начнет, — генерал Алексеев уже расстелил карту — на ней были нанесены стрелки. Такой вариант изначально прорабатывался, но только в одном случае — если не будет оказано во время перехода ожесточенного сопротивления…

Отсутствие нормальных самолетов для десантирования заставляло авиаторов прибегать к паллиативам, напрягая извечную русскую смекалку. Рассказывают, что соглашались лететь в таких модулях или люди с железными нервами, либо совсем потерявшие голову от избытка храбрости. Ощущения от полета были непередаваемые, «пассажиры» все время боялись, что фанерная «скорлупа» сама отвалится…

Глава 41

— Кирилл Афанасьевич, если мы сейчас ошибемся, то винить себя будем всю жизнь. Если примем правильное решение, то возможно, оно поможет сделать для нас ход войны благоприятным более, чем есть сейчас. Так что все за нами — вот и будем ломать голову, как «отгрызть» у противника корпус. Положение шелудивого пса перед мослом — и пожрать хочется, и при этом не подавится костью в глотке.

Маршал уткнулся взглядом в карту — булавки закрывали весь юг от Ленинграда. Германские правофланговые 1-й и 28-й корпуса отошли на рубеж от Луги до Шимска мастерски, организованно, хотя под Тосно побросали всю тяжелую артиллерию, стрелявшую по Ленинграду. И так ловко это проделали, что ухитрились потрепать мехкорпус Черняховского и кавалерию Гусева — КМГ «застопорилась» в своем продвижении, и чтобы не допустить потерь, Кулик приказал выходить ей из сражения. Позиции передавались стрелковым корпусам 24-й армии Клыкова, что, наконец, начали выдвижение против занявшего позиции 1-го армейского корпуса, который одновременно отбивался и от наступающей с юга 11-й армии. И вряд ли немцам удалось выстоять, но они вывели из Старой Руссы дивизию, что прикрыла подступы с юга — напор 11-й армии оказался силен. У Луги, только на южном берегу, начал занимать позиции 28-й корпус, который медленно отходил под напором 48-й армии генерала Антонюка, прикрывшись сильными арьергардами. Левее его, если смотреть с юга, начал занимать оборону 50-й моторизованный корпус, который впору было называть пехотным — в 8-й танковой дивизии фактически не осталось бронетехники, а еще одна пехотная дивизия понесла изрядные потери. Впрочем, и 42-я армия уже «выдохлась» — ее четыре стрелковые дивизии уже только «выталкивали» немцев, а не давили. Становилось ясно, что положение здесь скоро стабилизируется.

Но зато на самом западном участке, ситуация сложилась крайне благоприятная, ведь две дивизии 38-го армейского корпуса вермахта оказались в оперативном окружении. И все потому, что командарм-8 генерал-лейтенант Щербаков действовал решительно и агрессивно, нанеся удар после обходящего маневра, который не только вывел его 19-й стрелковый корпус к Луге от Ивановского до Сабска. Но при этом русская пехота переправилась через реку, поддержанная оставшимися КВ из дивизии Орленко. «Климов» дошло от Ленинграда по одной сводной роте от каждого полка 2-й танковой дивизии, и не вражеская ПТО тому главной причиной — танки постоянно ломались. Но их хватило, чтобы сразу стрелковые две дивизии, 10-я и 11-я, захватили обширный плацдарм, разорвав «локтевую» связь между 50-м и засевшим в Кингисеппском укрепрайоне 38-м германскими корпусами. И фактически «заперев» последний корпус, обрезав его коммуникации.

— Ситуация в нашу пользу, Григорий Иванович, с востока два наших корпуса давят, мехкорпус Баранава во втором эшелоне обретается. С юго-востока 19-й стрелковый корпус надавливает, а в Нарве 128-я стрелковая дивизия и 201-я воздушно-десантная бригада. Как есть «колечко», если 19-й корпус к Чудскому озеру двинется и к Гдову выйдет.

— Лееб не дурак, и сколько бы Гитлер не отдавал ему «стоп-приказов», он их не выполнит — Нарва у нас, и мы завтра через залив отправим еще одну стрелковую дивизию. И все потому, что у нас есть резервы, а у фельдмаршала все «вытянули». Смысла нет держать в Кингисеппе корпус, пусть и в наших бетонных укреплениях. День-два и мы замкнем «котел», после чего корпус спишется в утиль. Подтянем отставшую тяжелую артиллерию и с дерьмом там все смешаем. А «пробка» не помешает нам в обход отправлять в Эстонию дивизию за дивизией — один ночной марш, авиация воспрепятствовать не может. Фельдмаршал это прекрасно понимает, и будет выводить корпус из окружения. А иначе быть не может — тогда весь левый фланг повиснет в воздухе, а в Эстонии вообще «дыра» огромных размеров. Нам остается только предугадать, где он это будет делать?