Забытая жизнь
Шрифт:
Листая его, я увидела, что на внутренней стороне обложки что-то нацарапано тем же мелким убористым почерком.
«Эта книга является собственностью Принца-полукровки».
Почерк показался мне знакомым, вот только вспомнить не могла, где я его встречала.
— Вам не случалось слышать, чтобы кого-нибудь называли «Принцем-полукровкой»?
— Полукровкой?
— Принцем-полукровкой. — Поттер внимательно вглядывался в мое лицо.
— Если я не ошибаюсь, среди волшебников нет принцев, — улыбаясь, сказала я.
— Это учебник волшебника, когда-то учившегося
— А, да, во время моей учебы в Хогвартсе оно было в большом ходу, — припомнила я. — Когда я была на втором курсе, никто несколько месяцев и шагу ступить не мог без того, чтобы не взлететь в воздух и не оказаться подвешенным за лодыжку. Это заклинание было очень популярным… Вы и сами знаете, как они вдруг распространяются, а потом о них забывают.
— Но мне казалось, что его изобрели, когда вы учились в школе, — настаивал Поттер.
— Вовсе не обязательно, — сказала я. — Заклинания входят в моду и выходят из нее подобно всему остальному.
— Просто я думал… — Поттер уставился на учебник. — В общем, он очень помог мне на уроках зельеварения, Принц то есть.
— Насколько стара эта книга, Поттер?
— Не знаю, не проверял.
— Что ж, проверьте, может быть, это поможет вам выяснить, давно ли Принц учился в Хогвартсе, — сказала я. — А сейчас вы уж меня простите, но у меня ждут в Министерстве с отчетом!
Выходя из своего кабинета уже за полночь, я столкнулась с новым министром магии.
— Мне давно уже хотелось познакомиться с вами. — Я ощутила на себе взгляд Скримджера. — Вам это известно, мисс Монфор-л’Амори?
— Нет, — чистосердечно ответила я. — Простите меня, министр, но много работы.
— Да-да, мне все известно. Однако Дамблдор вас так оберегает, — продолжал Скримджер. — Особенно после событий в Министерстве…
Я молчала, и Скримджер заговорил снова:
— Я искал возможности побеседовать с вами с того дня, как занял мой нынешний пост, но Дамблдор… Впрочем, его можно понять… Мне таковой не предоставил.
Я молчала, ожидая, что будет дальше.
— Вам известно, куда Дамблдор исчезает, почему отлучается из Хогвартса?
— Простите министр, но я за ним не слежу, — ответила я.
Я старалась говорить как можно более дружелюбно, тон Скримджера тоже был легким и дружеским, когда он сказал:
— О, конечно, конечно, тут вопрос взаимного доверия.
— Я не вполне понимаю, о чем идет речь, министр.
— Нет, разумеется, для вас это чрезвычайно важно, — с ухмылочкой сказал Скримджер. — Но для волшебного сообщества в целом… Тут ведь все зависит от восприятия, не так ли? От того, верят ли люди в то, что это важно.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — медленно ответила я. — Что это значит?
— О, ничего столь уж обременительного, уверяю вас, — сказал Скримджер. — Если бы вы смогли, к примеру, время от времени заглядывать ко мне — естественно так, чтобы вас невидали входящие и выходящие.
— Попросту говоря, — сказала я, как бы стремясь
уточнить несколько неясных моментов, -докладывать вам обо всем, что творится в Хогвартсе?Несколько секунд Скримджер молчал, но выражение его лица изменилось мгновенно.
— Я и не ожидал, что вы меня поймете, — сказал он, с куда меньшим успехом, чем я, скрывая свой гнев. — Времена настали опасные, и они вынуждают нас принимать определенные меры.
«Так, — подумала я, — вот мы и подобрались к настоящей причине появления Скримджера».
— Вы решили сделать из меня ищейку, — заявила я. — Я так не думаю!
Долгое время мы смотрели друг другу в глаза, сурово и холодно. В конце концов, Скримджер уже без напускной теплоты сказал:
— Понятно. Вы предпочитаете, как и Дамблдор, держаться от Министерства подальше?
— Я не хочу, чтобы меня использовали, — ответила я.
— Это ваш долг, мисс Монфор-л’Амори! — заявил он. — Вы работник Министерства и должны подчиняться непосредственно мне!
— Я глава Отдела международного магического сотрудничества, — выйдя, наконец, из себя, сказала я. — Я не для того ушла из ада, чтобы попасть в другой. И если вы думаете, что я буду идти у вас на поводу, то ошибаетесь, министр!
Мы постояли в молчании, таком же ледяном, как каменный пол под нашими ногами.
— Что там затеял Дамблдор? — отрывисто поинтересовался Скримджер.
— Понятия не имею, — ответила я.
— А и имели бы, так мне бы не сказали, — заметил Скримджер, — ведь так?
— Нет, не сказала бы, — подтвердила я.
— Ну что же, посмотрим, не удастся ли мне отыскать иные средства, чтобы выяснить это.
— Попробуйте, — безразлично сказала я. — Впрочем, вы, похоже, умнее Фаджа, и думаю, его ошибки могли вас кое-чему научить. Он попытался вмешаться в дела Хогвартса. Возможно, вы заметили, что он больше уже не министр, а Дамблдор так и остался директором школы. Я бы на вашем месте его не трогала.
Наступило долгое молчание.
— Ну-с, для меня совершенно ясно, что он прекрасно потрудился над вами, — сказал наконец Скримджер, холодно взирая на меня сквозь очки в проволочной оправе. — Вы целиком и полностью человек Дамблдора, мисс Монфор-л’Амори, так?
— Да, так, — ответила я. — Рада, что мы это выяснили.
И, повернувшись к министру спиной, я направилась к лифту в конце коридора.
— Тогда о карьере в Министрстве, — выкрикнул мне вслед Скримджер, — можете забыть!
Я летела по коридорам и уже через несколько минут сказала горгулье Дамблдора: «Шоколадные эклеры», и та отскочила, открыв мне путь к винтовой лестнице.
— Войдите, — ответил на стук Альбус. Голос его звучал устало.
Я толкнула дверь. Передо мной был кабинет отца, такой же, как и всегда, только черное небо за окнами было усыпано звездами. В кабинете Альбуса горели все лампы, на портретах тихо похрапывали в своих рамах прежние директора школы, Омут памяти стоял в полной готовности на столе. Ладони отца лежали по сторонам Омута, правая по-прежнему была черна, точно обугленная. Казалось, она нисколько не поправилась.