Забыть Миссанрею

— В качестве кого? Секретарши?

— Связистки. Ты сама говорила, что у тебя лучшие отметки в программировании. Обеспечивать связь — это тоже важно.

— Мам, я решила, — тряхнула головой девушка.

— Решила она. — мама всхлипнула. — Отец, да скажи ты ей…

— Что? — тот следил за дорогой и даже не косился в зеркало заднего вида.

— Скажи, что она не должна идти на эту войну. Она женщина.

— Она моя дочь, — помолчав, промолвил отец. — Лейа… ты… я горжусь тобой. Ты подаешь сестрам отличный пример.

Мама всхлипнула громче, попробовала было спорить, но никто не спешил поддерживать с нею разговор, и женщина постепенно замолчала сама.

Лейа еле дождалась, пока их машина вслед за битком набитым аэробусом подрулит к стоянке. Следом за нею постепенно втянулись другие машины. Девушка торопливо расцеловала маму и бабушку, обняла отца, пожала руки прочим родственникам и, получив несколько последних напутствий, поспешила к своим друзьям. За все время учебы это был первый раз, когда они покинули стены Академии, и курсанты хотели насладиться каждой минутой. Тем более что — это чувствовали все — вместе они собираются вот так последний раз.

— Ну, — Смон и Такер встали перед толпой, уперев кулаки в бока, — все готовы? Тогда пошли. Тут недалеко. Вон в том здании на первом этаже и есть наша «Платиновая чушка».

Курсанты смерили взглядами расстояние. «То здание» было самой обычной высоткой с несколькими пристройками внизу и надстройками на самом верху. Середину явно занимали офисы, наверху располагалось, если судить по форме и размерам окон, что-то вроде пентхаусов, а внизу неоновая реклама обещала массажные салоны, бары, залы игровых автоматов и «Большую Распродажу по Сниженным Ценам».

— Это туда?

— А что вам не нравится? В «Платиновой чушке» нашему брату скидка. И как раз с одиннадцати до двух часов, — Такер демонстративно посмотрел на наручный комм. — Так что двигаем ножками, двигаем…

— Еще бы скомандовали «отделение, бегом арш.» — проворчал Джон.

Тем не менее все послушно потопали в указанном направлении. Старт Смон шел впереди. Такер трусил позади, то и дело подстегивая отставших.

— Рты не разевать. Успеете еще насмотреться, котята, — покрикивал он.

«Платиновая чушка» располагалась в полуподвале, спускаться в нее надо было по весьма крутой лесенке, хорошо, что имелись перила и идти было далеко. Зал был почти пуст, если не считать нескольких типов по углам. Бармен, расставлявший емкости с жидкостями разного цвета, даже вплеснул руками:

— Добро пожаловать, господа курсанты. Располагайтесь. Как раз сегодня у нас тотальная распродажа ликеров. Каждый второй ликер наливаем за счет заведения.

Он нажал на кнопку, и в воздухе загорелась, переливаясь, трехмерная реклама различных напитков. Тут были и смеси всех цветов радуги, и благородные напитки, и пиво, и какие-то экзотические жидкости, уже одно название которых звучало подозрительно: «Моноректная супория», «Альцитида нуарро», «Черножеваная липуска».

— О, вот это я знаю. — Суаза Смелый неожиданно ткнул в картинку с «липуской». — Это забродившая кровь носорога, сдобренная экстрактом клейковинного корня с добавлением медового сиропа.

— Сразу видно тонкого ценителя, — заулыбался бармен. — Вам, как сделавшему первый заказ, предоставляется пятипроцентная скидка на все, что вы закажете.

После этого ледок недоверия был сломан, и курсанты стали напропалую тыкать пальцами то в одну картинку, то в другую. Лейа выбрала коктейль «Радуга в мундире» и взбитые сливки с ликером. «Радугу» бармен смешал ей сразу, действуя так ловко, что девушка едва не зааплодировала, а взбитые сливки пришлось ждать.

Оглядывая интерьер — тут все было выдержано в серебристо-серых тонах, а все металлические покрытия были сделаны «под платину» — Лейа неожиданно обратила взгляд на Айвена. Тот сидел на краю длинного стола, за которым ухитрились разместиться почти все, и казался таким одиноким, что девушка, не раздумывая, махнула ему рукой, подзывая:

— Иди сюда.

Сама она сидела с кузеном и Такером и тоже чувствовала себя неловко — с одной стороны, вроде как в компании, а с другой — компания была явно не та.

Айвен поднял голову от своего стакана.

— Нет.

— Почему?

— Не хочу.

Он произнес эти два слова с какой-то странной интонацией. Лейа не поняла, чего в его голосе было больше — упрямства или гордости.

— Тебе не нравится моя компания? — девушка подумала, что скажет, если он ответил: «Да.» Как-никак, в этой компании был ее кузен…

— Нет, — подумав, сообщил Айвен.

— Тогда почему?

— Не хочу. И не буду.

В его голосе прозвучал вызов, и он отвернулся, уставившись в стену пустым, ничего не выражающим взглядом. Казалось, он видит там что-то, недоступное взгляду остальных.

…- Ну, здравствуй.

Она развалилась на диване, глядя на него снизу вверх. Ренн чувствовал взгляд женщины, но не смел поднять глаза. Прошло несколько дней, страсти немного улеглись, и он успел поверить в то, что сумел убедить семью не решать за него его судьбы. В конце концов, он сам может о себе позаботиться. Как-никак, у него есть образование, профессия…Он совершеннолетний… пусть и мужчина.

— Посмотри на меня.

Он глядел в пол.

— Ну же. Неужели я так тебе противна?

Ренн молчал. Рассматривал пол и носки ее туфлей.

Женщина встала, шагнула ближе.

— Посмотри на меня. — это уже был приказ, не просьба. Острыми наманикюренными пальцами взяла за подбородок, заставив поднять голову.

— Ты… упрямый. С характером. Мне нравятся такие…Как ты.

— Вот и идите, — заставил он себя заговорить, — к другим. А я…

— А ты мне нравишься больше. Мальчик.

Притянула к себе, накрыла губами его рот.

Целовалась она жадно, страстно, умело. Губы ее были настойчивыми, мягкими и решительными. Ренн терпел, сколько мог, но потом вывернулся.

— Не хочу…

— Глупый, — она обняла его за талию, привлекая к себе. — Ты глупый упрямый мальчишка…И невоспитанный к тому же. Если бы ты знал, как мне хочется поскорее исправить это досадное упущение… Твой отец разве не объяснил тебе, в чем состоит назначение мужчины?

Отец в самом деле неохотно заговаривал с сыном на эту тему. Лишь раз или два он пробовал начать разговор: «Сынок, ты должен знать, в каком мире мы живем.» — но все время его что-то словно останавливало.

— Он говорил… — начал неохотно.