Язверь

Если все же предположить невозможное? Если реальность может расколоться, породив себя же в отражении? В настоящем нет прошлого и, по-крупному, сколько у него вариантов, один или тысяча, значения не имеет. Если появилось два варианта: первый — тот, в котором ей довелось родиться и жить, и второй — в котором лежали останки Никиты, и они склеились в точке, когда Никита попал в ловушку? Сознание, подобно сознанию профессора, вытеснило прежние воспоминания, заменив на другие. И теперь она так же, как и Александр Анатольевич, находится не в своем организме.

Не успела Гера поразмыслить над странным открытием, как невероятная сила ухватила ее, втянула в пустоту. Здесь же, в безвременье, был Никита. Его армейский ботинок пролетел в сантиметре от ее головы.

Не позволив ей осмотреться, сила выбросила ее на землю пустынной саванны. Чтобы не потерять направление, она отправилась следом за солнцем. Если верить часам, идти пришлось семь часов тридцать четыре минуты. Когда солнце зашло и на горизонте показались строения, она прибавила шаг. Бутылка воды к тому времени опустела.

Приближалась деревня. Усилием воли ей удавалось двигаться дальше. Она с трудом добрела до деревенских окраин. Возле первой лачуги на камне кто-то оставил емкость с водой, и она ополоснула лицо, сделала несколько быстрых глотков. Вода оказалась на вкус слегка горьковатой, с примесью незнакомого фрукта, но удивило не это.

Гера узнала голос, который доносился из дома.

— Долгие годы я изучаю вашу религию. Если останусь здесь, ты научишь меня ремеслу?

Ответила женщина. Случилось чудо, и Гера ее поняла.

— Высоколобый, знаешь ли ты, что мы не доверяем чужим?

— Я тебе не чужой.

Отец! Родной, настоящий. Но как он здесь оказался?

Гера пошла на звуки, осторожно раздвинула прутья там, где они расходились.

Отец сидел на плетеной подстилке, слегка откинувшись на подушки. На нем темный спортивный костюм с эмблемой «СССР» и с белыми полосками по бокам. На ногах покусанные Мулатом кеды. Не изношенные, новые, будто только что из магазина. Да и сам он за долгие годы не изменился, оставшись таким же упитанным сорокалетним профессором, каким она его помнила.

Рядом, касаясь отца бедром обнаженной ноги, возлежала крупная темнокожая женщина. Она сердилась, курила «Мальборо».

— Если останешься, придется тебе брать в жены одну из Лоа. Делиться я не хочу.

Отец понял подругу по-своему. Ладонь его руки опустилась в ложбину между ее коленями и заскользила выше, к бедру. Пока отец гладил ее, она налила в емкость темную жидкость, отпила пару глотков и предложила отцу.

Глотнув, отец откинулся на подушки. Вскоре он потерял сознание: его глаза закатились, а рот слегка приоткрылся. Спал ли он или умер, только, похоже, способность чувствовать к нему уже не вернулась.

— Вот так, — она подложила подушку и склонилась над ним. — Спи, муженек. А пока я кое что у тебя заберу.

За спиной словно включилась мощная вытяжка. Геру потащило назад со скоростью взлетевшего Шаттла. Почудилось, что она — не она, и что у нее четыре руки и ноги, но та же сила разорвала ее многорукое тело и выбросила в очередную реальность.

В следующее мгновение она, откинувшись навзничь, лежала возле муравейника. С Ником тоже ничего не случилось. Тело Ника не пострадало, он находился поблизости.

— Ник? Профессор? — она смотрела на человека, внутри которого мог оказаться другой.

Он встал сам и помог выпрямиться Гере.

— Я же просил оставаться на месте. Зачем рисковать?

Из ее груди вырвался вздох облегчения:

— Не сработало, мы не обменялись телами!

— Ошибаешься. Пропал Борейко.

Они подождали профессора какое-то время — не дождались. Из Транспорта он так и не вышел.

Известие об исчезновении профессора быстро разнеслось среди жителей палаточного городка. Не осталось ни одного лемурга, кто бы не проводил их заинтересованным взглядом.

Прежде чем покинуть Аркаим, Гера зашла в казачью избу, чтобы забрать отцовскую книгу. Копию действительно распечатали, но в тайну, где находился принтер, ее не посвятили. К книге проявили уважение: одели в кожаную обложку и немного подновили страницы.

Ник настоял, чтобы они, не мешкая, отправились в путь.

Они на поезде добрались до Уфы. Оттуда, через Казань, на попутке заехали в Чебоксары. Никита не предупредил о смене маршрута, спрашивать его не хотелось. Гера думала, что в Чебоксарах у него новое дело, и что они на полдня там задержатся. Только, оказавшись в одном из дворов, Гера поняла, что за воротами гаража находится Транспорт, и что это и есть их дорога домой.

Глава 13. Если скам голоден

Транспорт прерывался в туалетной кабинке — неподходящем месте для завершения путешествия. Выпрыгнув из кротовой норы, Гера схватилась за дверь. Никита подстраховал ее, помог сохранить равновесие.

Возле писсуара кто-то справлял нужду; человек не обратил внимания на их шумное появление и что-то тихо насвистывал.

Гера подняла воротник куртки, сбросила с плеча руку Никиты.

На улице из ее груди вырвался вздох облегчения.

— Давай пройдемся по зоопарку? — попросила она.

Гере не давали покоя мысли о скамах; тревожные, в беспорядке сложенные рассудком в фантазийный узор.

Скамы — еще одна ступень эволюции, результат повторного заражения, враги лемургов. Ей казалось, что скамы похожи на лемургов, поэтому их можно узнать по запаху, по необычным приметам, ведь чем-то они должны выделяться.

Из-за скамов они с Ником даже поцеловаться не могли, настолько были невинны. И все же само существование скамов служило доказательством того, что лемурги в них превращались. Почему, как — хорошие вопросы, но для нее важнее, можно ли с ними встретиться в транспорте? На работе? Вдруг, скам — шеф? Или Шурик?

Почему лемурги их боятся, если никогда не встречали? Какую тайну скрывает Никита?

Гера вернулась домой до полуночи. В гостиной работал телевизор. Матушка спать не ложилась, ждала ее появления.

— Хорошо отдохнула?

— Замечательно!

— А тебе Славик звонил.

От неожиданности Гера сглотнула. Их с Никитой отношения вытеснили из ее головы мысли о женихе.

— Что передал?

— Что в обеденный перерыв забежит к тебе на работу.

— Этого еще не хватало.