Яромира. Украденная княжна

Сердце у Яромиры колотилось, словно обезумевшее. Она задыхалась, но упорно ползла в сторону, которую наметила. Густые кусты надежно укрывали ее от случайного взгляда Рыси. Она вслушивалась в звуки драки и кусала губы, моля всех Богов, чтобы Щука и Блуд подольше друг друга избивали. Если уж не насмерть, то до потери сознания.

Наконец, она оказалось ровно напротив троих мужчин и бросила испуганный взгляд наверх. Ей предстояло заползти по склону оврага, а затем броситься бежать, куда глядят глаза. Лучше оказаться в густой чаще, чем на привязи. Вспомнив всех Богов, и даже Перуна, покровителя воинов, к которым глупая девка не относилась, Яромира схватилась за первую корягу и подтянулась. Потом за вторую и за третью… Ее ноги увязали в густой, влажной земле. Она скользила и цеплялась за грязные палки изо всех сил, пачкаясь еще хлеще, хотя, казалось, хуже уже было некуда.

Яромира проползла чуть больше половины пути, когда особенно громкий треск ветки, которую она ненароком обломала, привлекло внимание Рыси. Он глянул сперва в тот кустарник, в котором она сидела изначально, и обомлел, не отыскав там княжну. Обшарив взглядом овраг, он увидел княжну и заблажил не своим голосом. Склонился и вновь попытался оттащить Блуда и Щуку друг от друга, но те уже слабо разумели, что происходило вокруг. Овраг мог загореться, и то они едва ли прервались бы.

И потому Рысь бросился за княжной один.

Никогда прежде Яромира так шустро не карабкалась наверх. Ступив ногами на твердую землю, она, не задумываясь, рванула вперед. Она не знала, куда бежит. Она не знала, где ее дом. Она не знала, какую тропинку выбрать, чтобы выйти к поселению. Она знала лишь, что за спиной у нее громко, тяжело сопел здоровенный мужик, продержавший ее на привязи долгую седмицу: сперва в землянке, а после в этом лесу. И она лучше умерла бы, чем снова оказалась в его руках.

В его и двух его дружков, один из которых — Блуд — пугал ее так, что являлся к ней даже во сне.

Подобрав порванную, испачканную поневу и прикусив косу, чтобы та не цеплялась за ветки, Яромира мчалась по темному, страшному лесу. Слезы катились у нее по щекам, но она даже не замечала. Ее догоняли выкрики Рыси: тот грозил ей страшными карами и уговаривал остановиться по доброй воле.

Когда-то, будучи совсем девчонкой, Яромира вот так уже убегала от старшая зла по густому лесу. Только вот тогда рядом с ней была матушка и старшая сестра, и Вячко… Теперь она была одна и должна была сама о себе позаботиться.

Дыхание у нее давно сбилось, горло и легкие жгло от нехватки воздуха, а глаза щипало от едкого пота.

Яромира не останавливалась.

Она не остановилась даже тогда, когда за спиной стихли и крики, и тяжелая мужская поступь. Когда ее окутала тишина, прерываемая лишь исходившим от нее самой шумом. Когда от погони и Рыси не осталось и следа.

Яромира не остановилась.

Страх гнал ее вперед. Она падала и вновь поднималась и продолжала бежать. Она царапали руки и лицо, она сбивала ноги и коленки, она рвала одежду, но не останавливалась.

Все закончилось для нее в одно мгновение. Яромира выскочила из леса на поляну перед крутым обрывом и увидела перед собой бескрайнюю гладь воды. Словно подкошенная, она рухнула на траву и перекатилась на спину, смотря на небо, на котором забрезжили первые лучи рассвета. Раскинув руки и ноги, она улыбнулась.

Где-то вдали на горизонте показались паруса чужого корабля.

* * *

* Паволока — название дорогой привозной ткани в древней Руси (заморская паволока). Упоминается в Повести временных лет; единожды встречается в «Слове о полку Игореве» при перечислении трофеев, взятых княжьим войском после первого сражения. Исследователи считают, что этим термином обозначались либо все шёлковые ткани, ввозившиеся на Русь, либо шёлк с многоцветным узором, либо гладкокрашеные шёлковые ткани, так как последних от домонгольского периода сохранилось большинство.

Князь Ладожский II

— Я должен ехать.

Заложив руки за спину, Ярослав стоял в горнице у небольшого оконца и наблюдал за тем, как на подворье сотник Стемид дурачился с Мстиславом, младшим княжичем, и Жданом — сыном Рогнеды, названным в честь ее молодшего брата, убитого хазарами много, много зим назад. Крутояр в их забаве участия не принимал и бродил неприкаянной тенью вдоль частокола, волоча за собой по земле деревянный меч.

— Я должен ехать, — повторил он и услышал за своей спиной лишь тяжелый вздох.

Он обернулся через плечо: Звенислава сидела на лавке, глядя в пол.

Минула почти уже седмица, как пропала Яромира.

В заброшенной, гнилой землянке, на которую указал воевода Видогост, они никого не нашли, хотя тот божился Перуном, что лишь прошлой ночью оставил в ней княжну с каким-то мужичьем. Князь велел пустить по следу своих охотничьих лаек, но беглецы то ли были удачливы, то ли не так глупы, и перешли вброд несколько ручьев.

Псы их потеряли.

Тогда Ярослав снарядил людей и поставил в их главе десятника Горазда, которому доверял, как себе. И вот уже который день они вдоль и поперек прочесывали лес, ища в глубоких расщелинах и оврагах, забираясь на холмы, утопая по пояс в болоте…

Ладожское княжество было велико, и впервые на своей памяти Ярослав проклинал необъятные просторы, что достались ему от предков. За такую лютую неблагодарность он заслуживал любую из кар, на который был щедр громовержец Перун, но он не боялся ни одной из них.

Боги уже забрали его дочь.

Вздохнув, Ярослав потряс головой, сбрасывая с себе морок, и подошел к жене. Присел перед ней на одно колено и сжал безжизненные, ледяные пальцы в своих ладонях. Звенислава подняла голову и неумело улыбнулась, смотря на него. Ее зеленые, болотные глаза выцвели за последнюю седмицу из-за пролитых слез. Лицо похудело, а меж бровями залегла новая складка, которой Ярослав прежде не помнил.

Раньше жена часто улыбалась, но теперь уголки ее губ были печально опущены.

— Поезжай, — ровным голосом сказала Звенислава. — Коли будут вести… тотчас пошлю за тобой.

Два дня назад, ранним утром, в ладожский терем примчался гонец: созывалось княжеское вече. Угроза из Нового Града, над которой Ярослав седмицей раньше лишь посмеялся, оказалась много серьезнее, чем он мыслил.

Да. Тогда он улыбался, читая послание варягов. Склонитесь, покоритесь, откупитесь данью… Он много и часто тогда смеялся, размышляя над скорой дочкиной свадьбой. Над новым союзом для ладожского княжества.

Нынче все было иначе.

— Я потребую голову Видогоста, — сказал он глухо и хрустнул кулаком. — Голову и великую виру.

На княжеском вече они поговорят не только про требования какого-то безвестного Рюрика из Нового Града. Ярослав привезет воеводу Видогоста, чтобы тот сознался в содеянном и рассказал, как злоумышлял против ладожского князя и своего брата — залесского князя. Как задумал расстроить грядущее сватовство, и случай подвернулся сам собой. Он проследил за Воидрагом, который следил за Яромирой и Вячко, и похитил княжну, когда оба юноши сцепились меж собой, позабыв обо всем. Посулил какому-то мужичью серебра и велел стеречь Яромиру в землянке. Пока все не уляжется, не успокоится.