За последним вздохом

— Мы скоро отправляемся в Призрачные земли, — сообщил Кольтира Этасу на прощание, проводив его до калитки. — Сначала в Анклав Странников, а потом, скорее всего, к Смертхольму. Можешь птичек своих присылать, только я не всегда смогу ответить.

Этас кивнул и протянул Кольтире руку, намереваясь завершить встречу рукопожатием. Его ладонь была изящная, аккуратная, без мозолей. Явно ничего тяжелее пера в руках не держал, разве что посох по особым событиям. Давно ничто не могло Кольтиру так удивить и привести в такое смятение, как эта доверчиво протянутая ладонь. Рука живого эльфа.

Кольтира осторожно, чтобы не ненароком не стиснуть слишком сильно, пожал его руку. Задержал в своей, тщетно пытаясь почувствовать и запомнить тепло живого тела. И уложить в голове происходящее.

Этас так просто подал руку, словно Кольтира — не отвратительный оживший труп, не монстр, не убийца, а обычный эльф. Сле-до-пыт, как тот любил его называть.

Это было как прощение. Просто так, ни за что, даже без просьб и уговоров, подаренное право на существование.

Кольтира прежде был уверен, что раз его родные мертвы, то ему и не заслужить прощение ни от одного эльфа. Но вот этот мальчик, хороший, добрый, светлый мальчик, так похожий по характеру на Фальтору, только более самоуверенный, вдруг подарил Кольтире то, что он считал для себя невозможным.

Все эти келтановы «ты не монстр, в тебе осталось что-то хорошее, не в силах Король-Лич полностью извратить душу» были бессмысленной паладинской болтовней. Этасу не понадобилось слов, чтобы показать Кольтире: ему не нужно убивать чьих-то врагов, чтобы иметь право оставаться в мире живых.

Этас даже не испугался, когда рыцарь смерти, здоровенный и широкоплечий по сравнению с ним, не сразу его отпустил. Кольтира усмехнулся и покосился на Тассариана. Сделал вид, будто просто провоцирует того поревновать. Этас поверил: иронично изогнул темно-рыжую бровь и напряг губы, скрывая понимающую ухмылку.

И все же пришлось разжать пальцы и выпустить его. Почему-то хотелось пообещать, что непременно оправдает его доверие. Не станет больше связываться с Сильваной и ее Чумой, не будет убивать без необходимости никого, а не только эльфов. Кольтира хотел сказать, что обязательно станет защитником Квель’Таласа, таким же следопытом, как раньше, только в саронитовой броне и почти неуязвимым.

Но Этас, конечно же, не поймет его. Он и сейчас не догадался, как много значил для Кольтиры этот простой, привычный для живых жест — рукопожатие. Для него не происходило ничего особенного. Он послал Тассариану легкую извиняющуюся улыбку: мол, это не я с твоим другом флиртую, он сам тебя дразнит.

А затем создал чары телепортации. Легко и небрежно, словно это было не сложнейшее заклинание, требующее полного сосредоточения, а элементарная магия, вроде телекинеза, только сплетающаяся дольше.

Этас исчез в сиреневой вспышке. Кольтира смотрел, как гаснут искры заклинания, и вдруг вспомнил, что хотел же дома снять доспех, чтобы живому гостю не было некомфортно от саронита. Но Этас вел себя так, словно все в порядке. Может, его защищали ментальные чары. Точно же! Заболтавшись, Кольтира и забыл, что собирался попросить амулет от подчинения разума. Ну, в другой раз.

— Никак не пойму эльфов, — пробухтел Тассариан за спиной. — Как вы все не перессорились и не поубивали друг друга из-за ревности, если постоянно флиртуете все со всеми?

Дни, оставшиеся до отъезда к Анклаву Странников, Кольтира посвятил «дрессировке» Тассариана. Учил его азам талассийского, рассказывал о традициях следопытах, о том, что можно и нельзя говорить и делать, чтобы ни с кем не поссориться.

— То-то я смотрю, ты только и следуешь всем этим правилам, — веселился Тассариан. Его легкомыслие Кольтиру бесило.

— Только посмей все испортить и устроить мне неприятности с сослуживцами, — рычал он.

— Кольтира! Я готов поставить Сумрака против Тумана на то, что именно ты затеешь какую-нибудь стычку. Просто зачем мне два коня… — ухмыльнулся Тассариан, отбивая клинком Лик Смерти. — Вот-вот, я же говорил.

Зря он так. Когда они прибыли к месту службы, Кольтира очень старался ни с кем не поссориться. А если возникали проблемы, то решал их без применения силы. Вот, например, полюбовавшись, как следопыты жадно тянут ману из плененного тролля и даже ссорятся из-за очередности, Кольтира, конечно же, прокомментировал их несдержанность.

— Молчал бы на эту тему, — фыркнул один из наиболее смелых или, скорее, наглых следопытов. — Мы уже однажды целую толпу таких голубоглазых приверед из Квель’Таласа выпнули. Можем повторить.

Кольтира сдержал желание схватить его за шиворот и предложить сказать это еще раз. Вместо этого развел руками, показывая, что в них нет оружия, и ухмыльнулся.

— Ну, попробуй.

Его старания ценили мало. Следопыты и знать не знали, что нашелся эльф, согласившийся не считать Кольтиру опасным монстром. Для остальных он был недавним врагом, и многие видели, как от рук рыцарей смерти погибают их соратники. Как такие, как Кольтира, убивали эльфов легко и с удовольствием, упиваясь их страданиями.

Но все же Кольтира был прав, предполагая, что военные будут относиться к нему проще, чем гражданское население. Они же могли лично убедиться в его полезности и эффективности. Конфликты случались, но ни один не привел к драке, и никто не приходил в ужас от одного его вида. Кольтира был уверен, что ему понадобится много времени, чтобы преодолеть неприязнь и отчужденность, но рано или поздно все будет хорошо.

Не раз ему припоминали его мерзкий характер при жизни. Генерал Светлое Крыло, поначалу курировавший их лично, нередко подшучивал над Тассарианом. Мол, превратил в рыцаря смерти одного единственного эльфа, и им оказался самый конфликтный следопыт в Квель’Таласе.

Затем Светлое Крыло отбыл в столицу, поручив немертвых генералу Аллерии Ветрокрылой. Та недавно вернулась в Азерот из долгого путешествия по чужим мирам и не была в курсе их с Сильваной дел, или просто не хотела в них влезать. Она отдала рыцарей смерти под командование своей подчиненной и не строила никаких подлян.

Операции им с Тассарианом поручали самые разные. То атаки на поселения троллей, то зачистка окрестностей Смертхольма, то упокоение нежити на Тропе Мертвых. После одной миссии у Зул’Амана, возвращаясь мимо Ан’овина, Кольтира при помощи чар крови нашел останки брата. Они так и остались там, в десятке шагов от кромки леса. Фальтора не успел добежать до нее, когда его жизнь оборвал заточенный крюк поганища. Что ж, по крайней мере, Плеть не использовала его тело в своих преступлениях.

Кольтира похоронил брата, как полагается. Семейного склепа у Ткачей Смерти не было, поэтому он нашел живописную опушку у ручья, где Фальтора любил проводить свободное от дежурств время.

Это все ерунда, будто немертвые не имеют привязанностей. Кольтира скучал по Фальторе. И, наверно, брат смог бы принять его таким. Даже Этас смог, а он-то Кольтире не родственник. Он периодически присылал магических вестников — интересовался, как дела, передал привет от младшей сестрички Аниерры, рассказывал какие-то столичные сплетни. Кольтира был бы счастлив получать такие же письма и от брата.