Йотунхеймские змеи

– Я знаю, что тебе больно это признавать, Тор, но ты не нашел Локи, - Огун вдруг оказался в двух шагах от старшего Одинсона. Его темные, отливающие чуть красным в темноте глаза сочувственно смотрели на друга.
– Тебя обманул коварный йотун, подчинил своим чарам. Взгляни на него.

Ван показал взглядом на Локи, и Тор, который готов был врезать вдруг разболтавшемуся воину, все-таки опустил глаза. Чтобы развеять свои сомнения, потом поставить брата на ноги и встряхнуть Огуна, который, очевидно, потерял разум.

И вздрогнул всем телом, чуть не уронив свою ношу.

Это был не Локи! Синяя кожа, покрытая йотунскими узорами, горящие красным глаза, черные острые когти, которые впились в его рубашку. Темные, почти черные губы обманщика растянулись в злой ухмылке, обнажая ряд острых зубов. Из груди йотуна вырвался хриплый смех, и по коже Тора побежали мурашки. Ледяной холод, которого он не почувствовал сразу, теперь проник под тонкую ткань одежды, добрался до кожи и пошел глубже, к мышцам, к сердцу.

Руки Одинсона невольно разжались, и он шарахнулся назад, прочь от проклятого ледяного монстра. Отец всегда говорил, что йотуны коварны и, в отличие от асов, куда чаще пользуются колдовством.

Какая-то дрянь, капающая с потолка, застилала глаза, стекала по лицу.

Было противно и страшно. Если это не Локи, то где же он тогда?

Йотун не поднимался с пола, продолжая зло посмеиваться, глядя на то, как Тор вынимает из ножен длинный изогнутый кинжал.

Он зарежет этого обманщика как жертву, не достойную даже умереть стоя.

– Зачем тебе это нужно, чертов йотун! Вздумал проникнуть в Асгард с моей помощью?

Губы врага растянулись в еще большую улыбку, черные когти скребли по земле, распространяя по полу пещеры иней, превращая камни в обледенелые глыбы. Температура воздуха так резко упала, что Тора затрясло. Кровь внутри кипела, но тело снаружи словно покрылось льдом.

– Знаешь, что я сделал с твоим братом?
– дыхание у Одинсона сбилось, сердце колотилось как сумасшедшее.
– Слышал бы ты, как он визжал, когда я вытаскивал из его вспоротого брюха внутренности!

– Я выпотрошу тебя, как свинью, за это!

Йотун попытался отползти, но взбешенный Тор подлетел к нему и хорошенько приложил спиной к холодному камню. В ответ мерзавец зашипел, словно змея. Лезвие кинжала прижалось к его шее, готовое вот-вот вспороть податливую кожу.

– Давай, убей меня! Моя голова будет прекрасно смотреться над твоей кроватью, верно?

Одинсон замер. Злость и горе душили его, застилая разум. Все вокруг плыло, одни только красные глаза и черный рот приковывали к себе внимание, не давая окружающей тьме унести его сознание. Мерзавец должен умереть в мучениях! Он еле сдерживался, чтобы не всадить нож ему под кадык сию же секунду. Не желая слушать этот противный хриплый голос.

– Трусишь? Боишься пустить мне кровь, асгардская принцесса?

В памяти так не кстати всплыл эпизод из их юности.

«Посмотрите, кто идет! Принцесса несет свое вязание на тренировочное поле. Эй, Локи, будешь вышивать, пока мы тренируемся!» - Сиф, пребывая в особо скверном настроении, решила сорвать злость по поводу неудавшейся тренировки на проходящем мимо младшем принце. Локи улыбнулся такой злобной улыбкой, убирая ткань с рунами куда-то в сумку, что Тор был уверен - утром Сиф проснется страшной бородавчатой жабой и никак иначе.

– «Тор! Тор! Спаси меня! Что ты делаешь?!» - йотун скорчил жалостливую рожу и изобразил голос Локи. Слишком похоже, чтобы Тор усомнился.

– Где он?!
– ас сжал свободной рукой горло обманщика, а кинжал приставил к животу, надавливая чуть выше пупка. Под острым лезвием выступило несколько капель черной крови.

– Хочешь посмотреть, как выглядит твой братец изнутри? Всего одно движение рукой…

Рука Тора дернулась, но в этот момент яркая вспышка резанула по глазам, и в живот больно ударило. Волной Тора отшвырнуло к противоположной стене. Что-то чавкнуло, потекло по лицу, заливаясь за шиворот. Перед глазами заплясали языки пламени, круги. Он сидел в какой-то скользкой, склизкой луже, обжигавшей кожу.

– Тор! Очнись, болван!

Голос Локи звучал где-то рядом. Тор дернулся, протирая глаза от дряни, залившей лицо. Оскальзываясь и раня ладони о мелкие камни на полу, он кое-как вылез из лужи.

Темный тоннель в скале исчез, как смеющийся йотун и Огун. Он был в той же пещере, куда принес брата, прячась от снегопада. В камине еще горел огонь. Локи, ужасно бледный, с широко распахнутыми глазами, сидел на шкурах возле стены, потирая шею здоровой рукой. На голом животе еще кровоточил неглубокий порез. Тор опустил взгляд, с ужасом осознавая, что только что чуть не зарезал брата во сне. Он отшвырнул кинжал подальше дерганным движеньем, и тот влетел в лужицу зеленоватой жижи.

– Ты в порядке?
– Одинсон поднял на брата виноватый взгляд.

– Д-да… - маг облегченно выдохнул, понимая, что брат пришел в себя и больше не собирается его убить.
– Отойди оттуда, от этой дряни.

Старший Одинсон поднялся на ноги и, сделав несколько шагов к камину, осмотрел пещеру. Стены их небольшого пристанища были покрыты какой-то зеленоватой болотной мутью, медленно стекавшей вниз, капавшей с потолка. Она слабо светилась, скапливаясь на полу. Тор с отвращением вытер лицо и шею рукавом, ощущая противное покалывание там, где жижа коснулась кожи.

– Что это такое?

– Оно ядовитое и вызывает галлюцинации. Тебе попало на кожу, и ты чуть не убил меня.

Локи медленно съехал ниже на шкуры, почти возвращаясь в лежачее положение.

Тор выругался под нос, ощущая себя виноватым, но не настолько, чтобы извиняться.

Он опустился на оставшийся сухой островок пола и склонился над братом.

– Дай взглянуть.

– Все нормально!
– Локи отпихнул его руку и обшарил пещеру взглядом. Он все еще тяжело дышал и был бледен, но хотя бы больше не синел до йотунского обличья и мог нормально разговаривать.
– Дай мою одежду, надо уходить.

– Ты даже сидеть не можешь!

Маг смерил его злым взглядом и попытался сесть.

– Эй, спокойно.

Не обращая внимания на протесты, Тор опустил руки ему на плечи и уложил обратно.

– Иди к Хели, Тор! Я не хочу здесь умереть!

– Ляг и прекрати истерику.

– Я не в истерике!

– Я заметил.

Тор расправил шкуры, сбившиеся в комок в ногах брата, и снова накрыл его. В этом углу пещеры было еще сухо, но надеяться на то, что жижа не расползется дальше, было глупо.