За последним вздохом

– И куда ты опять направился без разрешения?
– снова вцепился в него Тассариан, и только тогда Кольтира понял, что уже шагнул в сторону, намереваясь иссушить упыря.

– Да ты затрахал уже, старший лей…

– Я сказал тебе обращаться ко мне по имени, - c подчеркнутой невозмутимостью, здорово отдающей снисходительностью, поправил Тассариан.

– Я скоро буду обращаться к тебе “мамочка”!
– огрызнулся Кольтира и через пару мгновений добавил негромко: - Да понял я уже, хватит нудеть.

– Ты сам вынуждаешь меня…

Да как же ты достал своим занудством! Кольтира попробовал снова стряхнуть его руку, но Тассариан не пускал и, казалось, даже молча насмехался над бесплодностью стараний. Пытаться врезать ему бесполезно, сил было мало, магический резерв восстановился лишь на четверть, насколько мог судить все еще плоховато ощущающий его бывший следопыт.

– Тассариан. Ты напрасно распинаешься. Я все равно сейчас могу думать только о вытягивании энергии, - тщательно сохраняя спокойный, даже покладистый тон произнес Кольтира, дав волю раздражению только под конец.
– Поэтому отцепись и дай мне пожрать!

Тассариан хмыкнул, но отпустил. Прикончив того упыря, он затянул кое-какие повреждения тела - немногочисленные, Маргрейв сосредоточился на том, чтобы обезвредить его, лишая энергии и возможности колдовать, а потому не успел перейти к издевательствам. Лишив нежизни еще одного вурдалака, Кольтира расслабился и забыл о злости. Наверное, Тассариану пришлось лихо поцапаться с Маргрейвом, вон даже отрубленную конечность не позволил ему забрать, а это может сильно ослабить его. Тассариан не любил конфликты. Вот потому и ворчал, срывая недовольство на Кольтире. А вовсе не потому, что считал его нуждающимся в постоянной заботе и присмотре беспомощным слабаком.

Н-да, хотелось бы верить, что это действительно так. Неважно. Пусть брюзжит и озвучивает свои требования и новые правила сколько ему угодно. Кольтира просто не станет им следовать, вот и все. И нечего на ровном месте скандал разводить.

Здорово обескураженный позорным поражением Орбазу и Маргрейву, Кольтира поклялся отомстить им обоим. Он придумал несколько вариантов мести, но реализовать удалось только один, самый незатейливый и примитивный. Кольтира довел до сведения Маргрейва, как именно Орбаз подставил его перед Тассарианом. Самой их разборки Кольтира не видел и результатов ему никто не удосужился сообщить, но оба после нее выглядели весьма потрепанными. Орбаз обещал расквитаться - с Кольтирой.

Обострившаяся вражда и сохранившееся превосходство противников заставляли Кольтиру старательнее искать способы стать сильнее. Он сумел уговорить Датуру дать ему несколько уроков темной магии - та в ней и в магии крови разбиралась еще при жизни, а теперь поднаторела настолько, что ледяной свет ее глаз даже иной раз сменялся алым из-за выпитой ею энергии. Нет, она не убивала всех, кого видела, просто вытягивала силу максимально эффективно.

Занятия с ней помогали, но этого было мало. Кольтире, в принципе, даже немногочисленных, но до чистоты отработанных приемов, выученных у Таланора, вполне хватало бы, если бы он мог пользоваться ими всегда. Но несколько сильных ударов Жнецом Душ или чем-то подобным - и он уже не боец, а тренировочный манекен. Из-за нехватки энергии не мог много уворачиваться и быстро колдовать, пользуясь сложными чарами. Фактически, все умения Кольтиры были эффективны при его превосходстве или только в начале боя. Иначе он мог лишь отбрасывать и замедлять противника, оттягивая собственное поражение.

Энергию при помощи саронитового клинка из него теперь не так просто было вытянуть, тренировки с Тассарианом приучили Кольтиру к новому стилю боя с закованным в броню противником, не знающим усталости. Теперь угрозу ему представляли руны и заклинания магии крови, которыми в той или иной степени овладели многие рыцари смерти.

Нужно было как-то повысить устойчивость к ним, чтобы резкая потеря энергии не вызывала слабость. Кольтира перебирал варианты, перерисовывал нужные защитные руны из книг, но знаний об их сочетаемости не хватало, и он обратился за помощью к Таланору и Датуре. Очень настойчиво обратился. Датура была занята своими собственными делами, Таланор не рвался помогать ненавистному ученику, но вскоре обрисованная задача их увлекла, и Кольтире больше не пришлось бегать за ними с листочками в руках.

Датура предложила делать татуировки прямо на теле: от некоторых чар крови руны на доспехе не спасут, он же все равно не глухой, а лицо и руки открыты. Для потока энергии этого достаточно.

Все тело рунами не покрыть: от размера зависит сила, мельчить нельзя. А еще требуется оставлять свободное расстояние между символами, и Кольтире нужно помнить каждый, чтобы периодически напитывать их силой, не снимая доспеха. Подбор рун - это дело сложное и ответственное. Заменить рисунки на теле - это не старую гравировку с клинка стереть и новую нанести.

Кольтира предупредил Тассариана, что в ближайшее время будет занят, и засел в своей комнате в Цитадели за схемами, книгами и рисунками. Таланор и Датура пришли в компании Джейд. Неудобство эльфийской взаимозащиты заключалось в том, что слабые рыцари смерти были вынуждены не заниматься своими делами когда захотят, а сопровождать более сильных, чтобы не остаться в одиночестве. Самой сильной из троих посетивших Кольтиру эльфов была Датура, так что Джейд, следопытка, не сумевшая овладеть более-менее серьезной магией, выступала в роли ее свиты. Вряд ли ей это нравилось, и неудивительно, что ее переполняла злоба на всех и каждого, такая же как та, которую нередко ощущал и сам Кольтира.

Таланор темномагических рун прежде, до перерождения в рыцаря смерти, не знал, но принцип, как он утверждал, был тот же, что и у символов арканной магии, которые изучают в Фиолетовой Цитадели. А Датура обозвала его чистоплюем и, не вдаваясь в подробности заявила, что со Второй войны от орочьих некролитов кое-какая информация осталась, и кто хотел - тот ее нашел. Словом, специалисты у Кольтиры были достаточно компетентные. В их разговорах он, никогда не погружавшийся в дебри магической теории, мало что понимал, поэтому вскоре был лишен права голоса и отправлен коротать время с Джейд за партией в шахматы.

Наконец, Таланор собрал в стопку нужные листы и постучал ими по столу, выравнивая край.

– Знаешь, мне нравится эта комбинация, - сообщил он Датуре.
– Сейчас на балбесе испытаем, и если будет работать, как задумано, то и себе такие же сделаем.

– И мне, - встряла Джейд.

Чародеи велели Кольтире снять доспех, чтобы начать набрасывать чернилами неизвестного происхождения будущий рисунок уже на теле.

– Ну и какого тролля ты не предупредил, что у тебя тут это?
– возмутился Таланор, тыкая его в середину обнаженной груди.

У Кольтиры, превращенного в рыцаря смерти еще до того, как в нем окончательно угасла жизнь, и никогда надолго не остававшегося без возможности вытянуть чью-либо жизненную или некротическую энергию, кожа была гладкой, как при жизни, без малейших следов разложения. Шрамов на теле было много, как прижизненных так и посмертных, но в основном они пересекали плечи и предплечья. Зато неаккуратно сращенный некромантом на Квель’Данасе шрам от меча Тассариана длинной неровной линией проходил диагонально по груди, задевая даже живот. И на спине красовался такой же: тело же насквозь было пробито. Что-то Кольтира совсем забыл про него и не подумал, что он будет существенно осложнять чародеям задачу.