Забытая жизнь

И он, оскалясь на Альбуса, поковырял желтым ногтем в передних зубах.

— А на десерт я мог бы пустить вас, Дамблдор.

— Нет! — резко осадила Беллатриса. — У нас приказ. Это должен сделать Драко. Давай, Драко, и побыстрее, у нас очень плотный график.

— У парня кишка тонка, он весь в своего отца! — заявил Сивый.

Однако решимости в Малфое явно поубавилось. Он с ужасом смотрел в лицо Альбуса, побледневшее еще сильнее, опустившееся еще ниже, так сильно сполз старый волшебник по стене.

— По-моему, он и так не задержится на этом свете надолго! — сказал Амникус, и Беллатриса захихикала. — Посмотрите на него! Что с вами такое, Дамблдор?

— О, пониженная сопротивляемость организма, Амикус, замедление реакции, — ответил он. — Короче, старость… когда-нибудь она, возможно, постигнет и вас… если вам повезет…

— Что такое, а? Что такое? — закричал обозлившийся вдруг Пожиратель смерти. — Вечно одно и то же, а, Дамби? Вы только болтаете и ничего не делаете, ничего. Не понимаю, зачем Темному Лорду вообще понадобилось вас убивать! Ну же, Драко, займись им!

Но в этот миг с лестницы снова донеслись уже совсем громкие звуки схватки, и чей-то голос прокричал:

— Они перекрыли лестницу! «Редукто»! «Редукто»!

— Ну же, Драко, поторапливайся! — сердито воскликнула Беллатриса.

Однако рука Малфоя тряслась так сильно, что он не мог толком прицелиться.

— Давайте-ка я, — прорычал Сивый и шагнул к Дамблдору, растопырив руки и оскалив зубы.

— Я же сказала — нет! — рявкнула Беллатриса. — Темный Лорд приказал, чтобы это сделал мальчишка!

Блеснул свет, и оборотня отбросило в сторону, он ударился о стену и застыл у нее, пошатываясь, гневно тараща глаза.

Сердце мое билось с такой силой, что было странно, что его никто не слышит.

Если бы только поднять руку, я смогла бы ударить их заклятием.

«Отец, — молила я его».

И тут где-то в голове послышался голос отца: « Прошу тебя, дорогая моя, ради меня».

— Это твой звездный час, — обратилась Беллатриса к Драко. — Решайся!

— Действуй же, Драко, или отойди и дай сделать это одному из нас… — вскрикнул Амикус, но в этот миг дверь башни опять резко распахнулась, и на пороге ее возник Снейп с волшебной палочкой в руке. Черные глаза его стремительно обежали всех, кто был здесь, от припавшего к стене Альбуса до Пожирателей смерти, обозленного оборотня и Малфоя.

— Северус… — прошептала я.

— У нас тут заминка, Северус, — сказал грозный Амикус, и взгляд, и волшебная палочка которого были неотрывно наставлены на Альбуса. — Мальчишка, видать, не способен…

Однако имя Снейпа произнес и другой голос, еле слышный.

— Северус…

Этот звук ужаснул меня сильнее, чем все пережитое за нынешний вечер. Впервые в голосе отца прозвучала мольба.

Снейп ничего не ответил, он сделал несколько шагов вперед, оттолкнув с дороги Малфоя. Трое Пожирателей смерти безмолвно отступили назад. Даже оборотень выглядел испуганным.

С мгновение Снейп вглядывался в Альбуса, резкие черты его лица казались протравленными отвращением и ненавистью.

— Северус… прошу тебя…

Снейп, подняв палочку, направил ее на Альбуса.

— «Авада Кедавра»!

«Нет! Не-е-ет!» — Я не верила ни во что, что тогда происходила на моих глазах.

Струя зеленого пламени вырвалась из волшебной палочки Снейпа и ударила Альбуса прямо в середину груди. Я хотела завопить от ужаса, но вопль этот с губ моих так и не слетел. Поттер стал сильнее выбиваться из невидимых оков.

Мы оба, онемевшие и неподвижные, вынуждены были смотреть, как Альбуса подбросило в воздух, на долю секунды он завис под сверкающим черепом, а потом, как тряпичная кукла, медленно перевалился спиной через стену башни и исчез.

И тут прозвучали последние слова Альбуса в моей голове: «Ты моя дочь, моя кровь».

Мне казалось, что и сама я лечу, кувыркаясь в пустоте; этого не может быть… этого не может быть…

— Уходим, быстро, — сказал Снейп.

Он схватил Малфоя за шиворот и протолкнул его перед собой в дверь; Сивый и возбужденно пыхтевшие низкорослые Амникус и Беллатриса последовали за ними.

Когда они скрылись с глаз, я почувствовала вдруг, что снова способна двигаться; то, что держало меня сейчас, как парализованную, у стены, было не волшебством, но ужасом и потрясением.

Поттер моментально побежал вслед за Пожирателями. Я хотела его остановить, но у меня не было сил. Но я только успела выкрикнуть «Петрификус Тоталус!» в сторону Амникуса, который последним уже входил в дверь.

Он нырнул вперед, будто его ударили в спину чем-то твердым, и повалился, точно восковая фигура, но еще до того, как он ударился об пол, Поттер перескочил через него и полетел по темной лестнице вниз.

В то самое мгновение, как спало наложенное на меня Альбусом парализующее заклинание, я поняла: надежды нет, заклинание перестало действовать лишь потому, что умер тот, кто его наслал.

Я упала на колени; все мое тело содрогалось и болело, каждый вдох отдавался в груди острым уколом.

Меня пронзила невыносимая боль; эта мука наверняка прикончит меня; до смерти или до безумия…

— Отец! — взвыла я.

Когда боль настолько сильна, что ее невозможно вынести, мы ее отрицаем. Мы не хотим верить в реальность. Но мы не можем идти вперед, если не примем то, что есть, если не переживем это.

Я скатилась по стене и, закрыв глаза ладонью, заплакала. Ужас раздирал мне сердце.

Да, смерть у нас забирает ровно столько, сколько нам было дано. Она учит нас тому, что действительно важно: как отдавать взамен то, что брали на протяжении всей жизни, как следовать за чем-либо и никогда не отступать или как уметь оглядываться на то, что сделало нас такими, какими мы есть. Но иногда уроки, преподносимые чьей-то смертью, не такие, как мы ожидали.

Поистине, вкус жизни хорошо ощущаешь лишь тогда, когда в лицо тебе только что посмотрела смерть.

Сегодня она задела крыльями моё лицо, а завтра или чуть позже она постучит ко мне в дверь.

И теперь боль — моя единственная спутница.

Найдя свою палочку, я спустилась с лестницы. В тускло освещенном коридоре стояла густая пыль, половина потолка обвалилась в ходе так и продолжавшегося здесь сражения.

Парадные дубовые двери стояли настежь, из них лился свет на подъездную дорожку и лужайку перед школой. Медленно, неуверенно, на ступеньки крыльца выходили ученики и преподаватели в ночных халатах, нервно оглядываясь в поисках каких-либо признаков скрывшихся в ночи Пожирателей смерти.