Яшмовая трость

Я персиковый сад и я ручей в долине,

Беседка в зарослях и тайный павильон.

Все: тело, голос, кровь, улыбку сладострастья,

Как лучший свой рассказ, не вверенный судьбе,

В прекрасный этот час, которым дышит счастье,

О, повелитель мой, я отдаю тебе!

Бери из всех блаженств в руках влюбленной пери

То, чем душа твоя была уязвлена.

Со мной сама Судьба в твои стучится двери.

Что хочешь выбирай иль все бери сполна».

И я ответил ей: «Что мне блаженства эти,

Зачем они душе, когда в пути земном

Я знаю лучшее, что только есть на свете:

Слиянье двух сердец в дыхании одном».

*ДОЛИНА В ЗЕЛЕНИ

Зеленый дол покоем дышит,

Прозрачен воздух, солнце жжет,

А ночь приблизится — над крышей

Сребристый тонкий серп взойдет.

На склонах горных в дымке синей

Доносит эхо там и тут

Звон колокольчиков в долине,

Где овцы медленно ползут;

Крутой поток с форелью быстрой

Скользит, сверкает под травой,

Кидает брызги, словно искры,

Бежит за собственной волной;

И на лугу фанфарой бурной,

Живой в неистовстве своем,

Уже встает шалфей пурпурный,

Пылая каждым лепестком,

И вижу я под тем пожаром,

Который жжет и нежит взгляд,

Сад Итальянский с домом старым,

Счастливых дней прекрасный сад.

Villa Farnese, Парма, Джусти,

Верона... разве помню я

Мой сад в Джудекке, полный грусти,

И моря пенные края?

Не все ль равно, коль в тьме зеленой,

Где вместе запах и цвета,

Любовь в походке двух влюбленных

Единым призраком слита.

*ВЕРСАЛЬ

Версаль! Богам твоим — все тайные мученья,

Все, что печалью сердце жжет,

Как прошлое свое, замкни их в отраженье

Таинственных овальных вод;

Внемли судьбе моей, страданиям и ранам,

И всей душою будь готов

Заплакать, как и я, в журчании фонтана,

В дыханьи стриженых кустов!

Шагам моим вослед ответствуй, эхо, дальним

Шуршанием пустых аллей,

Скажи, что ничего на свете нет печальней,

Чем слава отгоревших дней;

Скажи, что и любовь — как ни была упорна

Или властительна она,

Несет сама в себе губительные зерна

И угасать обречена,

И сделай так, Версаль, чтоб тишиной живящей

Струился от сквозных пустот

Мир мраморных богов, бассейнов, легкой чащи

Боскетов и зеркальных вод.

*ОСЕНЬ

Твоя одежда, Осень — это

Парчи лохмотья золотой.

Обноски праздничного Лета,

Сухие листья — венчик твой,

Твой дикий облик — воплощенье

Печали, длящейся давно,

В бассейне, спящем без движенья,

Твое лицо отражено.

Старинным молчаливым парком

Ведешь ты за руку меня,

И тих мой шаг в луче неярком

Спокойно гаснущего дня;

А мрамор — юноша влюбленный,

Согретый розовым лучом,

Еще прекрасней — обнаженный

В ночном безмолвии своем;

Здесь эхо вторит все нежнее

Случайно брошенным словам,

И тает в сумерках аллея,

Прижавшись к светлым берегам;

В великолепии молчанья

Спят королевские сады,

Где длят свое очарованье

Боскеты, склоны и пруды.

Отсюда в сумрак мутно-синий

Я унесу, как лучший сон,

Улыбку мраморной богини,

Чьи плечи обнял Аполлон.

*САД НАД ЛАГУНОЙ

Прекрасный желтый кот пересекает сад

И, обходя бассейн украдкой,

Царапает песок и смотрит, как горят

Шалфеи красные над грядкой;

Одна из пышных роз, жуком отягчена,

Как солнце ярким скарабеем,

На стебле клонится в тяжелой неге сна,

Благоухая и слабея;

Бестенный кипарис ночным веретеном

В лазури чистой и бесстрастной

Возносит очерк свой над дремлющим дворцом

И над стеною ярко-красной;

И вазы с фруктами изваянный узор,

Истмийским мрамором сверкая,

На мшистом цоколе притягивает взор,

Как груш и яблок плоть живая;

За дверью, забранной решеткою, в конце

Песком посыпанной аллеи

Лагуна движется в лазури и свинце,

И вьются водорослей змеи,

А в прорези ворот, где медленный залив

Свой расстилает шелк узорный,

Бесшумной гондолы почти скрипичный гриф

Скользит, таинственный и черный.

ВЕРОНА

О город памятной любви,

Ты венчан страстью, как короной.

Щебечет стриж, восток в крови,

Восходит утро над Вероной.

Есть лестница в гербе твоем —

То «Scala» [11] , вписанный умело,

11

«Скала» (ит.). — Ред.

Иль та, которой в тихий дом

Поднялся некогда Ромео?

У всех здесь женщин острый взгляд —

Горячей дерзости примета.

Не им ли семь веков назад

Встречала гнев семьи Джульетта?

И кипарис — другому вслед —

Встает над темными холмами.

Не так ли поднял Капулет

Клинка отточенное пламя?

Верона! Горестный рассказ,

Из страсти сотканный и крови,

Венчал тебя в тот давний час

Бессмертным именем любови.